Королевства Доблести (ЛП)
Но молодой прислужник не обращает внимания на недовольство Фоксе. И я рад, что он не может видеть мою улыбку.
- Вот если бы оно было, ну знаете, больше похоже на «Балладу о Пурпурных Драконах», которую тот бард – ээ, Таламик – исполняет в «Когте Грифона». Вот хорошая история про военный поход, в ней полно рыцарей и магии. Мне особенно понравилась та часть, где боги появляются перед королём Азуном и благословляют его. Мастеру Койе лучше бы написать о чём-то таком.
- Ступай! – рычит Фоксе настолько яростно, насколько священник может себе позволить. Сразу же раздаётся топот шагов подчинившегося аколита.
На лестнице всё стихает, и я вновь пробую вернуться к своей работе, слегка подвинув стол, чтобы на него попадало больше солнечного света. Ножки скрежещут по твёрдому каменному полу, но шум быстро стихает, поглощённый заплесневевшими из-за влажного морского воздуха книгами. Я снова беру в руки перо.
«В летнее время одним из популярных развлечений туйганских мужчин была охота на горных снежных зверей…»
Клякса на пергаменте. Всё из-за моего невнимания. Теперь я должен отложить перо в сторону и аккуратно подтереть пятно. Я благодарю богов за то, что грубый материал плохо впитывает влагу и промокаю его обрывком какой-то бумаги – образца, который Фоксе принёс мне посмотреть. Это дешёвая рекламная листовка, покрытая большими громоздкими буквами:
«Представляем Вашему вниманию услуги Форджмастера Клякса и его чудесного печатного устройства!»
Остальное заляпано впитавшимися чернилами. Когда я пытаюсь разобрать окончание, мои пальцы покрываются жирной чернотой.
- Перворожденный Фоксе!
С лестницы, в ответ на мой воодушевлённый зов, доносятся торопливые шаги.
- Что такое, мастер Койя? – хрипит запыхавшийся секретарь, взбираясь по каменным ступеням башни.
- Кто этот Форджмастер Клякс? – не в силах справиться с любопытством, я встаю из-за стола, очутившись лицом к лицу с Фоксе, когда он, красный и задыхающийся, вплывает в арку дверного проёма. Я настойчиво тычу ему под нос бумажный огрызок. Никогда ещё я не видел букв настолько чёрных и качественно нарисованных. Фоксе кажется удивлённым, когда берёт листочек в руки и подносит поближе к лицу, силясь в тусклом освещении прочитать написанное.
- Это один из этих новомодных печатников, господин.
- Печатник – это какой-то вид писаря?
Фоксе морщит лоб, пытаясь найти подходящее объяснение.
- Да, почти как писец, только он использует хитроумное устройство, чтобы копировать тексты.
- Наподобие магического копировальщика Сестры Деары?
Сестра Деара работала в одном из помещений храма, пытаясь создать идеального писаря из глины – существо, называемое големом. На одном из испытаний, на котором я присутствовал, неуклюжий громила разбил стол в щепки, пытаясь установить перо на деревянную поверхность. Теперь создание молчаливым стражником стоит у входа, встречая случайных гостей.
- Не совсем, господин, - позволяет себе улыбнуться Фоксе. – Оно штампует страницы, делая множество копий за раз.
- Я бы с удовольствием на такое посмотрел. Сможешь ли ты найти это место?
Фоксе вновь, прищурившись, смотрит на листок.
- Здесь написано Проход Писарей, кажется. Это недалеко.
- Ну тогда, Фоксе, я попрошу сопроводить меня до Форджмастера Клякса. Если поторопимся, твой ужин не пропадёт впустую. Нужно узнать про печать – и цены.
Взволнованный секретарь стоит, не двигаясь, когда я проскальзываю мимо него и начинаются спускаться.
- Стоимость печати? Зачем? – вопрошает он, торопясь за мной; из-за этого его брюшко трясётся. – У церкви уже есть одна копия вашей работы, объединённая с историей Гудмана Риверсона, и мы с радостью сделаем копию вашей следующей книги. Мастер Койя, зачем тратить деньги на то, чтобы сделать ещё экземпляры?
Я останавливаюсь внизу, и, следуя своей нерушимой привычке, одаряю собеседника вежливым кивком.
- Можешь называть это жалким тщеславием, но лично мне кажется, что было бы совсем неплохо, если бы больше людей знали правду о войне. Ты не согласен?
- Мастер Койя, не так уж много народу-то и читать умеют.
- Может быть, моя скромная работа вдохновит их научиться, - я ускоряю шаг, твердо решив не задерживаться. – Кроме того, возможно мне удастся избежать званого ужина дюка Пиньяго.
Фоксе тоже бросается вдогонку, потому что слишком хорошо меня знает.
- Хотя бы подождите, пока я надену пальто, - смиренно просит он.
Путь до Форджмастера Клякса холоден – но это не сухой холод моей горной родины, а влажный, неприветливый бриз со стороны гавани, климат, к которому я уже привык за время нахождения здесь. На дороге, по которой мы следуем – известной как Большой Тракт – пустынно, но это лишь пробуждает во мне невесёлые мысли. Растущие тени от солнца, клонящегося к волнам Внутреннего Моря, только добавляют окружающему пейзажу унылости. Я никогда не чувствовал себя комфортно в одиночестве, несмотря на – а может, наоборот, как раз из-за безлюдности моей родной страны, страны Хазари.
Мне становится легче, когда мы сходим с главной дороги и Фоксе ведёт меня через ворота, ведущие в Район Торговцев, где узкие улочки сдавлены магазинчиками и домиками с зелёными крышами. Воздух полнится запахами, свойственными только городам – будь то Казари или Кормир. Прокампур пропитан ароматами древесного дыма и нечистот, протухшей рыбы и промасленной выпечки. Любопытно, как, дёргая за неведомые ниточки, они вызывают в памяти минувшие дни, проведённые в открытой степи – когда мы, сидя вокруг отапливаемого кизяком очага в шатре моего хана Ямуна, неспешно потягивали часуйму.
- Поторопитесь, господин. Мы можем простудиться, - Фоксе поплотнее укутывает лицо в толстый шарф, так что я с трудом могу различить его маленькие глазки. – Сегодня собачий холод.
Я едва не начинаю смеяться, ведь я шагаю за ним с непокрытой головой, одетый лишь в свою весеннюю мантию. Но это было бы невежливо.
- Перворожденный Фоксе, если бы я был у себя дома, в Хазари – вот тогда мне было бы холодно. К этому времени подходы к Красной Горе – где я был ламой – уже стали бы с трудом проходимы. А это всего лишь лёгкий бриз, прямо как весенний степной ветерок.
- Вы когда-нибудь скучали по дому?
- Что?
- Вы сказали мне, что вы провели вне родины десять лет – сначала у туйганцев, потом здесь, на Западе. И вы ни разу не хотели обратно?
Я думаю о Хазари – о взметнувшихся к небу горах, покрытых ледниками, и о уединённых монастырях для всех, кто желает просветления. Я был свидетелем того, как Ямун Кхахан покорил мою родину; я ехал с ним бок о бок, когда он это делал. Теперь мой лорд Ямун мёртв, а его империя сгинула. Да простит меня Фуро Могучий, но я скучаю по кхахану больше, чем по Хазари.
- Вынужден признать, что я скучаю по достойной пище, Перворожденный. Никогда не привыкну к прокампурской кухне – слишком много мяса и овощей. С удовольствием бы снова угостился кумысом, рисом и чаем.
- Уф, кумыс… Забродившее кобылье молоко. Ваш желудок крепче, чем вы говорите.
- А, Перворожденный Фоксе. В «Яницаве» сказано, что каждая вещь находится в равновесии. Кумыс зажигает кровь и изгоняет дрожь и немощь из тела. А эти жаренья, которые вы едите, нарушают баланс слабого и сильного начал, - с этими словами я многозначительно смотрю на широкую грудь собеседника.
Фоксе спокойно возвращает взгляд:
- Я вполне сбалансирован, мастер Койя. В конце концов, это я каждый день таскаю ваши книги вверх-вниз по лестнице. Осторожно, тут грязно.
Двигаясь по лишённым указателей улицам Прокампура, мы обходим слякоть, оставшуюся со вчерашнего зимнего дождя. Но как только залитый водой проход расширяется, мы слышим урчание механизмов. И доносится оно из покосившейся лавки, спрятавшейся под аркой в следующей аллее.
