В лабиринте времени (ЛП)

— Я не… что такое причудливый?
Сбитым с толку, Элайджа выглядел еще более привлекательным, чем обычно.
— Чокнутый, эксцентричный, сумасшедший, странный…
Мужчина прервал поток ее слов, приложив свой палец к ее губам.
— Я понял. — Он провел пальцем от ее губ вдоль линии подбородка к шее. Приятная дрожь охватила тело Ксио. Прикосновения его пальцев было достаточно, чтобы стереть любую мысль с её головы. Она забыла обо всем на свете.
Элайджа положил руку ей на затылок, притягивая к себе. Другой рукой скользнул под ее топ и провел кончиками пальцев по выступающим костям позвоночника, вниз к защитной повязке на ребрах.
— Мешает, — прошептала она.
Элайджа тихо рассмеялся, стягивая бретельки ее топа и лифчика с плеч. Со звуком «Ммм» он застыл, положив руки ей на плечи. Он рассматривал ее гематомы, и на мгновение гнев промелькнул на его лице, а затем он очень нежно прикоснулся губами к одному из её темных пятен. — Этого не должно было случиться. Страшно подумать, что Исаак…
— Но он этого не сделал. — Ксио обхватила лицо Элайджи руками, мечтая избавиться от гипса, который ограничивал её движения. Игнорируя свои ноющие ребра, девушка наклонилась, чтобы почувствовать его губы на своих. Ей казалось, что она умирает от жажды, а Элайджа был водой. Их разделяли всего лишь миллиметры. Его горячее дыхание маняще покалывало на ее губах. По её телу побежали мурашки.
— Мы не должны этого делать, — прошептал Элайджа. Его слова напугали ее. Не слишком ли она поспешила? Неужели она неверно истолковала его сигналы и прикосновения? Ксио резко отодвинулась от него.
Элайджа упал на подушки, тяжело дыша.
— Боже, Ксио! Я не это имел в виду! — Он беспокойно потер грудь. — У меня во рту сейчас отвратительно. Лекарства, чай… Я будто чувствую привкус мертвого животного.
— Ой! Извини, я думала, ты хочешь… — Ксио неловко взъерошила волосы, которые срочно нужно было помыть. Она могла понять его переживания. Они не чистили зубы сорок восемь часов и все еще были в одном и том же нижнем белье. Может быть, ей еще удастся откопать пару старых вещичек Элизы. Мысль о том, чтобы носить нижнее белье своей бабушки, вызвала у Ксио тошноту.
ГЛАВА 11
— Гербер, я не знаю, что тебе привиделось…
— Я видел убийцу и его сообщников! Я на сто процентов уверен, что тот тип был убийцей.
— И где он сейчас? Ты свирепо стрелял из пистолета, и твое служебное оружие пропало.
Фрэнк Гербер стиснул зубы от злости. Эта маленькая дрянь украла у него пистолет после того, как он потерял сознание от её удара.
— Та женщина украла мое оружие.
— Это полная чушь. — Либерсберг хлопнул по столу перед собой. Дерево заскрипело под силой удара. — Возможно, ты и правда поймал убийцу на месте преступления. Тогда почему не позвонил своим коллегам? Мы могли арестовать его. Но ты хотел все сделать сам и в итоге облажался! Мой мальчик, я больше не могу прикрывать тебя. Давление сверху слишком велико. — Либерсберг затянулся сигаретой и склонился над письменным столом. — Гербер, ты временно отстранен от должности. Мне жаль.
— Держите. — Дрожащими руками Гербер вытащил из кармана брюк служебный значок и швырнул его на письменный стол. Кожаный футляр полетел бы за край стола, если бы Либерсберг не остановил вещественное доказательство хлопком руки в последний момент. Служебное удостоверение, наручники и запасной магазин комиссара последовали за значком. — Служебного оружия у меня нет.
— Не перегибай палку, мальчик. — Начальник Гербера бросил на него угрожающий взгляд. Наконец Либерсберг показал свое истинное лицо. И этот чертов «мальчик». Он всегда обращался к нему якобы в дружеской, но в то же время оскорбительной форме. Либерсберг всегда будет считать его неопытным специалистом. Гербер не был его мальчиком!
— Что-нибудь еще?
Гербер не стал повышать голос, зная, что это выведет начальника из себя.
— Ты ходишь по тонкому льду. Одно мое слово, и ты станешь патрульным, если тебе повезет. Если дела пойдут плохо, ноги твоей больше не будет в отделе по расследованию убийств.
 
— У вас нет столько власти. — Было опасно бросать вызов начальнику. Но все же возможно, что такая тактика была правильной. Гербер медленно встал со стула, по-настоящему доволен своими словами. Для его представления ему нужна как можно большая аудитория, но она отсутствовала в этом чулане, который Либерсберг называл своим офисом. Задумка состояла в том, чтобы вывести старика из себя и пошатнуть его положение среди коллег. Начальник сделал ему одолжение. Он встал и обошел стол.
— Сынок, я мог бы надрать ремнем твою задницу прямо здесь и сейчас, и никто бы даже и не пискнул.
— Ах, серьезно? — Гербер повернулся к нему спиной и взялся за дверную ручку. Нужно было правильно подобрать время и слова, которые он собирался сказать, поэтому комиссар раздумывал какое-то время, прежде чем нажать на ручку. Он снова повернулся к Либерсбергу, уже стоя одной ногой за порогом открытой двери. Замечательно! В коридоре был сущий ад. Зеваки хотели вживую увидеть, как Гербер в разбитом состоянии покидал офис после того, как начальник устроил ему словесную взбучку. Его коллеги-стервятники не останутся разочарованными. Они получат свое шоу и станут свидетелями того, как Либерсберг нанесет смертельный удар по своей карьере.
Гербер ухмыльнулся.
— Вы просто злитесь, что я лучше вас. Что у меня есть настоящее чутье, и я выследил того ублюдка. А вы просто сидели здесь сложа руки, — Гербер перешел на шепот, — и бездействовали. Как и в случае с вашей дочерью. Да вы полный неудачник. — Введя в игру мертвую дочь начальника, Гербер совершил низкий поступок — бедняжка умерла от передозировки двадцать лет назад после того, как продала свое тело банде наркоторговцев. Ни для кого не было секретом, что девочка занималась проституцией и в конце погубила себя.
Однако в том, что Либерсберг винил себя, он признался своему молодому коллеге по секрету, надеясь, что тот сохранит тайну. Однако доверие к своему наставнику давно исчезло. Упоминание о мертвой дочери вывело старика из себя и привело к срыву.
Гербер повернулся, чтобы покинуть кабинет, но далеко уйти ему не удалось. Схватил его за шею, Либерсберг быстро развернул и сильно толкнул в грудь. Молодой комиссар не ожидал, что в старика будет столько сил. Своим ударом Либерсберг попал в цель. Гербер ударился затылком о противоположную стену коридора. Удар был такой мощный, что штукатурка посыпалась со стены. Израненная голова пульсировала от боли. Гербер почувствовал вкус крови, так как ранее прикусил язык.
Но Либерсберг еще не закончил с ним. Схватив Гербера за узел галстука, он снова ударил его головой о стену, а затем врезал кулаком по носу. Теплая кровь обильно потекла по лицу. Нет, Гербер на самом деле не ожидал, что его начальник был таким сильным. Но безумная ярость придавала старику огромную мощь. У него все поплыло перед глазами. Гербер словно сквозь туман видел своих коллег-зевак и слышал гул голосов.
Если он сорвется, то сломает старику шею. Око за око, зуб за зуб! Этот кусок дерьма разрушил его карьеру, и он отплатит ему той же монетой.
***
Наконец-то избавившись от тесной повязки, Ксио почувствовала себя гораздо лучше без постоянного давления на ребра. Вопреки своей воле, ей пришлось смириться с гипсом на руке.
Элайджа ждал ее за домом, перед деревянным чаном для купания. Дождь все еще лил с неба, но гроза уже прошла, и больше не было невыносимо жарко, как в предыдущие дни. Он встретил её с улыбкой на лице, которая чуть не выбила почву из-под её ног. Чем больше времени Ксио проводила с ним, тем сильней её тянуло к нему в физическом и духовном плане. Ей хотелось чувствовать Элайджу, постоянно прикасаться к нему, чтобы испытывать то потрясающее чувство счастья, которое мог подарить ей только он.
Элайджа избавился от рубашки и снял пластырь с груди. На удивление огнестрельное ранение выглядело непримечательно по сравнению с колотой раной на боку. Ножевое ранение было огромным, сверху покрыто темной корочкой с огненно-красными краями. Небольшой участок корочки вскрылся, и кожа под ней желтоватого цвета гноилась. Это воспаление, размером с монету в два евро, было причиной лихорадки, которая все еще беспокоила Элайджу, хотя он уже чувствовал себя лучше. Медикаменты только смягчали симптомы и снижали температуру тела. От воспаления помогал только антибиотик, который, слава богу, имелся в двух видах в достаточном количестве.