Будни наемника (СИ)

Кэйтрин притихла, пытаясь рассмотреть что-нибудь в тусклом окошке кареты, потом вздохнула:
— А знаешь, отчего мне противно? — Не дождавшись ответа, сообщила: — То, что я сама такой же дурой совсем недавно была. Голова забита мечтой о титуле, о деньгах.
— Ничего удивительного. Человек всегда думает о том, чего не имеет, — хмыкнул я. — У меня у самого, если денег нет, в голове только одно и жужжит — а где бы их взять? Пока ты была простой дворянкой, мечтала о титуле, а теперь ты баронесса, графиня...
— А еще эрла, — поддакнула супруга.
— Кто?
— А как жену эрла назвать? Эрлица? — прыснула Кэйтрин.
М-да, эрлица звучит не очень-то благозвучно. Хуже только эрлиха. Пусть будет эрла.
— Да, а взаймы родственнички не просили? — поинтересовался я.
— Еще как просили. Мол, дорогая Кэйтрин, если вы теперь благородная графиня, а ваш супруг пользуется фавором у Его высочества, то вы просто обязаны помогать своим бедным родственникам.
— А ты?
— Мне очень хотелось спросить — а почему же вы, когда я жила в нищете, ни разу мне не помогли? Хотела задать вопрос, но не смогла, стало противно. Я просто встала и ушла.
— И правильно, — одобрил я поступок жены. Согласен с Кэйт, что попрекать не совершенными благодеяниями, равно как напоминать кому-то о собственных добрых делах, неприлично.
— А знаешь, — вдруг хохотнула Кэйт. — Мы тут с тобой о титулах заговорили, а я от тетки узнала, как один барон — кажется, Авеш? заполучил свой титул.
С бароном Авешем я знаком. Он же тоже тайный советник. Полюбопытствовал:
— И как он его получил?
— Да не он сам, а кто-то из далеких предков, еще в те времена, когда существовало королевство Нимотен. Королева, не запомнила имя, садилась в лодку, чтобы переправиться через реку и тут, как на грех, она ветры пустила, то есть, пукнула, — зачем-то принялась объяснять Кэйт, хотя я прекрасно знал эвфемизм про ветры. — А лодочник, что ее перевозил, принялся извиняться — дескать, прошу простить меня, благородные господа, случайно получилось. Разумеется, Его величество растрогалась и попросила мужа, чтобы тот пожаловал лодочника поместьем и титулом.
— Здорово, — восхитился я, потом заметил.
Не самый плохой способ стать бароном, а заодно и легенду создать. В Швабсонии обычно титулы получают либо мужья любовниц, чтобы их рога смотрелись величественнее, либо незаконные дети королей.
— Скажи-ка, Юджин, ты остаешься с отрядом или опять что-нибудь выкинешь? — вдруг поинтересовалась Кэйт.
— В каком смысле? — сделал я вид, что не понял супруги.
— В том смысле, что ты и Гневко попретесь прямо в гнездо вервольфов?
Я замялся, не зная, что ответить. В гнездо вервольфов я переться не собирался — узнать бы, где это гнездо, но вообще-то, у меня иные планы, нежели просто идти с отрядом. Отыскать следы, если таковые и остались, смогут и без меня, особенно, если солдаты отыщут опытных следопытов. Командиром арбалетчиков, по моей просьбе, назначили рыцаря фон Кестнера. Воин достойный и начальник толковый, очень хорошо себя проявил во время посольства. Я же решил отправиться в Винне-Ноу — главный город тангаров, где формировался очередной серебряный обоз, чтобы оценить обстановку собственными глазами. В сам город гномов меня не пустят, потому что существует договор, заключенный еще с основателем герцогства Силингии о том, что люди никогда не зайдут за стены, за которыми обитают тангары. Традиция. Впрочем, рядом с поселением гномов есть и человеческое селение, где можно остановится. Там, кстати, станут нанимать и телеги, и лошадей, и возчиков, а уже потом привезут само серебро. Ох, не знаю, что и сказать. Перевозить серебро — дело опасное, даже если это всего лишь руда, которую еще чистить и чистить, а везти девяностопроцентное серебро, да еще демонстрируя груз в селении людей... Традиции, дохлого коня им в зубы. Скажем, отправлять герцогу серебро, используя для этого человеческие повозки и людей-возчиков — тоже традиция, хотя вполне могли бы обойтись и собственными повозками, и маленькими лошадками, для ухода за которыми не понадобились бы чужаки.
 
Ладно, лучше я промолчу.
Что ж, не станем нарушать традиции, мне только глянуть на телеги, на возчиков. А если надумаю сопровождать драгоценный груз, Димдаши меня пристроят охранником. Ну, а там видно будет.
Барон фон Скилур, которому я изложил свой план, не просто его одобрил, но порывался отправиться вместе со мной в город гномов. Мне еле-еле удалось отговорить мага. Нет, я не против его компании, Габриэль человек надежный, но, если станет жарко, мы с гнедым просто-напросто удерем, ибо, как говаривал один именитый полководец: «Нет бесчестия бежать с поля боя, особенно, если ты собираешься туда вернуться и победить», а куда побежишь, если при тебе лишний груз в виде двоюродного дедушки герцога?
Но что ответить Кэйт? Да, а откуда она вообще знает о вервольфах? Официально наш отряд отправился выяснить подробности гибели гномов и, главными подозреваемыми названы некие разбойники. Нахмурив брови, сурово спросил:
— Кэйт, а как ты выведала государственные тайну?
— Тайну? — усмехнулась девушка. — Да об этой тайне на каждом углу судачат. И в лавках, и на рынке, и мои достопочтенные родственнички, чтобы им пусто было.
Вот тут Кэйт права. Утаить новости об оборотнях после гибели нескольких деревень невозможно. Даже если сами бароны помалкивали, то сколько они привели с собой людей, чтобы осмотреть трупы? Вот-вот.
— И что говорят?
— Говорят, что на окраинах герцогства объявились вервольфы, жрут всех подряд — и людей, и коней с коровами, да еще и гномов сожрали. Тамошние бароны не справляются, просят подмоги у герцога, а тот не чешется. И маги ничего не делают, только пьянствуют.
— А не говорят, откуда оборотни берутся? — осторожно поинтересовался я, втайне ожидая именно того ответа, что так не нравился герцогу.
— Вроде, откуда-то с гор спустились. У них, как у волков — если расплодятся, то идут новые места осваивать.
Ну, уже хорошо — не болтают, что оборотнем можно стать благодаря укусу. А ведь скоро начнут.
— Я, как об оборотнях услыхала, сразу поняла, отчего Его высочество нашу свадьбу решил в такой спешке сыграть. Ишь, все подготовил, даже про платье для тебя не забыл, почестями осыпал. Вроде бы, добренький герцог, заботливый, а на самом деле сволочь большая, — злобно хмыкнула Кэйт. — Самое трудное дело на тебя сваливает, словно у него больше никого нет. И ты хорош, всегда соглашаешься.
Вот это да! Из уст верноподданной повелителя Силингии сорвался такой оскорбительный эпитет.
— И не смотри на меня так, словно я невесть что сказала, — опередила мой возглас Кэйт. — Да, понимаю, государственные интересы, политика. А не забыл, что я из-за этого драного интереса и отца лишилась, и брата? Может, и мать бы подольше прожила. И мужа любимого — мерзавец ты, бабник, пробы ставить негде, но я тебя все равно люблю, скотина ты благородная — тоже могу лишиться, а я в девятнадцать лет вдовой оставаться не хочу.
— Значит, останешься вдовой лет в пятьдесят, — мрачно пошутил я, уверенный в том, что до пятидесятилетия Кэйтрин точно не доживу. На сколько лет я ее старше? На тридцать? Восемьдесят — вполне приличный возраст, а еще Инга собиралась меня убить.
— Дурак ты Юджин, а еще эрл, — уткнулась в мое плечо Кэйт и заплакала, словно маленькая потерявшаяся девочка. — Я все понимаю, и отказаться ты и на самом деле не мог, но ты и меня пойми... Вроде, кусочек счастья ухватила, а оно сразу же между пальцев ускользает.
Кстати, на сей раз я никакого согласия не давал, потому что герцог его не спрашивал. Знал ведь, что отказываться не стану, но мог бы хотя бы из приличия поинтересоваться.
Не зная, как бы утешить маленькую жену, просто обнял ее и начал говорить разные глупости:
— Любимая, все у нас с тобой еще впереди будет. И счастье будет, и детей полон дом. Вот, в экспедицию съезжу, потом обратно вернусь, засяду в имении, начну хозяйством заниматься. Я уже и так от нашего брауни выговор получил за то, что домом не занимаюсь.