Брак по драконьему обычаю, или с Новым Гадом, наследница! (СИ)

От мужчины, который неловко обнимал меня, шел жар. Свет лился вокруг нас, все глубже затягивало молчание, когда тишину прорезал чуть хрипловатый, как будто после сна, но уверенный голос:
— Люблю тебя, Эстер Нир Ши Нерг Шад, леди Айто. Храбрая и преданная, безрассудная и любящая, пытливая, порой вредная, но единственная и неповторимая. Ты мои крылья и мое дыхание, Огонь дракона, Тьма моего сердца, Хаос моей жизни, путеводная Звезда отныне и навеки веков. Прости, что тебе снова приходится вытаскивать меня из ловушки. Это в последний раз, обещаю. Мир преподал мне урок — и его усвоил, жена моя, единственная…
На меня смотри сияющие ярко-серебристые глаза дракона, в которых бушевала метель.
А потом мои губы накрыли поцелуем. Таким, что дух вышибло, все подернулось сладким маревом, и хотелось остановить это мгновение навсегда. Сердце танцевало безумно, радостно и суматошно.
Получилось! Справились! Победили! Мы вместе, теперь вместе!
Я… не сказать, что не верила в успех нашей авантюры, но изрядно сомневалась. И все же получилось! И зелье сработало, с каплей моей крови настоенное, и снова активированные брачные узы, и мольбы миру, и добавленная в это самое зелье магия. Ну и вообще, доброе слово, любящее сердце и верные друзья — лучший рецепт победы!
И магия в нашем случае, конечно. Древняя магия первой ночи Зимнего Перелома. Серебряная дорожка — проявление исконной силы Зимы. Она может усилить любое заклятье, исполнить самое заветное желание, что идет от сердца. То, что зовется не волшебством даже, а именно чудом. Просто чудеса, увы, иногда могут улыбнуться и злодеям.
— Жизнь моя, снежинка моя… — чужие пальцы коснулись щеки, опаляя нежностью.
Мы не дали случиться непоправимому. Убрали в нужный момент покусительницу, а уязвимый и раскрытый магии Неймир Айто получил исцеление. И якорь в этом мире в лице зелья и меня. Зелье пробудило спящие брачные узы, а я стала ориентиром, по которому муж вернулся в реальный мир.
— Не-ет! — Вырвал меня из сладких грез дикий истеричный вопль. — Он мой, мой! Я столько к этому шла, стольку готовилась! Он только мо-ой!
Леди Тарито больше не выглядела знойной красавицей. А вот безумным маньяком — вполне.
Глаза горят, рот перекошен, пальцы скрючились, как у старой ведьмы из детских мультиков, губы кривятся, ноги дрожат, и вообще — едва ли не слюни пускает. Она безуспешно дергалась, шипя и бросаясь какими-то злобными ругательствами, но встать не могла по одной простой причине — на ней лежала здоровенная мохнатая зверюга. Тигр. Белый, с яркими бирюзовыми полосками.
А он-то откуда здесь взялся? Неужели князь Тиграссов на бал приехал?
Или… — зацепилась мысль за кое-что знакомое. А именно — обрывки одежды вокруг тигра. Вряд ли князь мог быть настолько неловким.
— Вот это да… — выдох Иль. Она стояла, замерев и прижав ладошки к груди чуть поодаль и глаз с тигра не спускала. Жадных таких, восхищенных. Это и помогло мозгу очнуться и завопить:
— Риан! Вот эта зверюга — Риан? А… как? Он же не мог оборачиваться! Или стресс спровоцировал?
Картинка лежавшего всей тушей на поверженной воблочке и кровожадно облизывающего на неё клыки тигра невероятно радовала. Впрочем, недолго. Неприметные личности в форме охраны Академии Сангрэ очень любезно попросили тигра отодвинуться и освободить жертву, подхватили леди под ручки, предварительно заткнув каким-то заклинанием, и с комментарием:
— Леди дурно, похоже, перепила и кто-то проклял сгоряча, — проводили на выход.
А Неймир продолжал мягко удерживать меня в своих объятьях, провожая нечитаемым взглядом утаскиваемую заговорщицу. Потом словно спохватился, немного ослабил нажим, огляделся, как будто заново впитывая в себя праздничный дух и стараясь понять, что происходит.
Конечно, кто-то и вовсе на наш маленький эпичный сабантуй внимания не обратил. Кто-то уже бы навеселе, кто-то занят танцами и дегустацией угощений. Но вот тигра заметили уже многие. Как и нас с ректором в обнимку. И, надо сказать, не знаю, что общество порадовало больше.
 
— Не могу найти силы отослать тебя веселиться, Эстер, — губы мужа чуть дернулись. Он явно чувствовал себя не самым лучшим образом. Возможно, больше морально, чем физически, но целитель пригодится! — но мне нужно успокоить адептов, пусть праздник продолжается. И расследование… там мое присутствие тем более необходимо…
— Адептов успокаивай. А с расследованием завтра разберешься, я вместо тебя пока буду, — подошел отец. Подмигнул, разрушая свой неприступный образ, — сочтемся.
— Не забуду, Нир, — ректор благодарно кивнул, и шагнул на возвышение, увлекая меня за собой.
На миг на нас скрестились все взгляды. Внимательные, жадные, недовольные, предвкушающие, любопытные, восхищенные. Наверное, несмотря на то, что Неймир несколько раз рассеивал внимание адептов, слухи о наших отношениях уже достаточно распространились. Но ведь были и те, кто не знал, не обращал внимания или вовсе не верил слухам. Или не до них было. У всех своя жизнь.
И оттого сказанное сейчас, в этот важный для магов день и час, приобретало особый вес.
— Дорогие тиры и тирры, руководство Академии приносит свое извинение за то, что праздник был немного подпорчен из-за пары неумных шуток, — голос Неймира зазвенел хрустальной чистотой ручья, взвился потоком воздуха, закружил метелью, чаруя и околдовывая. Вот как Изменчивые работают с разумом! — все последствия устранены, больше вас ничто не побеспокоит! Однако перед тем как отпустить всех вас с миром веселиться, я хотел бы, во избежание досужих домыслов, сделать небольшое, но очень важное объявление…
Снова чарующая красота реками разливается. Звенит пурга, мелькают крылья фей, рассыпается лунный свет, а потоки магии голоса охватывают замершую толпу.
— Магия рода благословила мой союз с этой юной трау, адепткой Нир Ши Нерг Шад. Эстерра стала моей женой по древнему обычаю драконов, первородной расы. Но также она остается и адепткой моей Академии, и как ректор я обещаю, — мне усмехнулись одними глазами с самым серьезным видом, — я буду спрашивать с неё не меньше, чем со всех вас. А теперь пусть продолжится бал — и Зимние духи благоволят вам в новом году!
Свист, гул, крики! Улыбающиеся лица, шепот, чьи-то вопросы, что терялись в общей вакханалии.
Может, и не все были рады такому повороту событий, но ни один аристократ этого мира, не говоря уж об обычных существах, не стал бы спорить с родовой магией и… истинными чувствами, которые совершенно точно сияли сейчас в моих глазах.
— А теперь давай покажем тебя Шелраху, мне птичка напела, что он въезжает в ворота Академии, — шепнула Неймиру, чувствуя, как обмякаю и расслабляюсь изнутри. Чуть не упала от облегчения! — А вернуться на бал сможем через час… м?
— Так и сделаем, — кивнул Неймир, — твоя подруга сейчас заодно отведет туда и своего жениха в четвероногом обличье. Вот князь порадуется за брата…
Мы вели беседу почти ни о чем, пробираясь к выходу. И только когда оказались одни в пустом коридоре, Неймир привлек меня к себе сильнее, обхватил руками лицо, заглядывая в глаза, выпустил крылья, закрывая от всего света и не отводя сияющего взгляда шепнул:
— Ты спасла мою жизнь и душу, адептка… Эстер.
Дыхание щекотало кожу. А потом мужчина придвинулся ближе и… нет, не поцеловал. Прижался щекой к моей щеке, так непередаваемо трогательно, что хотелось плакать от счастья. От любви, что читалась в каждом жесте.
Он согрел меня и вернул уверенность и сказку. Нашу зимнюю сказку.
Мы так увлеклись, что не заметили, что больше не одни. По крайней мере, я не заметила до тех пор, пока не раздался звонкий и чуть насмешливый голос:
— Герцог Айто, на каком основании вы, хотелось бы мне знать, обнимаете прилюдно одну из дочерей нашего народа?
У поворота в коридор, который вел к лестнице вниз, на первый этаж, стояла трау.
  
Глава 3.
 
Я было дернулась, а потом резко передумала. Вот ещё. Даже если это прибыли обещанные трау, даже если где-то среди них моя мать… мать — пока для меня в этом мире это просто слово. Мне нечего стыдиться или бояться.