Начало немыслимого

В утверждениях английского командующего о слабости русской обороны присутствовала своя правда. Как бы хорошо ни были укрыты орудия с минометами и как бы крепки ни были окопы, но советские войска от предыдущих атак понесли серьезные потери. И когда вновь англичане двинулись на штурм их позиций, положение очень осложнилось. Оставшиеся в окопах солдаты не могли остановить идущую вслед за танками вражескую пехоту, и угроза прорыва обороны стал реальной как никогда прежде.
Людских резервов, способных устранить нависшую опасность, у генерала Кабанова не было, но один козырь у него в рукаве все же нашелся. После недолгих раздумий и уточнений он приказал бросить в бой дивизион гвардейских минометов. Существенного ущерба для танкистов полковника Рэткинса выкаченные на прямую наводку «катюши» не нанесли, но вот британскую пехоту потрясли основательно. Мало кто из людей останется спокойным, когда на него в упор, с шумом и грохотом разрывая воздух, летят реактивные снаряды. При виде этого ужаса тело само падает на землю вопреки воле человека. И уж совсем не найдется смельчаков, которые после их оглушительных разрывов и мощных сотрясений земли изъявят готовность продолжить наступление и не останутся разумно лежать на земле.
Попав под обстрел гвардейских минометов, англичане дружно залегли, и никакие приказы и призывы не смогли поднять их в атаку. Встреча с очередной русской легендой полностью лишила сил подданных его королевского величества.
Если у попавшей под обстрел пехоты было законное право не выполнять свой долг перед нацией, то у танкистов полковника Рэткинса такой возможности не было. Долг перед былой славой обязывал их идти вперед, и они упрямо ползли на русские окопы.
Танкисты не пели нараспев «Боже, храни короля!», а были полностью сосредоточены на предстоящей схватке. Многие из них свято верили или надеялись, что они, грозные «крысы пустыни», смогут добиться успеха и с чистым сердцем отрапортовать командованию о выполнении приказа. И чем ближе они придвигались к советским позициям, тем радостнее начинали биться их сердца, – число противотанковых орудий у противника заметно уменьшилось. Это открытие вселило уверенность в англичан, но она в их сердцах продержалась недолго. Быстро выяснилось, что коварству русских варваров нет предела. Они заранее приготовили земляные укрытия для танков и самоходок, до поры до времени прятавшихся в густом лесу и невидимых сверху. Теперь они заняли укрытия и стали вести прицельный огонь по ничего не подозревавшим англичанам. Присутствие танков и самоходок, а также место их расположения было обнаружено экипажами машин слишком поздно. Очень многие из них заплатили за это открытие своими жизнями.
Перед самоуверенными островитянами и их союзниками из доминионов встал очень острый вопрос: продолжить наступление или отважно продолжить наступление без твердой надежды на успех. И тут им на помощь пришла пехота или, вернее, ее отсутствие. Наступать без нее было чистым безумием, и английские танки с чистой душой повернули назад.
– Мы сделали все, что было в наших силах, и даже больше. Но прорывать оборону врага без пехотной поддержки – это, извините, нонсенс, сэр. Такого нет ни в одном уставе империи… – так доложил генералу Лину полковник Рэткинс, и примерно в таком же ключе был рапорт командира «крыс» фельдмаршалу Александеру. Все было сделано с соблюдением всех формальностей, и ни один из вышестоящих командующих не смог упрекнуть своих подчиненных, включая самого премьер-министра Уинстона Черчилля. Таково было положение дел в британской армии.
Впрочем, ничто не помешало начальству выразить свое неудовольствие отсутствием результата, и, стремясь смыть позор со своих боевых знамен, «крысы пустыни» намеревались на следующий день попытать счастья еще раз. Своим упорством и настойчивостью они не раз заставляли строптивую фортуну повернуться к себе лицом, но утром седьмого июля у них случился досадный сбой.
Солнце еще не поднялось из-за горизонта, когда эскадрилья советских бомбардировщиков вдребезги разбомбила переправу через Эльбу, по которой осуществлялось снабжение плацдарма. Хитрые русские продолжали изумлять простодушных англичан своим коварством. Мало того, что они подошли к переправе не с севера, а с юго-востока, сделав изрядный крюк, так еще на это задание они отправили полученные по ленд-лизу «Бостоны». Стоит ли удивляться, что охрана моста приняла эти бомбардировщики за свои машины и спокойно пропустила их к переправе. Когда маски оказались сброшены и бомбы уже падали на забитый до отказа войсками и техникой мост, было уже поздно. Сделав свое черное дело, «Бостоны» быстро ушли на север, под огнем проснувшихся зенитчиков.
 
Согласно утверждению командиров батарей, им даже удалось сбить один или два самолета противника, но это было слабым утешением. Связь с северным берегом была прервана всерьез и надолго, что самым трагическим образом сказалось на положении дел на плацдарме.
Людей охватил страх, и когда русские только нажали, возникла паника. Солдат не смогло успокоить ни наличие у них противотанковых орудий и зенитных батарей, ни появление в воздухе родной авиации, ни заверения командиров, что саперы уже начали возведение переправы через Эльбу.
После налета русских бомбардировщиков мост через Эльбу рухнул, но по капризу судьбы с одной стороны уцелела узкая боковая кромка. По ней невозможно было проехать на танке или машине, но можно было свободно пройти трем человекам. Казалось бы, всего лишь малозначимая деталь, но именно она стала причиной стремительного разрушения дисциплины среди солдат. Иногда наличие слабой надежды бывает хуже, чем ее полное отсутствие. Когда человек полностью предоставлен сам себе, когда мосты сожжены и только от тебя самого зависит собственное спасение… Для зажатых на плацдарме войск наличие возможности отхода стало тем моральным искушением, которое быстро развратило простые души английских солдат.
Вид покореженного моста породил в чей-то памяти рассказ смененных на плацдарме немцев об одной русской притче. Сами господа тевтоны услышали ее под стенами Сталинграда и в качестве обмена опытом противостояния Советам поведали своим новым союзникам. Притча гласила о назадачливом охотнике, который сумел схватить медведя, но потом никак не мог сдвинуться с места из-за крепких объятий зверя.
Островитяне очень любят рассказы об охоте на зверей, а про охоту на медведей в особенности. Обычно воспоминания об охотничьих удачах бодрят душу и будоражат кровь, но только не в этот раз. «Сталинградская» притча оказала прямо противоположный эффект на умы зажатых на северном берегу Эльбы англичан. Услышав ее, бравые тэдди только мрачнели душой, хмурились и принимались искать всевозможные предлоги, чтобы как можно скорее перейти по хрупкой жердочке на противоположный берег. И чем сильнее грохотала подтянутая русскими к Виттенбергу артиллерия, тем больше появлялось желающих сделать этот неблаговидный поступок.
Еще больше усилил негативное настроение солдат империи налет на плацдарм эскадрильи русских пикирующих бомбардировщиков. И хотя их целью был вовсе не огрызок моста, а скопление людей и техники перед ним, а зенитчикам и в самом деле удалось сбить один из самолетов и повредить другой, страх среди англичан стал разрастаться в ужасающей прогрессии. Весь плацдарм превратился в развороченный улей, который только и делал, что отчаянно гудел. Невзирая на чины и звания, все энергично обсуждали положение дел на плацдарме. И если офицеры сдержанно называли его сложным, то простые солдаты и сержанты говорили о «втором Дюнкерке».
Появление у русских дальнобойной артиллерии, которая принялась бить по саперам, наводящим переправу, только увеличило градус накала среди британских военных. Не имея точных координат переправы и корректировщиков, советские артиллеристы били исключительно по площадям, но даже это вгоняло в отчаяние и уныние островитян. С каждым разрывом русского снаряда на том берегу, в сердцах и душах островитян усиливался страх попасть в плен к этим «страшным советам». И хотя обстрел продолжался около часа, этого вполне хватило, чтобы страх с хрустом и треском пожрал их мужество.