Boy Meets Evil (СИ)

— Расскажешь, чего тебя так дергает весь вечер? — негромко спросил Ким. Рен едва улыбнулась, прищурилась от сигаретного дыма, задумываясь на минуту.
— Если начну перечислять, то мы и до утра не управимся, — она вскинула на него взгляд. Тэхён улыбнулся, кивнул в ответ совсем слабо и еле заметно, но успел про себя удивиться: как легко им было общаться друг с другом. Он честно пытался вспомнить, когда такое в последний раз было, но у него даже с Чонгуком так не получалось. А тут — вроде говоришь мало, но понимаешь сразу столько, что требовался тайм-аут, дабы переварить и дать хоть какой-то вразумительный ответ.
Тэхён только собрался открыть рот, чтобы произнести банальное «отпусти себя, расслабься», как заметил блестящие глаза и влажные щеки. Он аккуратно обнял девушку, укладывая голову себе на плечо. Волосы нежно гладил, пока в нос ударял отчетливый запах ванили, цитруса и хвойных. Она пахла, как праздник. Тэхён ухмыльнулся про себя.
— Ты решила, что если один раз поддалась своей темной стороне, то Чонгук тебя тоже оставит? — аккуратно спросил он, Рен положительно замахала головой, давясь вздохом. — Ты испугалась самой себя? — снова качание головой, теперь к нему добавилось шмыганье носом. — Спешу тебя расстроить: Чонгуку на это глубоко плевать. Он обладает какой-то уникальной способностью принимать людей с их недостатками. Возможно это оттого, что он и сам не паинька, — Тэхён не знал почему он ей всё это говорил, но чувствовал, что должен был, а он привык доверять своему чутью. — Тебе стоит бояться темноты внутри себя только в том случае, если чувствуешь, что неспособна с ней примириться и договориться. Уж ты-то должна знать — темнота есть в каждом из нас, наша задача научиться с ней сосуществовать.
Рен отстранилась, посмотрела на него без тени смущения или стыда. Она позволила ему заглянуть внутрь своего льда, не оказывая сопротивления. В глазах мелькало понимание, но стресс её всё ещё не отпускал — оно и понятно, учитывая все обстоятельства. Например, Пак Чимина.
— Отпусти себя, расслабься, — наконец, Тэхён произнёс вслух свою заготовленную банальность.
— Пожалуй я так и сделаю, — ухмыльнулась девушка, вытирая ладонями щеки и качая головой.
Чонгук лениво мешал гадальные карты, распластавшись на диване, пока остальные играли в очередную настолку. Рен с Тэхёном вышли покурить ещё минут пятнадцать назад и не то, чтобы Чонгук засекал, но он засекал. Он всё ещё чувствовал острое желание коснуться, смять её губы, распробовать на вкус полноценно, не так чтобы забирать боль, а так чтобы делиться своими чувствами.
Он думал о Рен, когда вытягивал карту. Перевернутый Туз огня — человек скрывает свои чувства и желания, не может и не знает, как с ними справиться, скорее всего из-за каких-то внутренних преград.
Тут к гадалке не ходи — карта удивительным образом подходила обоим. Дважды к гадалке не ходи, потому что внутренняя преграда у них тоже была одна на двоих — Пак Чимин.
Чонгук жевал свою щеку изнутри, разглядывая задумчиво золотистый рисунок на черном фоне. Он даже не заметил, как ребята вернулись. Лишь минут через пять отлип, заливая неприятную горечь во рту пряным виски и вклинился в общее веселье, цепляя глазами заветный силуэт. Рен будто почувствовала и обернулась, посмотрев тяжелым взглядом, от которого Чонгука прошибло на холодный пот.
Ну зачем она так? Он же старался держать себя в руках, ментально завязывая узел на собственных запястьях, а она тянула за конец веревки. Тянула и тянула, не желая остановиться.
Они играли в гляделки до победного конца, Чонгуку даже начинало казаться, что ещё пара таких заходов и он сорвется к чертям. На выручку пришли Намджун с Дохи, которые первыми засобирались домой, а за ними потянулись и остальные. Чонгук думал, что свалится от усталости, когда за ними закроется дверь, но стресс от произошедшего днем, не выветрившийся адреналин подкрепленный алкоголем, настойчиво оттаскивали от него сон.
Они с Рен стояли в коридоре возле входной двери и снова смотрели друг на друга. Он первый заметил её рваные вдохи и непроизвольно облизнул губы. Ключицы соблазнительно выглядывали из разреза футболки — когда она только успела снять толстовку? — ему было интересно какие они на вкус. На её скулах появился легкий румянец, и Чонгуку снова стало интересно узнать, например, как сильно она может покраснеть. Сможет ли он заставить её покраснеть?
Молчание тугим узлом затягивалось между ними, оседая тяжестью внизу живота. Чонгук, обещавший себе не сдаваться, не напирать и много других «не», потому что он не животное какое-то, в итоге признал поражение первым.
Ровно два шага навстречу, а потом он положил ладонь на затылок и впился в её полураскрытые губы. Он языком сразу внутрь скользнул, жадно исследуя знакомый-чужой рот. Смаковал её сладкий вкус с алкогольно-пряным послевкусием. Рен выдохнула громко ему в рот, обнимая его запястье рукой, но совсем не как в прошлый раз, наоборот с целью притянуть к себе ближе. Она отвечала на его поцелуй.
У Чонгука тормоза отказали ещё на подступах к стартовой линии, поэтому он пальцами забирался ей под футболку, обжигаясь о теплую кожу на выступающих ребрах. Гос-споди, какая же она худая и хрупкая — не сломать бы. Ладонь с затылка переместилась ниже под мягкую ткань, он обнимал её плечо. Чонгук был готов поклясться, что пульс у него сейчас дергался рваной кардиограммой на подушечках, что трогали её кожу.
Он отстранился, громко выдыхая, но получилось что-то между рыком и стоном. Посмотрел на неё вопросительно, словно ему всё ещё было сложно поверить в то, что он может.
— Последний шанс запрыгнуть на поезд, идущий до станции «нет», — хмыкнул как-то гулко и сдавленно, поглядывая на неё исподлобья. Рен ответила ему смазанным взглядом и горячим дыханием.
— Мне нужен тот, который следует до станции «да», — фыркнула смешливо девушка, отпечатывая влажный след своих губ на мочке его уха.
Во-первых, он пытался.
Во-вторых, злоебучие карты обманули его, потому что внезапно они оба знали, как справиться с внутренними преградами.
В-третьих, завтра он обязательно помолится богам, сходит в святилище и поставит свечки в каждом храме, который встретит, потому что Чонгук ненавидел оставаться в долгу.
Чонгук уже очень плохо помнил, как они добирались до кровати, и не осознавал совершенно в чьей спальне по итогу оказались. Знал только, что губы у неё горячие, язык требовательный, а пальцы ледяные ровно пару секунд, а потом согрелись об его кожу.
Он стянул с неё ненавистную футболку и принялся целовать её шею, ключицы — они на вкус, кстати, оказались сладковато-пряно-острые — и грудь. Застежка лифчика сдалась ему быстро, а он лишь на секунду задержался, чтобы запечатлеть на подкорке вид её красивого тела. Рен руками в каком-то дёрганном жесте потянулась, дабы прикрыться, но он перехватил запястья и уложил ладони себе на плечи.
— Не смей, — хриплым шепотом, обдавая кожу груди горячим дыханием, произнёс Чонгук. — Ты очень красивая, не закрывайся.
Она выдохнула сдавленно, а он про себя только и успел отметить, что Рен какая-то запредельная, острая на язык, самоуверенная, а копнуть поглубже, так там такая мякоть.
Чонгуку нравилось трогать её с трепетом и аккуратностью. Он целовал её грудь, перекатывая во рту соски, запечатывая легкий укус на ребрах, а потом оставил там же, на ребрах, влажную дорожку. Он оторвался лишь на секунду, когда она сильнее сжала его плечи, посмотрел на неё и с удовольствием отметил про себя — покраснела пятнами до самой груди.
Рен наклонилась к нему, чтобы сорвать поцелуй и прикусить нижнюю губу, чтобы оттянуть её, чтобы после ухмыльнуться чуть-чуть и снять с него футболку. Она слишком много «чтобы», но Чонгук был не в силах сопротивляться. Он потянул пуговицу на джинсах из петли, молния протяжно скрипнула, пальцы скользнули за кромку кружева.
Она простонала ему в рот тяжело и горячо, когда большой палец прошелся между складок. Чонгуку рвало крышу. Он физически ощущал, как у него пробки вылетали, потому что она горячая и влажная. Потому что для него, из-за него. Он снова поцеловал её, нажимая пальцами на чувствительные точки, легонько укусил мочку уха, кожу шеи, а потом опять поцеловал. Он вошёл в неё пальцами, и она тут же дернула бедрами, подаваясь навстречу ласкам.