Я твоя тень (СИ)

— Ты смешной, — сказала она.
Мы справились с едой за полчаса, а потом пошли гулять. Точнее, просто бесцельно болтаться по городу, как сказала Лайк.
— Можно задать тебе глупый вопрос? — спросил я.
Мы проходили какой-то большущий сквер — наиболее удачное, на мой взгляд, место для глупых вопросов. Если что, можно начать тыкать пальцами в сторону какой-нибудь скульптуры и шустро менять тему разговора.
— Конечно, я как раз умные вопросы не люблю.
— Ференц и Френсис — это же один и тот же человек?
— О, это далеко не глупый вопрос, — ответила Лайк и пошла в сторону законсервированного на зиму фонтана, в самом центре сквера. — Фер говорил, что поменял имя, но я не знаю, правда ли это. Никогда не видела, чтоб кто-то менял имена. Ну, такое, наверно, бывает, но… Это ведь так странно?
Я кивнул. Не то, чтобы я был полностью согласен с Лайк, но нечто таинственное в твоём поведении было, это точно. Так что, если ты и на самом деле поменял имя, то точно не просто потому, что тебе разонравилось имя Френсис.
После того, как Лайк прошлась по ограждению фонтана, балансируя на самом краешке, мы обошли сквер по периметру и вышли к дороге. Разговор со смены имени перетёк на наши с тобой отношения.
— Мне иногда кажется, — сказала Лайк, — что Фер что-то задумал насчёт тебя. Ну, не то, чтобы я была параноиком, но это так странно, что он привёл тебя в группу, а теперь почти не общается с тобой. Я понимаю, что вы мало знакомы, и ты для него в первую очередь музыкант, а не друг, и твои способности и навыки важнее личных качеств и всё такое, но… Тебе не обидно оттого, как он с тобой обращается?
И это был первый раз, когда кто-то сказал подобное о тебе. Потом были и другие.
Я несколько опешил от такого вопроса и с трудом заставил себя не останавливаться посреди дороги. Мы как раз проходили мимо какого-то отеля, возле которого торчало несколько машин такси. Можно бы было заскочить в одну из них и быстро исчезнуть от необходимости признаваться в более тесном знакомстве с тобой, о чём не знала Лайк.
— Я… я никогда не думал об этом. Не обращал внимания, — ложь далась мне просто, Лайк с таким аппетитом проглотила её, что мне даже стало стыдно.
— Да, конечно, — поспешно проговорила она. — Это, наверно, мне со стороны кажется всё. И ты же парень, вы на такие вещи не обижаетесь, совсем забыла.
Лайк повернулась ко мне и, запрокинув голову, так как была существенно ниже меня, и скорчив на своём миленьком личике гримасу извинения, посмотрела мне прямо в глаза. Не знаю, для чего это было: просто, потому что она такая забавная или потому что подозревала, что я соврал. Но я ничем не выдал себя, потому что зациклился только на том, какого необычного цвета у девушки глаза: зелёные, со светло-серым кольцом вокруг зрачка и тёмными крапинками на радужке. Ничего подобного раньше не видел. У Джеммы глаза самого обыкновенного цвета, серого. Интересно, у Моны такие же глаза, как у сестры?
Знаешь, а я ведь так и не узнал этого.
Я заметил по левую руку Бруклинский мост и жестом предложил Лайк пойти туда, она не возражала.
На мосту завывал холодный и, наверняка, северный ветер, дующий прямо с моря и желающий свалить с ног. Может, даже за перила. Я слышал, что в Нью-Йорке нет ни одного моста, с которого бы хотя бы раз не сиганул в воду какой-нибудь бедолага. Я спросил Лайк, не представляла ли она, как её ноги отрываются от асфальта, а она сама летит головой вниз прямиком в холодную воду. Кто угодно другой в ответ на такой вопрос покрутил бы пальцем у виска или посоветовал бы сходить к психиатру, но я чувствовал, что Лайк не такая. И, хотя я очень редко угадывал истинную сущность людей, потому что, как пришелец с Плутона, совершенно их не понимал, сейчас я не ошибся.
— Нет, но я часто представляю то же самое, когда смотрю из окон высотных зданий. И надеюсь, что ветер подхватит моё тело и унесёт далеко-далеко, а когда ему надоест, бросит на стог сена.
— А мне кажется, если я упаду в воду, то погружусь к самому дну и обзаведусь жабрами и плавниками. А потом встречусь с морским царём и попрошусь в его владения на пмж.
 
Лайк обернулась и совершенно необидно хихикнула.
— Что?
— Представила тебя с русалочьим хвостом.
Мы оказались так близко друг к другу, на мосту, с которого открывался роскошный вид на скрывающееся на горизонте солнце, совершенно одни. Мне стоило наклонить голову и наши губы бы соприкоснулись. Наверное, если бы мы были героями фильма о любви, то всё так бы и случилось. Но я никогда не знал, в какой момент и что я должен делать, никогда не умел угадывать мысли других. Я даже не понимал, упущен ли момент или его вообще не было. Лайк вдруг развернулась и с радостными криками, закинув руки к небу, побежала вперёд. Я постоял несколько секунд, сначала глядя ей в спину, потом представляя её реакцию, если бы она обернулась, а мне нигде нет. Стала бы искать меня на дне залива? Но ветер свирепствуя, стал задувать в уши, намекая уже идти догонять не свою девушку, и я побежал вперёд.
Примерно к полуночи, отпахав несчитанные километры по городу, совершенно замёрзшие и проголодавшиеся не хуже лесных волков, мы забежали в круглосуточную пиццерию.
— Ух, хорошо тут, — пробормотала Лайк онемевшими губами, устраиваясь за столиком. — Всё ещё не привыкну к здешней погоде, хотя уже восемь месяцев тут живу. А ты, кстати, откуда?
Пока мы ждали заказанную одну на двоих пиццу с морепродуктами, я рассказывал Лайк о своём городе, о родителях, о школе и даже о Харпере. Она вежливо слушала и задавала кучу вопросов. Я еле успевал отвечать, хотя, если не лукавить, я был просто в восторге о того, что интересен кому-то. Причём Лайк не просто спрашивала и выслушивала ответ, но и умудрилась одобрить посещения мной сотни творческих секций, вместе со мной огорчиться исчезновению брата и даже пошутила о том, что я вынужден отдуваться перед родителями за двоих: и радовать и даже огорчать за себя и за Харпера.
Пицца оказалась огромной, но такой согревающей и вкусной, что мы слопали её минут за десять. И даже крошки подобрали.
— А ты знаешь, что в нашем универе есть клуб защитников пиццевых корочек. Может, и нам туда вступить, а?
Время, проведённое с Лайк, пролетело незаметно. И, хотя, когда мы расстались у её общежития, на часах было без пяти минут «закрытие на ночь общежития», мне казалось, что мы только-только вышли из кинотеатра, и вот уже так поздно. Я был неописуемо счастлив, что у меня появилась такая хорошая подруга, что совсем забыл и про тебя, и про группу, и про то, как важно поддерживать равные отношения со всеми, когда являешься членом коллектива. На следующей нашей встрече в подвале бара, которая случилась в среду (к счастью, танцы Джеммы были по вторникам и субботам), первое, что я заметил, в приподнятом настроении залетая в комнатку, это суровый, нет, даже злобный взгляд Нильса.
  
Глава 28
 
Я немножко опоздал, все уже были на месте. Даже ты и Мона.
— Всё время опаздывать — нехорошая привычка, — проговорил Нильс сквозь зубы, отведя взгляд в сторону.
— Да ладно тебе, — заступилась Лайк, тайно подмигнув мне. — Мы же вечно все опаздываем.
— Поэтому и нехорошая, — проворчал Нильс, как будто даже слегка смягчившись. Наверно, это Лайк на него так подействовала. — Если все будут постоянно опаздывать, то никто вообще не встретится.
Пока Лайк и Нильс обсуждали моё опоздание, ни разу так и не упомянув не то, чтоб моего имени, но и даже факта моего существования (как будто говорили не обо мне, а об абстрактном понятии), Росс что-то строчил, низко сгорбившись над блокнотом, а вы с Моной что-то обсуждали. Я ещё не привык к твоему новому цвету волос, поэтому несколько раз улавливал боковым зрением кого-то новенького, и лишь посмотрев в упор, опознавал тебя. Кстати, кроме покраски волос, ты ещё и слегка укоротил их и выстриг модную чёлку, скрывающую часть лица, что мешало узнавать тебя ещё больше.