Не друзья (СИ)

Позже мне звонит Соня — администратор. Спрашивает, что делать с группой гостей, которая приехала раньше положенного времени. Я даю указания и отключаюсь. И только сейчас замечаю, что мы с Тимуром остались один на один.
Он достаёт из пачки третью по счёту сигарету, подкурив, глубоко затягивается. Смотрит на меня пристально, с лёгким прищуром.
— Бодь, я чисто по-дружески хочу совет дать, — наконец произносит Тимур. — Ты слюни подбери, когда на жену мою пялишься. И руки поменьше распускай.
Линка, конечно же, растрепала. Выросла девка, а привычка ябедничать осталась.
— Тебя, блядь, забыл спросить, что мне делать.
— Я серьёзно говорю. Думаешь, ты ей нужен? Да она просто отомстить мне хочет. Я ведь знаю Светку как облупленную. Ты для неё что-то вроде обезболивающего — пока рана внутри неё болит, она в тебе нуждается. Но как только пройдёт — на хер ты ей не нужен будешь.
— Если ты не хочешь, чтобы я тебе втащил, то просто заткнись.
Ярость пропитывает каждую грёбаную клетку моего тела. Она везде — в сердце, в крови, в голове. Возможно, это потому, что я и сам, чёрт возьми, всё прекрасно понимаю. В словах Тимура есть истина. И она мне, блядь, совершенно не нравится.
— Трахнул уже её? — спрашивает Айдаров, сжимая фильтр сигареты зубами. — Она совсем бревном была, когда мы поженились. Ладная фигурка, красивое личико, но либидо на нуле. Думал, что со временем войдёт во вкус, но ни хрена. Зажатая вся. Рамки, запреты. Я её и так и эдак раскрепостить пытался. Ни черта не помогало. Оттого и любовницу завёл.
Перед глазами возникает образ Светы. Как она стонет подо мной, как впивается ногтями в плечи. Как кричит моё имя, ярко кончает. Как просит ещё и ещё, чтобы не останавливался. Наверное, правильное она обезболивающее выбрала. Мы как-то сошлись с ней в постели. Причём сразу же.
— Плохо пытался, — цежу сквозь зубы.
— Ты намекаешь, что у тебя лучше получилось?
Взгляд Тимура темнеет, а пальцы сжимаются в кулаки. Бросив под ноги недокуренную сигарету, он бросается в мою сторону. Между нами завязывается потасовка. Я хватаю его за ворот рубашки, вжимаю в стену. Даю шанс немного остыть. Бить первым не хочу, потому что, мать вашу, мы давно дружим. И я до последнего верил, что нам удастся разрулить этот момент с наименьшими потерями. Но ни хрена. Крышу сносит у обоих.
Айдаров толкает меня в грудь со всей силы. Так, что дыхание спирает. Возмужал, да. Раньше дрался как девчонка. Сейчас мощи немного прибавилось.
Я закашливаюсь, он, воспользовавшись моментом, замахивается и ударяет меня в бровь. В ушах звенит, я собираюсь, концентрирую внимание и подхожу ближе, чётко направив кулак в нос.
В какой-то момент из клуба вываливают мужики. Разнимают нас, орут и поднимают дикий шум. Им не понять, о чём мы тут толкуем. Одну женщину делим. Ни я, ни Тимур уступать не планируем.
На второй этаж мы поднимаемся всей толпой. Тимур плетётся сзади, прижимая носовой платок к месту удара. Смотрим друг на друга молча, исподлобья, словно дикие волки. Мне было неприятно слышать то, что он рассказывал. Задело, да. Очень сильно. До сих пор штырит.
— Ой, с тобой всё в порядке? — спрашивает Алина, коснувшись подушечками пальцев брови. — У тебя кровь.
Она достаёт из сумочки антисептик, заботливо обрабатывает. Неплохая девчонка, добрая. Кому-то хорошей женой станет.
В кармане коротко играет телефон. Достав его, вижу на дисплее входящее сообщение от Светы. Мы со вчерашнего дня не разговаривали. Она не звонила, я тоже.
«Ты приедешь сегодня?» — высвечивается на экране.
«Нет».
Не задумываясь отправляю, хотя ломает безумно.
Она что-то пишет, затем стирает. Вновь пишет. Перестаёт. Опять печатает.
«Ясно. Хорошего тебе вечера, Богдан».
  
Глава 26
 
Света
Прошло три дня после того, как я отправила Богдану последнее сообщение, а он до сих пор ни разу не приехал.
Ну что за человек такой? Неужели сложно хотя бы разок позвонить или написать? Я изнываю от одиночества. Каждый день, вернувшись с работы домой, выглядываю в окно, готовлю ужин на двоих, надеюсь, верю и жду. И злюсь. На себя и на него. Невыносимый! Упёртый осёл! Но как же мне его не хватает…
 
Чтобы чем-то занять себя, еду в гости к сестре. Мы пьём вино, делимся секретами. Ася из меня всё-всё выжимает. В мельчайших подробностях. И так хорошо становится, когда она поддерживает мою связь с Тихомировым. Не кривит лицо, не закатывает глаза, не осуждает.
Спать мы ложимся в третьем часу ночи. Я занимаю место в гостевой комнате, сразу же засыпаю. А открываю глаза в шесть утра от того, что по моему дивану скачут два мелких сорванца. Асе нужно памятник ставить. При жизни.
Она готовит завтрак, угощает меня блинчиками, после чего я отправляюсь на работу. В планах — завершить проект холла. Несмотря на то что голова совершенно не варит от недосыпа, я выпиваю две чашки крепкого кофе и приступаю к работе. Заканчиваю после обеда и, предупредив Настю, что еду к Тихомирову, покидаю свой офис.
На парковке у отеля не осталось ни одного свободного места, поэтому, развернувшись, я оставляю машину на противоположной стороне улицы. Меня потряхивает, когда захожу в светлый холл с многоуровневыми потолками и большой люстрой по центру.
Приветливая девушка-администратор интересуется, чем может помочь. Я, прижимая к себе папку с проектами, спрашиваю, на месте ли Богдан Сергеевич.
— Одну минуту, — лучезарно улыбается девушка, на бейджике которой написано имя София. — Как вас представить?
— Света. Светлана. Он знает.
Она берёт стационарный телефон, набирает номер босса. О чём-то тихо его спрашивает и кладёт трубку. Пусть Богдан только скажет, что у него нет для меня времени… В следующий раз отправлю вместо себя Настю. Она контактная девочка, вполне справится.
— Он ждёт вас у себя в кабинете, — произносит София, прерывая мои мысли.
Обойдя стойку ресепшена, она проводит меня по длинным коридорам первого этажа. Каблуки отчётливо отстукивают по плитке, приглушая громкое биение моего сердца.
Остановившись перед дверью из светлого дерева, я перевожу дыхание и для приличия несколько раз стучу. Получив разрешение войти, нажимаю на ручку и переступаю порог кабинета.
Вскинув взгляд на Богдана, перестаю дышать. Красивый, очень… В этом своём чёрном костюме и белоснежной рубашке, которая оттеняет смуглую, загорелую кожу. Он смотрит на меня исподлобья, хмурится и ничуть не облегчает задачу. Разве сложно приподнять уголки губ? Сказать что-нибудь ободряющее? Зачем так строго на меня смотреть? Я же вижу, что соскучился. Вижу, как жадно осматривает с головы и до ног, чуть дольше задерживаясь на нескромном вырезе рубашки. Я ведь специально расстегнула не две, а три пуговицы, зная, как сильно ему нравится моя грудь.
— Привет, — тихо здороваюсь я. — Проекты по холлу готовы. Нужно твоё одобрение.
— Присаживайся.
Богдан кивает в сторону стула, сиротливо стоящего напротив широкого стола из красного дерева. Откидывается на спинку кожаного кресла и следит за каждым моим шагом. Я увереннее прохожу по кабинету, сажусь, кладу перед ним папку и специально подаюсь вперёд так, чтобы было видно кружевной бюстгальтер. Его челюсти сжимаются, глаза вспыхивают. Невыносимый мужчина…
— Это вариант номер один. — Я открываю первую страницу. — Чёткие структурированные линии, геометрические формы с большими локальными плоскостями, дополненные богатой фактурой. В отделке помещения преобладают хромированный металл, стекло и плитка, лакированные поверхности разбавлены матовыми.
Богдан кивает, перелистывает страницу. Второй проект немного отличается: он с глянцевыми поверхностями и другой мебельной обивкой. На третьем Тихомиров задерживается чуть дольше. Третий — мой любимый, но я не говорю об этом. Пусть сам выбирает, какой ему больше по душе. Он, может, вообще заставит всё переделывать. Я пока не знаю, какой он в рабочих отношениях. Вдруг слишком придирчив?