Страшно любимая (СИ)

— Взгляни на ситуацию здраво. Где-то по коридорам гуляет Роберт, а мы по твоей милости в кладовке сидим. И что ещё хуже, мне холодно. Не ровён час, расчихаюсь — мало никому не покажется.
— Угрожаешь? — прищурилась блондинка. — Я всё равно не отдам тебе капитана! Я… я…
— Хватит уже «якать»! — не выдержала и едва не сорвалась на крик: — Как мне обратно в каюту попасть голой-то? А тут сиднем сидеть холодно да и бестолково. И ведь вытащила прямо из душа, дурья твоя голова! Твою бы энергию в мирное русло, давно бы с Робертом была.
Банши, которая поначалу явно ещё больше яриться начала и даже белизной налилась, к концу моей гневной тирады спала с лица и съёжилась.
— Издеваешься ты надо мной, Мирта. Как бы я с ним была, если и прикоснуться к нему не могу?
— Ой ли!
Вот такую поникшую и несчастную Нельку было жалко, хотя и злилась я на неё ещё очень сильно. Пришлось объяснить:
— Меня ты уже и душила, и одежды лишала, теперь вот сюда перенесла. Заметь, без физического тела. Выводы сама делай.
Махнув на дурынду рукой, я отвернулась. Увы, уже стало ясно, что ни тряпок, ни чего-то хоть сколько-нибудь на шмотки похожего тут не было. Нельку бы послать на поиски, но у меня уже зуб на зуб не попадал, да и кто её, банши, знает. Исчезнет и с концами.
Опять перемкнёт у дурынды в голове что-нибудь, и запрёт она меня в этой кладовке. Как тогда выбираться? На звездолётах звукоизоляция хорошая. Если дверь заперта, хоть башкой в неё стучи — никто ничего не услышит. От систем слежения тоже толку немного. Я ведь сюда не своим ходом пришла. Найти-то найдут, куда денутся, только я к тому времени десять раз окоченею. В подсобных помещениях температура, дай Вселенная, градусов десять. Кому надо энергию на обогрев всего корабля тратить, если лорри почти всегда на жилом этаже трутся?
Я решительно шмыгнула носом и принялась перекладывать ящики и свёртки на пол, освобождая доступ к одной из больших коробок в самом низу. Попутно заглядывала внутрь, хотя надежды уже не было. Тут явно хранились какие-то детали и прочая техническая фигня.
Сами ящики слишком тяжёлые и бестолковые, ими не прикроешься. Упаковочный тканепластик свёртков для моих целей не годится, потому как с синей печатью. Стоит вынуть содержимое, упаковка моментально сожмётся в горошинку.
Вообще, мягкую и пластичную тару маркируют семью разными печатями, а вот в космосе из-за дефицита места используются только три. Белая — упаковка растворяется без следа за пару минут, синяя — просто уплотняется, теряя в объеме, но не в массе. Есть ещё фиолетовые маркеры, которые ставят на обёрточные материалы, после нарушения герметичности упаковки преобразующиеся в молекулы кислорода и дюжину других газов по выбору заказчика.
Увы, чем удобнее тара, тем она дороже. Причём, если ценник синей отличается от белой всего на один порядок, то за фиолетовую придётся переплатить раз в триста больше. Именно поэтому последнюю используют очень редко. Хорошо хоть многоразовые ящики и контейнеры не маркируют.
Под аккомпанемент звенящего молчания Нельки я таки докопалась до большой коробки из тонкого пластикартона и с пыхтением перевернула ту на бок. Пока нащупывала непослушными от холода пальцами язычок замка, Нелька всё распиналась о своей любви к Роберту и пеняла мне на недостаточное рвение в деле соединения двух сердец. Я бы напомнила об отсутствии материального сердца у одной конкретной дамы, но толку-то? Не ровён час, ещё больше взбеленится. Тут уж не до шуток. Потому коробку открыла молча и сразу же отскочила, зажимая нос рукой.
По полу раскатилось море бурых шариков непонятного мне предназначения. Каморка наполнилась едким химическим запахом. Я едва не взвыла. Вот же хорт безрогий! Но делать нечего. Примерившись, ухватила коробку за дно и перевернула, высыпая на пол остатки содержимого, чем бы оно ни было.
— Мирта, что ты делаешь? — испуганно ахнула Нелька.
— Платье шью, — досадливо огрызнулась я в ответ, нашаривая в ближайшем ящике железяку потяжелее. — Бальное. Знаешь, как в сказках у древних?
 
— Нет.
— Ничего, скоро своими глазами увидишь. Чуток дверь приоткрой, пока я тут не задохнулась.
Блондинка неохотно выполнила просьбу, но встала, загораживая проход.
— И что там у древних?
— Люди вечно шикарные наряды из всякого хлама мастерили. Из паутины там, листьев, орехов или мусора. Транспорт из овоща, дом из одежды. Изобретательные, одним словом.
И я принялась с отчаянным ожесточением кромсать пластикартон. Получалось плохо, плотный материал поддавался со скрипом, но уже через несколько минут я, с гордостью подбоченившись, бросила торжествующий взгляд на блондинку.
— И как тебе мой наряд?
Та на искорёженную коробку смотрела с ужасом и непониманием во взоре. Честно говоря, я и сама бы так с удовольствием посмотрела, будь у меня выбор. Вот доберусь до каюты, оденусь в нормальную одежду и воплощу эту мечту в реальность, а пока…
Так и не дождавшись ответа от беззвучно хлопающей ртом Нельки, я кое-как впихнула себя в импровизированное платье. Коробка, хоть и большая, была мне явно мала и едва прикрывала зад, выставляя на обозрение ноги. Живот еле-еле втиснулся, зато рукам места хватило с перебором. Они торчали из отверстий на боках «одеяния» едва ли наполовину, оставляя локти внутри.
Захочется согнуть руку, придётся либо втягивать её внутрь, либо изгибаться буквой «зю», чтобы хоть одну конечность высунуть наружу чуть подальше. Плохо моя шарообразная фигура вписывается в куб, но тут уж ничего не попишешь.
Не без труда протиснувшись в узкий дверной проём, я огляделась. Куда ни глянь — серые стены длинного коридора, редкие однотипные двери и пара ответвлений. Полупрозрачная фигурка банши то и дело подёргивалась рябью, как плохо настроенное изображение дешёвого галлопроэктора.
— Пыхтишь будто обожравшийся гокл, — хихикнула я. — Смотри не взорвись. В какую сторону нам идти?
Нелька раздула ноздри и прищурилась, но ничего не ответила. Ну и ладно. Раз помощи от неё не дождаться, пойдём наобум.
  
Глава 13. Взрывы, кровь и прочие «радости» прогулки нагишом. Мирта
 
Идти было жутко неудобно. Нелька пыхтела и сопела, как будто это я дел наворотила, а не она. Края пластикартона больно царапали кожу, подмышки поднятых рук мёрзли, да и ощущения ниже оставляли желать лучшего. Без белья очень некомфортно, и комплексы тут абсолютно ни при чём. Чего-чего, а их у меня отродясь не было.
Но это мелочи. Главное, мы нашли лифт. Грузовой, но всё-таки. Зато я легко впихнула себя в него вместе с громоздкой коробкой. Увы, это была единственная радость. Корабль-то Сэл приобрёл старый и, что ещё хуже — большой. Поэтому системы связи и прочие «удобства» оставляли желать лучшего.
В новых моделях звездолётов уже изначально встроены голосовое управление, адаптированное под сотни рас, визуализированная «личность» бортового компьютера, тотальная система слежения и много чего ещё. Сэл, приобретая допотопного монстра, рассчитывал модернизировать его своими руками, но попросту не успел. Договор с Робертом заставил гарна скорректировать планы, и оборудоваными по последнему слову техники оказались лишь два уровня, да ещё пара-тройка ключевых «узлов» на неиспользуемых этажах.
Хорошо ещё, системы жизнеобеспечения и генератор кислорода работали на ура. Механику не пришло в голову законсервировать пустующие помещения. Вот бы «повезло», перетащи меня Нелька в безвоздушный сектор! Впрочем, система локальной консервации лишь пару веков как входит в стандартный функционал грузовых звездолётов, и её у Сэла скорее всего попросту нет.
Настраивая себя на позитив измышлениями из серии «могло быть и хуже», я с грехом пополам активировала трёхмерный план корабля на стареньком лифтовом галопроэкторе и присвистнула. Кошмарище! Нет, я знала, что наш звездолёт большой, но не настолько же…
Двадцать четыре уровня, сто девять секторов! Жилых — одиннадцать, причём хаотично разбросанных по всему кораблю. Так ещё со времен Войны повелось, чтобы противник не знал, где конкретно располагается персонал и командование. При этом рубка, медотсек — все ключевые помещения — дублируются, хотя единовременно активен лишь один «комплект».