Из любви к искусству (СИ)

Найти Соловья, даже потерявшего из-за увечий способность менять облик, оказалось непростым делом.
– Может он и сумасшедший, но даже такой поломанный все равно додумался запутать следы, – пробормотал каэ Неро, недовольно фыркая на пятна крови, которые бордовыми кляксами выделялись на асфальте. – Да и вообще, что бы вы знали, ларо Милад, когда нужно выследить кого-то по следу, требуются псовые, а никак не кошачьи. Мы атакуем из засады.
Каэ Орон поддерживал черношкурого сородича, но исключительно молча, не желая злить старшего товарища.
А Милад и без того был взбешен как дюжина демонов, которых силком выдернули из преисподней. Уиллер осталась в больнице, и не получалось не беспокоиться за эту вздорную невоспитанную женщину.
– Были бы у меня под рукой волки, использовал бы волков, – процедил кахэ. – Но раз имеются только рысь и пантера, не сомневайтесь, вытрясу из них максимум пользы.
Стоявший чуть в стороне Алек пробормотал под нос «вместе с душой», но Милад предпочел сделать вид, что ничего не расслышал. Сейчас главным было схватить эльфа. Поломанного, измученного, сумасшедшего эльфа, который даже в таком жалком состоянии представляет нешуточную угрозу.
– Соловей наверняка попытается забиться в какую-нибудь дыру и там хотя бы немного прийти в себя, – задумчиво произнес Динес, оглядывая свой маленький отряд. – Показываться перед кем-то с лицом Лэйси Уиллер он вряд ли станет. Чокнутый или нет, а выживать этот тип умеет, да еще как.
Придется обыскивать подвалы, заброшенные дома. Его нужно схватить как можно быстрей, пока еще кто-то не пострадал.
Пока молодняк перетряхивал ближайшие кусты с преувеличенным рвением, телефон Милада издал мелодичную трель, а сам кахэ – далеко не мелодичные ругательства. Даже про такую полезную и важную привычку, как отключать звук телефона – и то забыл.
А послушав то, что ему так рвались поведать, Динес Милад разразился еще более грязной бранью. Настолько грязной, что подручные, которые неплохо знали Руку Смерти, опешили и замерли на месте, ожидая объяснений такому странному поведению.
– Мик звонил. Подранок наш шустрым оказался, – сообщил растеряно Милад. – Сломаны у него там ноги или же нет, а до студии он не иначе как чудом добрался. Добрался и поджег ее.
Потому что… ну, в самом деле, почему бы и нет, верно? Студия, на которой снимают богомерзкий, по представлениям эльфа, сериал, автоматически становится богомерзким местом, значит, подлежит уничтожению.
– Причем поджег вместе с запертыми внутри сценаристами, а заодно и режиссером, – добавил еще одну шокирующую подробность в происходящее кахэ, озадаченно посмотрев на Алека Аэна. – Так сгорают чужие карьеры на костре из тел.
Каэ Неро, который пусть и оборачивался в крупного и опасного зверя, при всем этом оставался натурой чувствительной и даже сострадательной, смерть стольких разумных существ разом его действительно сильно расстраивала. К тому же настолько жестокая.
– А что он сам? – подошел ко всему куда практичней Алек Аэн. Этот искренне желал получить жаркое из певчей птички.
Милад про себя усмехнулся. Аэн и есть Аэн, волчья порода.
– Пока ничего не ясно. Пожарные пытаются пробиться внутрь здания, однако… Словом, в любом случае нужно выдвигаться к студии. Эльф начал свое последнее представление, невежливо будет не явиться.
Здание полыхало вовсю, жарко и ярко.
Вокруг толпились жадные до жутких новостей зеваки и те, кому удалось выбраться из подожженного здания.
– Хорошо горит, – отметил каэ Орон, скользнув по зданию взглядом. – У него уже давно здесь были закладки, иначе бы так легко не вспыхнуло. Да и бензином наверняка плеснул.
Сумасшедший с весьма рациональным мышлением. Он четко знал, чего хочет и как этого добиться максимально эффективно.
А потом Милад просто увидел тонкую, почти прозрачную фигуру, замершую на крыше здания. На мгновение ему стало страшно: на самом краю в явно слишком большой для нее мужской одежде застыла Лэйси Уиллер, практически точная ее копия. Только с третьей попытки удалось убедить себя – не она.
 
Но это лицо… Видеть его, искаженное безумием и ненавистью, оказалось самой страшной мукой.
Уже через несколько секунд еще кто-то увидел эльфа на крыше, закричал, указывая другим.
– Это же Лэйси Уиллер! Это она!
Даже сейчас, напоследок, проклятый Соловей сумел причинить зло своей родственнице хотя бы тем, что показал ее лицо. А потом один короткий шаг вперед превратился в стремительный полет, завершившийся коротким глухим ударом.
Крики раздавались как сирена стражи.
– Нужно не дать подойти к нему! – скомандовал на kaheily Милад. – Иначе Уиллер в жизни не отмоется!
Алек опомнился первым, кинувшись наперерез всем любопытствующим, размахивая служебным удостоверением как рыцари древности потрясали копьем.
– Стража! Стража Иллэны, разойдись всем! Не приближайтесь к телу!
Следом за Аэном с кличем «стража!» кинулся и его напарник, и каэ Неро, который к страже отношения не имел вовсе, но за компанию покричать всегда был горазд. Тело Соловья накрыли плащом каэ Орона, который ежился от холода, но мужественно терпел порывы холодного ветра.
– Мертв. Тут ни один целитель не соберет, – отчитался Миладу Алек Аэн.
Старший кахэ вовсе не хотел прикасаться к останкам эльфа, на них и смотреть было страшно и жутко. А ведь никогда раньше Динесу Миладу не приходилось бояться покойников, к ним он относился безразлично даже в детстве.
– Вызывай труповозку, – скомандовал Милад со вздохом. – И обеспечь, чтобы из рук Андрэ тело попало к Ясмин и только к Ясмин. Покойника нужно… потерять по дороге. Нельзя, чтобы в Эроле проводили вскрытие Соловья или кто-то связал его с Уиллер.
Дийэ Риэнхарн дал четкий приказ: не дать властям Эрола получить живого Соловья или его останки. Это было одно из условий сделки между Домом Эррис и дальними эльфийскими родственниками. Склоки и покушения между ними – дело сугубо внутреннее, практически внутрисемейное, людям и смескам здесь не место.
– Сделаю все, дийэ, – вытянулся в струнку Аэн.
В фиолетовой форме или без нее, но кахэ в первую очередь служит своему Дому.
– Покойся с миром, Майлог э Гвилем. Пусть Белая Госпожа примет тебя в свои объятия и даст отдохновение перед тем, как ты снова отправишься в путь. Пусть в следующем воплощении тебя ждет счастливая судьба, – пробормотал поминальную молитву Милад и пошел прочь.
Белая Госпожа сама позаботится об умерших, а живым надлежит беспокоиться о живых. Теперь можно было возвращаться в больницу к Лэйси Уиллер и убедиться, что все еще дышит, все еще борется за свою жизнь с тем же остервенением, что и боролась за свою роль и за свою героиню.
– Эй, да приди уж в себя! – никак не желала оставлять меня в покое вторая я.
Ее – мой – голос словно бритвой по нервам резал, не давая впасть в такое заманчивое забытье.
– Очнись, я сказала!!!
Вот же неуемная… Неужели нельзя просто принять свою победу и перестать меня мучить? К чему такая жестокость?
– Очнись! Если сейчас не вернешься, то не вернешься больше никогда! И я не вернусь тоже…
Не хотелось ее слышать, не хотелось ее слушать, но голос все звал и звал, не давая заснуть окончательно, отрешившись от всей моей глупой, совершенно бестолковой жизни.
Ничего не добилась… Ничего не сделала… Не нужна ни единой живой душе на земле. Так почему нельзя просто оставить меня в покое?
– Мы одно! Одно целое, пойми уже!!! Все что делала я – делала ты! Ты играла, потому что могла! Все это время была только ты! Мы – одно я! И сейчас до тебя пытается дозваться еще и Милад! И даже твой дед хочет, чтобы ты пришла в себя! Так давай! Приходи уже в себя наконец!
 
О да, дед, который бы и не рассказал о родстве, если бы его не загнали в угол. А Милад… Ему просто нужна красивая кукла, которую можно поставить на полку и любоваться время от времени.