Полковник Магомед Джафаров (СИ)

Я спокойно разорвал приказ на мелкие кусочки, подаю их адъютанту и говорю: «Вот, пожалуйста, передайте пославшему мой ответ».
Офицер смущенно замялся, не зная, как ему поступить. Однако не решился предпринять что-либо другое. Взял лоскутки приказа и ушел.
Больше меня не трогали.
Весть о моём аресте, однако, быстро распространилась по городу. Все противники Горского правительства всполошились. А их было уже в это время немало. Говорили, что начинается террор, что Горское правительство решило избавиться от своих противников.
Ко мне приехал Муслим Атаев и ещё один офицер и предложили от имени группы офицеров поднять полк, произвести переворот, арестовать Горское правительство и во главе управления поставить меня.
У меня сильно болела голова и хотелось спать. Возбужденный Атаев меня напрягал. Я раньше совершенно не думал о перевороте, и к нему совсем не был подготовленным.
– Идите, – говорю я им, – делайте своё дело. Подчиняйтесь Халилову. Ничего они мне не сделают. Когда будет нужно, я вам скажу.
Они ушли. На переворот, таким образом, я не пошёл. Всё пошло дальше своим порядком.
  
Поездка в Чечню
 
Вскоре вернулся из Баку Тапа Чермоев. Он уже не был председателем правительства. На его месте сидел уже Капланов.
Началось очень тревожное для республики горцев Северного Кавказа время. Деникин упорно продвигался с Севера и подходил уже к границам. Внутри поднимали голову явные и тайные деникинцы. Тапа стал уговаривать меня примириться с Горским правительством и поступить на службу. Он говорил, что это совершенно недопустимо, чтобы такой человек, как я, сидел без дела в такое тревожное время. Каждый горец, говорил он, должен сейчас встать на защиту своей родины.
Все эти слова глубоко тронули меня. Я был совершенно согласен с тем, что каждый горец должен встать теперь на защиту своей родины.
Но для меня невозможно было примириться с Горским правительством.
Я откровенно сказал это Чермоеву.
Тогда Тапа предложил мне не от имени Горского правительства, а от себя лично поехать в Чечню.
– С горским правительством ты ничего не будешь иметь общего. Я лично тебя приглашаю. Ты будешь служить у нас в Чечне, – было его настойчивое приглашение.
На это я согласился. Тапа умел говорить, и он ловко обошел меня на этот раз. Наш разговор Тапа, видимо, передал Капланову. Последний позвал меня к себе. Я пошёл. Он встретил меня очень дружественно. «Знаю, – говорит, – о Ваших расхождениях с Горским правительством. Понимаю их. Сам резко расхожусь с Тарковским и Халиловым. Но очень рад, что Вы поняли положение и согласились ехать в Чечню. Вы там очень нужный человек. Мы назначим Вас губернатором Чеченской области и главнокомандующим. Вы наберёте отряд верных Вам людей и возьмёте его с собой, чтобы иметь прочную опору.
Я согласился. Немедленно приступил к формированию отряда. Быстро набрал человек 250 из Андийского, Гунибского и частью Аварского округа и приготовился к отъезду.
Уже перед самым отъездом узнал, что в Чечню вступает конный полк. Меня это удивило и немного обозлило. Начинается, думаю, обычная для Горского правительства история. Пошёл к Карнаилову, спрашиваю: «Зачем полк?»
– Это, – говорит, – Вам на помощь. Там есть большевистский отряд. Вам надо будет его ликвидировать.
– А в чьём распоряжении полк?
– В Вашем, разумеется, как командующего.
Согласился. Успокоился.
Полк вышел вперёд. Я отправился следом за ним.
  
В Чечне
 
По дороге в Чечню никаких инцидентов не было. Я продвигался вперёд без всяких предосторожностей, так как меня заверили, что в Чечне ничего особенного нет, и город Грозный, моя новая столица, совершенно свободен.
В одном из аулов я догнал Арацханова, который отстал от полка и теперь догонял его. Я выехал после него и догнал полк перед городом Грозным. Полк стоял, видимо, в каком-то недоумении. Подъезжаю и узнаю, что город занят добровольцами, и застава не пропускает полк в город.
 
Присоединив свой отряд к полку, я выслал разъезды вперед, и сам поехал следом выяснить, в чём дело. Разъезды на моих глазах вошли в город, я следил за ними. Видел казаков, проходили мимо них, они нас не останавливали. Вдруг мой разъезд остановился у моста через реку, разделявшую город на две части. Подъезжаю. Оказывается, на мосту стоит пост и не пропускает разъезд.
Вызываю офицера, объясняю ему, кто я. Вызвал караульного офицера. Говорит – не могу пропустить. Прошу сообщить начальнику отряда. Наконец оттуда приказ – пропустить. Въезжаю в город, мои части за мной, рассылаю квартирьеров для размещения частей. Сам еду к Хабаеву. Он в это время был главнокомандующим всеми военными силами республики горцев Северного Кавказа и моим прямым начальником. У него и останавливаюсь.
Расспрашиваю его о положении. Он говорит, что нам надо подчиниться Добровольческой армии, т. к. она сильнее, и Горское правительство с ней бороться не сможет. Я ответил, что подчиняться не могу и не хочу. От правительства я имею определенные задания, и буду их выполнять, пока от правительства не последует других указаний.
Я не знал в тот момент, что Хабаев уже покинул Горское правительство и перешел на службу к добровольцам. Только позже выяснилось, что в это время он уже принял от них назначение на пост правителя Осетии.
Через Хабаева я повел переговоры с начальником добровольческого отряда генералом Шатиловым. Полк в это время был уже расквартирован, а отряду моему места в городе не нашлось. Я отослал его в ближайший аул, и патрули для охраны города ко мне приходили оттуда.
Шатилов мне объяснил, что Добровольческая армия войны с Горским правительством не ведёт и вести не хочет, что они оба должны объединить свои силы для борьбы с большевиками. Поэтому я должен был, по его мнению, подчиниться в оперативном отношении ему. Я ответил, как и Хабаеву, что подчиниться не могу, пока не получу распоряжение от правительства. Тогда Шатилов предложил мне переговорить с Ляховым, который был в Прохладной.
  
Добровольческая армия
 
Пошли тяжёлые дни двоевластия. Ни я, ни Шатилов не уступали. День наполнялся мелкими стычками, начиная от патрулей и кончая мной и Шатиловым. Два лагеря. Хотя крупных столкновений ещё не было, но они в этих условиях должны были раньше или позже начаться. Я решил поехать к Ляхову и договориться.
Ляхов встретил меня очень хорошо, но заявил, что представителем Чечни уже назначили генерала Алиева, которому мне и подлежит передать область. Меня же они назначают правителем Дагестана с подчинением в оперативном отношении командованию Добровольческой армии. Я выслушал это лестное предложение и, учитывая общую обстановку, также вежливо ответил, что правителем Дагестана я быть не могу, так как не подготовлен к этому высокому посту, а подчиняться тоже не могу, пока не получу указаний от своего правительства. Область Алиеву тоже сдать не могу.
Мой ответ на Ляхова произвёл нехорошее впечатление, и мы расстались очень сухо. Обо всём я тотчас же сообщил правительству в Шуру.
Ещё до поездки к Ляхову я разослал по всей Чечне приглашение на общечеченский съезд, который и назначил в городе Грозном. Об этом я поставил в известность и правительство и Ляхова. Этим я хотел, с одной стороны, заставить Ляхова вести переговоры перед съездом и на виду у всех.
Когда я вернулся от Ляхова, съезд уже начал собираться. Из Шуры приехали инженер Зубаир Темирханов и Коцев, прибыл и Ляхов.
Ляхов на съезде сказал большую речь о задачах Добровольческой армии и призвал чеченцев присоединиться к Добровольческой армии (так как она несёт им свободу и освобождает от страшной большевистской опасности с её насилиями, грабежами и анархией).
Съезд единогласно принял резолюцию, что чеченский народ признаёт и подчиняется Горскому правительству и предоставляет ему договориться с Добровольческой армией о взаимоотношениях. Затем съезд сделал перерыв, чтобы дать возможность правительству договориться с Добровольческой армией.