Boy Meets Evil (СИ)

Играть на эмоциях Чимина ему не нравилось, но и выбора другого он ему не оставил.
— Ты хоть понимаешь, что эта девчонка натворила? Понимаешь, в какую кашу она тебя вмешала? — слова резко хлестали по щекам молодого парня, он жевал губы до крови, сцеплял кулаки и готов был весь вывернуться, лишь бы всё прекратилось. Сынхо это чувствовал, но все равно продолжал. — Рен предала тебя и твое доверие, а теперь ещё и пытается повесить на тебя преступление. Ты считаешь, что это нормально? Ты представляешь вообще, что старейшинам только дай повод устранить тебя, и они сделают это не задумавшись.
Чимин молча кивал.
— Ты пойми, что никто не посмотрит на кицунэ, когда она прикроется слезливой историей про похищение охотниками, и все шишки повалятся на тебя, — Сынхо говорил ровно, холодно, а внутри него такой огонь полыхал, что если приоткрыть дверцу, то сжёг бы все в радиусе пары километров. — Она ведь этого и добивается, бросает тебя на амбразуру, лишь бы самой выйти сухой из воды. Чимин, вспомни с кем ты имеешь дело. Рен — кицунэ, у них природой заложено хитрить и уворачиваться.
— А что мне остается, сонбэ? — глаза уже были на мокром месте.
— У тебя два варианта: поддашься её уговорам, тогда вы может как-то и протянете пока в лесу не найдут труп хаэчи, либо ты сам отправишь жалобу старейшинам, рассказав всё честно. Во-первых, они тогда убедятся, что ты живешь честной жизнью и готов играть по правилам, а во-вторых, ты зарекомендуешь себя. Чимин, думай головой, а не сердцем. Точно ли ты в ней и её словах уверен? Дашь ли ты стопроцентную гарантию, что ваша детская любовь продержится дольше пары лет, а ты потом сможешь нести на себе тяжкий крест чужого преступления?
И Чимин сделал свой выбор, а Сынхо потом себя пару лет успокаивал тем, что мальчишка сам виноват. Не стоило ему соваться за ней в лес, чтобы потом не приходилось выбирать.
Кто ж знал, что правильный со всех сторон Ким Сокджин, который был идеальным учеником в глазах Ли Сынхо, в итоге так подставит своего же учителя и сохранит девчонке жизнь.
***
В начале ноября Чимин провожал своего сонбэ Ли Сынхо с тяжелым сердцем, потому что он так и не смог ничего узнать про ситуацию двухлетней давности. Больше не было случайно оброненных фраз или слов, даже звуков. Как не было и проявления каких-то эмоций, кроме сухих и ласково-ободрительных, которые должны были мотивировать, но сейчас больше раздражали Чимина.
В общем, он решил пойти совсем на отчаянный шаг и забить болт. Он свой выбор сделал, и ему теперь с его последствиями жить. Сейчас было не то время, чтобы сомневаться в близком человеке и своих чувствах.
Пак Чимину суждено убить Чон Чонгука, а если для этого требовалось убить и бывшую возлюбленную, то так тому и быть. И он снова делал свой выбор, но сможет ли он жить с его последствиями? Вот тут-то Чимин снова решил забить болт.
К возобновленным тренировкам с Шугой добавился окончательно поправившийся Каири, и теперь Чимин огребал в двойном размере. Именно поэтому на скуле красовался фиолетово-зеленый синяк, когда он встретился с Рен на кухне рано утром. Недалеко — ориентировочно в комнате Хосока — разносилось громкое и недовольное бурчания, а также вежливые мольбы. Чимин непроизвольно хмыкнул и взъерошил волосы на затылке.
Рен смотрела вроде на него, а вроде и сквозь него, выглядела слегка уставшей и сонной. Между пальцев традиционно застряла сигарета, в другой руке кружка с кофе. Чиминовский взгляд медленно сполз с девушки на стол и в сторону кофеварки — в чайнике оставалось ещё на одну кружку, прекрасно. Он зашуршал пижамными штанами, направляясь к шкафчикам. Достал кружку, налил кофе, сделал глоток, открыл ящичек, вынул оттуда сигарету с зажигалкой, закурил и всё это так медленно, так тягуче, так лениво, что в итоге он мог поклясться — Рен внутри себя уже невероятно бесилась.
Девушка презрительно сморщила нос, явно учуяв нелюбимый запах вишневого табака. Чимин довольно улыбнулся уголками губ.
— Выглядишь уставшей. Чонгук с тебя совсем не слезает? — продуманная за время манипуляций с кофе, колкость оставила кислый привкус во рту, а ей хоть бы что. Рен равнодушно пожала плечами на его пошлость. Ещё совсем недавно у неё загорелись бы щеки и на шее проявились красные пятна неловкости.
— Если со мной всё понятно, то с тебя очевидно не слезает бойцовская собака? — хмыкнула вдруг ногицунэ, ткнув угольком сигареты в его сторону.
Чимин неожиданно вспомнил, что гостей он не ждал, поэтому вылез на кухню как был — без футболки. Вот теперь стало совсем обидно. Ведь выходило, что она никак не реагировала ни на колкости, ни на его тело испещренное синяками разной масти. Щеголяй она тут без футболки, Чимин бы точно не остался равнодушен. Воспоминания о податливой, мягкой и пахнущей праздником коже резко впились в его горло, заставляя то пересохнуть. Сглотнуть затяжку оказалось почти невозможной задачей, но он кое-как справился.
— А ты ревнуешь? — парировал Чимин, после недолгой паузы, во время которой они сверлили друг друга взглядами, и каждый думал о чём-то своём.
— К кому — к Шуге или к Каири? — и снова между ними была преграда такая высокая, что ему и за вечность до вершины не добраться. — Скорее сочувствую и тому, и другому. Хотя, может им нравится.
Рен шелестела бесцветно губами, не вкладывая в свои колкости даже насмешку, отчего слова становились ещё неприятнее. Чимин уже был готов позорно сбежать, признав свое поражение. Ему срочно требовалось зализать раны и придумать новый план мести.
— Осуждаешь? — собрался, наконец, с мыслями Чимин, изгибая насмешливо бровь.
— Боже упаси, — притворно возмутилась девушка, хватаясь за грудь и не оставляя ему возможности ввернуть ей колкость о том, что уж она-то на это право не имела. Чимин первый раз ощутил не просто барьер вокруг девушки, он почувствовал, что конкретно между ними целая полоса с препятствиями, а на финише его уже поджидал строгий судья с красной карточкой.
В дверях появился Чонгук, брови у него выразительно ползли вверх, чтобы затем также выразительно опуститься и продемонстрировать напряжение на красивом лице. Чимин снова улыбнулся насмешливо — вот уж кто не окружал себя никакими барьерами. Чонгука задеть можно было не прикладывая к этому никаких усилий, он уже от одного их вида в одной комнате готов был сорваться с цепи.
— Всё нормально? — тяжело спросил Чон, исподлобья поглядывая на своего фамильяра.
— Да, — ровно ответила Рен, делая глоток кофе.
У Чимина щелкнуло в груди, сердце пропускало один удар за другим. От напряжения казалось лопаются сосуды на глазах. Чужие чувства считывались легко, потому что Чонгук никогда, блять, не строил барьеров вокруг себя. И ему за это сейчас голову оторвать очень хотелось, ибо чувства бывшего лучшего друга кристально-прозрачны и прямо в лоб — влюбился, зараза.
— Пойдем домой? — а вот это уже шпилька в адрес Пака, и она дошла до своего адресата тупой болью. У него так ребра не саднило от шугиных ударов, как от этого вопроса.
— Пойдем, — кивок головой, тихий лязг кружки об стол. — Всё равно кофе тут до ужаса пресный.
Чимин молча провожал их взглядом, мысленно соглашаясь — кофе пресный. День этот тоже пресный и последующий будет таким же. Все дни будут пресными теперь, пока не настанет двадцать четвертое декабря.
День перестанет быть пресным, когда Чимин убьет Чон Чонгука, который служил ему напоминаем о том, что настоящая дружба бывает, но она не вечна.
День станет самым вкусным и сладким, когда Чимин убьет Тэндо Рен, которая служила ему напоминаем о том, что настоящей любви не бывает в этом мире.
========== 7. ==========
С Чимином никогда не было неловко, даже после первого раза на заднем сидение отцовской машины. Должно было быть, но не было. Рен не смущалась и не краснела, как это делают нежные девицы из дорам, потому что с Чимином казалось всё правильным и естественным.