Вчерашний день, прожитый завтра (СИ)

А для себя Саджан выбрал темно-серый костюм, подчеркивающий его идеальную фигуру. Казалось, что этот молодой мужчина был эталоном красоты и мужественности. Глядя на него, Анна ощущала, как волна безумного счастья, смешанного с немыслимым восхищением захлестывает все ее существо. Его иссиня-черные волосы и огромные глаза, кажущиеся на узком вытянутом лице частичками его невероятно богатой и нежной души, сводили девушку с ума.
Свадьба Саджана и Ани состоялась в начале июля и была тихой и скромной, ведь они не стремились сделать из этого события нечто публичное. Им не хотелось, чтобы на их свадьбе пьяные в стельку знакомые устроили традиционный для русской свадьбы дебош. Родственники жениха и невесты даже и не подозревали, что их драгоценные отпрыски решили обзавестись своей собственной семьей, и именно по этой причине отсутствовала неизменная толпа из счастливых и многочисленных тетушек, дядюшек, троюродных сестер и тому подобной дальней родни, имена которой и припомнить невозможно. Так что кроме Аниной подруги Ковалевой Натальи и ее друга Константина, на торжественной церемонии никого не было.
Другая шумная и большая свадебная процессия, у которых роспись была назначена на полчаса раньше, чем регистрация Ани и Саджана, с веселыми криками проследовала в зал торжеств. Двери за новобрачными и их гостями закрылись и в фойе дворца бракосочетаний остались четверо — Анна, Саджан, Наташа и Костя. Работница ЗАГСа попросила Саджана пройти в кабинет для уточнения некоторых данных, связанных с его гражданством, а Костя отошел к окну, дав подружкам немного посплетничать.
Наташа Ковалева была стройной блондиночкой, причем назвать ее просто «стройной» было преступлением, так как девушка была настолько худенькой, что сдавалось, будто она звенела при ходьбе. Однако это не мешало ей иметь пышную грудь и объемные бедра, что делало ее фигуру необыкновенно женственной. Мелкие черты лица в сочетании с короткими завитками волос приближали ее образ к утонченной француженке из черно-белых фильмов. В желтом длинном платье, в котором она пришла на свадьбу, она выглядела особенно элегантной, отчего Костя поглядывал на нее с нескрываемым обожанием, чем, казалось, вызывал недовольство девушки.
Наташа была рада за подругу, так как видела, насколько сильно та любит своего избранника. Но все же девушка высказалась по поводу отсутствия родителей молодоженов:
— Ань, я, конечно, понимаю, что вы хотите, чтобы свадьба стала только вашим праздником и ничьим больше, но как же без родителей-то? Могла бы и сообщить им, что замуж выходишь. Ну что за свадьба получается? Родителей нет, родственников тоже. Четыре человека — это разве по-человечьи?
Аня рассмеялась над суждениями подруги, и обняла ее, звонко чмокнув в щеку. Счастливой невесте вполне было достаточно присутствия одного из САМЫХ близких людей — Наташи. Эх, если бы только Ковалева знала, как она дорога своей подруге, она бы так не говорила. Ведь Наташа была для Ани больше, чем подруга, и если бы у Скрипниковой была бы сестра, то вряд ли могла быть девушке ближе и роднее, чем Наташа. Несмотря на проявления нежности, в глазах Ковалевой остался вопрос о нежелании Ани сказать родителям о замужестве.
— Саджан своим тоже ничего не сказал, — ответила Аня, пытаясь не поддаться сожалениям о том, что в такой радостный для нее день, ее родители не смогли быть рядом. — Поэтому не хорошо было бы с моей стороны приглашать на свадьбу своих маму с папой.
Постаравшись улыбнуться, Аня поняла, что улыбка получилась не слишком радостной и поэтому она оставила всякие попытки казаться беспечной. Конечно она переживала из-за того, что на ее свадьбе нет ни мамы с папой, ни брата Юры, которого девушка просто обожала. Обычно у нее с братом не было секретов, а тут она посмела не рассказать ему о своем замужестве.
— Не понимаю я этих ваших желаний сделать свадьбу тайной для родных, — призналась Наталья, с ужасом думая о том, как опечалится Анина мама, узнав, что дочка даже не свадьбу ее не позвала. — Как потом родителям расскажешь, что замуж выскочила?
 
— Как-нибудь разберусь с этим, — вздохнула юная невеста с подкатившими к горлу слезами. — Папа будет в шоке. Полагаю, что он много чего гневного скажет по поводу того, что я вышла замуж за индийца. Он-то думал, что выберет мне в мужья благородного чопорного англичанина, и что мы с мужем будем жить в Англии и сможем видеться с родителями каждую неделю.
Аня, прикрыла глаза, осознавая, как будет зол папа. Да что там «зол»? Он будет в бешенстве! Его дочка, его ненаглядное сокровище, посмела самостоятельно выбрать мужа, да еще и иноверца! Услужливая фантазия тут же нарисовала девушке сцены выяснения отношений с родителями, отчего радость текущего момента несколько омрачилась ожиданием неприятностей. Из задумчивости ее вывел голос Наташи.
— Кстати, а где вы с Саджаном жить собрались? В России, или Индии?
Аня распахнула серо-голубые глаза, и удивленно уставилась на подругу, будто та спросила невероятно странную вещь.
— Ну…, - как-то неуверенно протянула она. — Мы пока не обсуждали эту тему, — призналась девушка, впервые задумавшись над этим вопросом.
— В Индии, конечно, — голос Саджана прозвучал за спиной девушек. Подруги обернулись, как по команде. Все предстоящие объяснения с папой напрочь вылетели из головы Ани, и их место вновь заняло счастье при виде возлюбленного. — Мы будем жить в Мумбаи, — уверенным голосом продолжил Саджан, будто они с Аней уже все давно оговорили и именно к такому выводу и пришли. Он встал сзади Ани и, обняв свою невесту за плечи, добавил: — Жена должна жить в доме мужа. Таков закон этой жизни. Мои родители будут рады, что в их дом войдет такая невестка.
Наташа, привыкшая смотреть на жизнь реалистично, с сомнением покачала головой.
— Саджан, на самом деле еще неизвестно, как твои родители воспримут новость о том, что ты женился без их согласия, — хмыкнула она в ответ.
Глаза молодого человека подернулись мимолетной озабоченностью, но тут же огонек озорства загорелся в его черных зрачках.
— Да, благословение родителей у нас очень многое означает. Мне, конечно, жаль, что наша свадьба проходит вдали от моей родины и близких мне людей. Но если бы мой отец узнал о моем решении жениться на русской девушке, то, боюсь, он бы сделал все возможное, чтобы эта свадьба не состоялась, — признался Саджан, не желая обманывать ни Аню, ни самого себя, уверяя, что все его родственники будут счастливы. — А вот мама и брат порадуются. Когда они увидят мою избранницу, то поймут, что ни одна другая девушка на земле не смогла бы сделать меня счастливым.
С этими словами он развернул Анну к себе лицом и целомудренно поцеловал ее в лобик, вызвав на губах возлюбленной улыбку счастья.
Двери в зал торжеств распахнулись, говоря о том, что предыдущая свадебная процессия уже удалилась шумно праздновать знаменательное событие, собравшее их всех вместе. Подтянутая женщина средних лет, одетая в строгий костюм со вкусом провинциальной интеллигенции, соответствующий ее представлению о торжественности случая, тут же нарушила очарование момента.
— Потом будете миловаться, голубки — ее голос прозвучал настолько сердечно, что, казалось, будто в своей незатейливой фразе она собрала всю доброту и тепло, которые существовали в этом мире, и, обратившись к Саджану, добавила: — Веди свою красавицу в зал.
Марш Мендельсона зазвучал в белокурой голове Ани как знамение новой жизни. В принципе, так оно и было — теперь у нее действительно была новая жизнь. И все в этой жизни было для нее ново и необычно. Уже одно то, что она была в красном платье, намекало, что ничего ординарного ждать от этого брака не приходилось. Впрочем, необычностей в ее свадьбе было предостаточно, но девушке это нравилось. Жених — индиец, свадьба — тайная, платье — красное. Да уж, что не говори, а начало было многообещающим.
 
Аня скосила глаза на Саджана. Его гордый профиль сводил ее с ума, и девушка почувствовала неимоверный прилив нежности к своему избраннику. Очень захотелось прямо сейчас обнять его и поцеловать, но пока этого нельзя было делать — надо дождаться конца процесса регистрации брака. Видимо почувствовав на себе взгляд Анны, Саджан тоже скосил на нее взгляд и, встретившись с огоньком серо-голубых глаз, подмигнул.