Искра в аметисте (СИ)

Мы были одни. За нами никто не последовал — это безумно нервировало. Мои родственники презрели правила, а на моей шее застегнута тонкая серебристая цепочка, эльфийской работы. Впору было расхохотаться от такой иронии.
— Важны, Гинтаре! — мне не послышалось — голос принца даже не дрогнул от лжи, и глаз своих он не отвел. Но не стоило обольщаться на его счет — эльфийцы хитры и опасны.
— Хотите верьте, хотите нет, но именно в ваших жилах течет кровь древних королей человеческого народа. Наши маги почувствовали это еще в самый первый раз.
Тонкая фигура, возникшая передо мной на первом провальном приеме у Витгерда, знала бы за ранее, плюнула в отместку на излишне нарядный эльфийский камзол.
— А сестра вчера на балу только уверилась в вашем происхождении. Вы наша единственная надежда моего народа — мы соединимся по закону Анориона только от нашего с вами брака у нас наконец появится потомство.
Тут я окончательно растерялась.
— To есть, я вам нужна для потомства?
Принц довольно кивнул.
— Конечно!
Ничего не понимала в той неожиданной радости, от которой светился эльфийский принц.
— А вам что? Потомство от своих женщин не нужно?
— В том то и дело, что нужно! Просто у наших женщин оно больше не появляется.
12.3
— Сделай правильный выбор! — слова, которые сказал отец, перед тем, как я привела сюда эльфийского принца.
Сразу я ничего не поняла, лорд Сарф спокойно сидел на своем месте рядом с Легартом, который был чересчур молчалив и задумчив. Но их взоры неожиданно одновременно устремились на меня. Словно в наваждении, я покачала головой.
Они опять что-то задумали и, как всегда, решили мною воспользоваться. Это входит в привычку у всех окружающих меня мужчин. Почему бы батюшке не отправить за мною тень, которая все сама услышит? Боится, что при малом количестве народа, Эратриэль почует ее. Как же.
Хотя, может, я не справедлива к отцу и кузену?
Им было нужно узнать то, что принц, скажет наедине лишь мне, и почему они решили, что он мне вообще что-то скажет, помимо старинных эльфийских баек. Я могу оказаться ни с чем. Или же мне не обязательно вообще понимать то, что мне поведают. Те, кому это нужно, сами разберутся в тарабарщине и глубинных намеках пыльных преданий.
Голова распухла от мыслей, хлынувших внутрь за одну маленькую долю секунды.
— Эльфы не умеют просить и не чтят наших обычаев, — и шептал на ухо отец, точнее его тень. — Так что ты справишься, просто сделай правильный выбор. Знать бы еще, какой именно выбор правильный.
Я подавила острое желание… сломать самодовольной эльфийской физиономией дубовую столешницу, под которой я пряталась в детстве. Но боюсь, что стала бы после этого весьма популярна у ивелесского принца — уж больно ему нравились дамы с характером, а мне не хотелось чинить препятствий Хельгарде, составляя ей конкуренцию, и ей я желала искреннего человеческого счастья.
— О чем вы задумались, леди Гинтаре? — обратился ко мне Эратриэль.
— Да так, ни о чем, — решила я не озвучивать свои истинные помыслы, а то, мало ли, его высочество возьмет и обидится: эльфы хоть и любят деревья, но не до такой степени чтобы неожиданно облобызать отполированные доски. — Просто то, что вы мне поведали, потрясло до глубины души. Не могу прийти в себя никак.
— Не переживайте, — заметил принц. — Как только вы войдете в королевскую семью Анориона, вас все это беспокоить не будет.
— Кроме исполнения моих супружеских обязанностей?
— Не только их. Смею заметить, что вам придется изучить все наши родовые ветви и их историю. Не пугайтесь, их не так уж много, по причине нашей долгой жизни.
А я, как обычный человек, естественно очень быстро умру, оставив то самое потомство — как же удобно. Надо бы попросить, чтобы меня еще гладью научили вышивать, авось, не так скучно будет влачить свое существование до самой смерти, окруженной многочисленными эльфийскими отпрысками.
 
— Вы злитесь, — улыбнулся эльфиец. — Ваша злость понятна. Но не беспокойтесь, мы желаем жить с людьми в мире.
— Вы обещали равнозначный обмен, — напомнила я на всякий случай, а то, не оглянешься — уже и жена эльфийского принца, и мать его детей. Вспоминай потом, для чего собой героически жертвовала.
— Что ж, так и быть, я кое что расскажу вам о ралханиуме, просто так.
Фух! Слава Пречистой, и то хлеб. А то я уж было подумала, что придется прямо сейчас выходить замуж. Уже молчу про все остальное.
— Мне не зря нужно было зеркало. Смотрите!
Эратриэль достал черный бархатный мешочек и высыпал на руку небольшую горсть серебристого песка, такого мелкого, что над ладонью поднялось облачко серебристой мерцающей пыли.
— Это то, о чем я подумала, не так ли?
— Совершенно верно. Именно его вы и называете эльфийской пылью. Ее создали очень давно, даже по нашим меркам. Видите ли, мы слишком долго живем. Так долго, что порою хочется забвения для того, чтобы очистить память от былых событий, которые перегружают и путают мысли.
Эльфиец сделался печальным и задумчивым. Я тоже взгрустнула, вспоминая батюшкин наказ: хоть бы раз родитель попекся так о моем душевном состоянии. Но ничего, уже привыкла — к хорошему привыкаешь быстро, к плохому же — еще быстрее.
— Поэтому мои предки и создали ралханиум — забвение. Этот порошок призван стирать нашу память.
— Жестоко… как-то, — очень надеялась, что лицо мое не скосила кислая мина.
— Пожили бы с мое, — серьезно промолвил Эратриэль. — Тогда поняли, каково это.
Я пожила не так уж и много, а, кажется, уже надоело влипать во всякого рода неприятности. Некоторые, заставляющие до сих пор краснеть, эпизоды с удовольствием стерла бы из памяти. Тут я предусмотрительно промолчала. Не выдавать же столь компрометирующие меня сведения первому встречному- поперечному, пусть он и набивается в женихи. Не поймет ведь.
— А при чем здесь зеркало?
Зачем тогда я через весь дом его тащила в гостиную, где зеркало есть в полный рост? Сам же попросил.
— Когда-то давным-давно мои предки создали живые зеркала.
А вот это было безумно интересно!
— Зачем?
— Энике — стала хромой, но не стала уродливой. Однако, увечье ее сильно расстраивало. Тогда самые лучшие мастера нашего народа объединили усилия, чтобы порадовать ее величество. Им понадобилось довольно много времени, чтобы создать то, что могло порадовать королеву.
Что-то меня стала утомлять эта болтовня. Так и хотелось гаркнуть принцу: «Ближе к делу!»
Нормальные люди спят уже давно, а завтра рано вставать на хваленую королевскую охоту, еще усну в седле ненароком.
— И они создали зеркало, которое рассказывало, как королева прекрасна, — едва не сорвавшись на сарказм, подсказала принцу дальнейший ход истории.
— Не совсем, — на физиономии Эратриэля нарисовалось хитрое выражение. Еще немного, и она явно приложится о столешницу. Даже почесала руки украдкой, а то в них появился зуд, также пришлось оторвать взгляд от стола, как предполагаемого предмета для нанесения увечий. — Зеркало распознавало истинную красоту до тех пор, пока ее не отравляли зависть, злоба или иные пороки.
— Тяжко пришлось вашему зеркалу, видимо, раз его на порошок спустили.
Догадаться о происхождении эльфийской пыли было от чего-то не трудно.
— А вы проницательны, — удовлетворенно посмотрел на меня принц. — Но зеркала сами превратились в песок, после того как состарились.
Все возвращается на круги своя. Хотя не припомню такого, чтобы зеркало, отслужив свой срок, само рассыпалось в порошок. Но это же эльфийская история, у них там все не так, как у людей.
 
— Как только умирала та, которой они служили, само зеркало превращалось в пыль.
Печально, конечно же, но не сразу поняла к чему ведет сам разговор. И так было понятно, что зеркало, очевидно, было живым…
— Значит ли это… — еще пребывая в недоумении от своей догадки, я произносила слова, словно продираясь сквозь обгоняющие одна другую мысли в голове. — Н-но… зачем?