Возврата нет (СИ)

— Дома, на съёмной квартире. Ты же видишь, я даже вещи свои не взяла, — как можно спокойнее ответила Эмилия.
— Я вчера звонил Верке, просил, чтобы утром собрала твои вещи и документы нашла. Она сказала, что документов в квартире нет.
— Ваша цепная шавка плохо искала, — улыбнулась Эма.
Ярослав схватил её за волосы, намотал их на кулак и приподнял. Эма встала на цыпочки. Было так больно, словно с неё сейчас скальп снимут.
— Где паспорт, Эма?! Хочешь, чтобы я на тебе живого места не оставил?! Тогда и к врачу ехать не придётся, сама скинешь его ребёнка! Ну, где паспорт?! — заорал Крылов прямо в лицо.
Эмилия испугалась, выпучила глаза и промямлила дрожащим голосом:
— Отпусти, пожалуйста, мне больно, — из глаз брызнули слёзы. — Я не знаю, где сейчас паспорт и другие документы. Они были у Кости, в кармане его куртки.
Такое объяснение было вполне правдоподобно и Ярослав разжал кулак. Потом достал телефон и начал кому-то названивать.
— Чёрт! Не надо радикальных мер, Саныч. А документов не было, говоришь? Хорошо, я понял, — услышала Эма.
К сожалению, что говорил некий Саныч, она знать не могла, потому что, едва поздоровавшись с собеседником, Крылов вышел в коридор. Эма присела на диван, не зная, что делать дальше, но через несколько минут мужчина вернулся.
— Идём на кухню. Ты же туда шла, — позвал он с порога.
— Да, я пить хотела и хлеба, или сухарик. Это помогает унять токсикоз.
— Идём, — весело хмыкнул он и пошёл вперёд.
Эма поплелась за ним. Колени дрожали, сердце колотилось. На душе был полный раздрай. Если она не избежит аборта, то хотя бы отсрочит свадьбу. Пока получит новый паспорт будет время сбежать.
На телефон Крылова позвонили. Когда Эмилия пила сок и ела хлеб с маслом. Мужчина на этот раз не удосужился выйти, он орал и матерился в трубку:
— Нужно было его карманы сначала проверить! Может выронили, когда в машину тащили и не заметили? Ладно, напрягу Егора, пусть ищет, — сказал Ярослав на последок и отключился.
Эма мысленно поблагодарила себя за смекалку. Она соврала, но Ярослав неожиданно поверил, что паспорт был у Кости. Это давало ей небольшую фору, она обязательно сбежит от него, а если получится, ещё и Костиного малыша спасёт.
  
15
 
Ей действительно повезло, утром и перед сном она бегала в уборную, иногда намеренно имитируя рвоту. Крылов морщился, матерился, но не трогал. Зато после аборта обещал поиметь по полной программе, а до этого, при самом плохом раскладе, ждать ещё две недели. Эма собиралась в клинику, оделась в чистую одежду. Чемодан с вещами привезла сама бывшая подуженька и теперь было что на себя напялить. Самые хорошие шмотки Верка бессовестно заныкала, в том числе шубку, вместо которой Эма в прошлый раз схватила с вешалки её куртку. Девушка не жалела об этом. Пусть Верка-гадина подавится. Таким образом, пришлось выйти из дома в той же куртке и сесть в автомобиль.
Рядом плюхнулся Ярослав, он собирался ехать с ней, а там и вся его охрана подтянулась. Водитель тронулся в путь, сзади заурчал мотор машины сопровождения.
— Егор звонил, он не нашёл твои документы. Он подал объявление в интернете, но никто не отозвался. Кроме того, в чемодане, который передала Вера, не оказалось драгоценностей твоей матери. Егор сказал, что ты врёшь и где-то всё спрятала. Обшарили подвал, где вы с Костей прятались, но ничего не нашли. Пока ты лежишь в больнице, советую подумать как следует и сказать, где паспорт. Если не скажешь — пеняй на себя, — совершенно спокойно произнёс Крылов.
— Долго я там буду лежать? — решила поинтересоваться Эмилия.
— Сегодня и завтра. Сначала будет УЗИ. Врач должен убедиться, что ребёнку не больше девяти недель. Потом я заставлю выпить тебя первую таблетку, которая убивает плод и уеду на работу. С тобой останется несколько парней, чтобы не сбежала. Завтра утром дадут другую пилюлю, она отторгает плод. Когда всё произойдёт, снова сделают УЗИ, а вечером будешь дома. Парни тебя привезут.
— Я поняла, — обречённо сказала Эмилия.
 
Ей хотелось прикрыть живот в защитном жесте, но она усилием воли сдержала себя. «Не волнуйся, малыш, мама постарается спасти тебя», — мысленно успокоила она ребёнка. Эма понимала, что плод ещё только формируется, но почему-то думалось: он понимает её. А ещё было чувство, что это непременно будет мальчик. Если она сможет осуществить свой план, то потом даст фамилию и отчество Кости, чтобы его род продолжился.
Когда припарковались у больницы, Крылов не дал выйти, пока охрана не встала у дверей. Эму обступили со всех сторон, сзади шёл сам Ярослав. Эмилия усилием воли хранила молчание. Если начнёт кричать, сделает только хуже. Ей не дадут сбежать.
На дрожащих ногах она зашла в просторный холл клиники. Ярослав поведал администратору, что у них запись на девять утра, озвучив фамилию врача. Симпатичная девушка в голубой униформе уточнила на кого сделана запись, а потом вызвала медсестру. Их попросили надеть бахилы и раздеться в гардеробе. Затем проводили в палату.
— Снимите свою одежду и наденьте то, что привезли с собой, — попросила девушка.
Охрана вышла, но Крылов остался. Эмилия развернулась к нему спиной и дрожащими руками сняла одежду. Вместо джинс и блузки она напялила спортивные штаны и футболку, потом нацепила тапки и пошла на выход. Медсестра с невозмутимым видом ждала у дверей.
— Идёмте в кабинет УЗИ, вас ждут, — снова строгий тон, от которого стало дурно.
Эма хотела что-то сказать, но молча поплелась следом за медсестрой. За ними шла свита из охраны во главе с Крыловым.
Наконец-то нужный кабинет, Эмилия взмолилась про себя, чтобы ей не подсунули таблетки прямо там. У неё родился план, но, чтобы им воспользоваться, нужна маленькая отсрочка.
На нервах она зашла в кабинет, он оказался очень светлым. Белоснежные стены резали глаз и наводили ужас. Дрожа всем телом, Эмилия поздоровалась с доктором, хотя видела его размытым, будто за запотевшим стеклом. Слёзы всё же затмили взор.
Ей предложили лечь на кушетку, оголив живот. Она послушно всё исполнила. Ей хотелось знать, всё ли хорошо с малышом после стольких волнений.
— С плодом всё хорошо. Развивается как и положено на этом сроке. Время ещё позволяет сделать медикаментозный аборт, но вы уверены, что хотите избавиться от него? — спросил врач, когда закончил осмотр.
— Алексей Петрович, не пудри мне мозги. Я сказал, что так надо, девушка со мной согласна. Давай свои чудо-пилюли и смотри, чтобы с ней ничего не случилось в ближайшее время. Её здоровье — гарант твоего благополучия, — улыбнулся Ярослав.
— Понял. Возвращайтесь в палату, сейчас медсестра вам всё принесёт, — грустным тоном ответил доктор.
Эма встала, вытерла себя предложенным полотенцем и вышла в коридор.
— Ярослав, я в туалет хочу, — пискнула она, хватаясь за живот.
— Потерпишь. В палате уборная есть, — недовольно буркнул Крылов.
— Ай, я уже не могу. Не нужно было вечером свекольный салат есть, — Эма взялась за ручку двери с надписью «туалет».
— Я с тобой, — рыкнул Крылов.
— Мужчина, куда? Это женский туалет. Ваш через две двери, — его оттолкнула, заходящая в уборную, женщина.
Эма проскочила за ней и заметила, как та закрывает двери на задвижку.
— Твой головорез? Не хватало ещё, чтобы запёрся сюда, — недовольно сказала незнакомка по виду на последнем месяце беременности.
— Пожалуйста, не выходите пока я не сбегу. Мне нужно сохранить малыша, я не хочу аборт, — шепнула Эма.
Женщина невольно прижала руки к животу, расширив глаза от шока, и кивнула. Эма, не раздумывая, побежала к окну. Всего-то первый этаж и, как она заметила раньше, у фундамента был небольшой выступ. Бегать ранней весной в летней одежде — та ещё перспектива, но деваться было некуда. Она надеялась, что скоро сможет попасть в тепло. Поедет к кому-нибудь из друзей или в общагу института. Потом попросит сходить туда, где она оставила свой пакет с документами.