Паутина дорог (СИ)

— Инквизиторы будут сжигать одаренных ведьм, Дейна, — повторил он тяжелым голосом и взял ее за руку. — Ты в опасности. И я заберу тебя в свое поместье.
Несколько секунд показались Дейне неумолимо долгими. Воздух стал знойным, душным, почти каменным, и его невозможно было вдохнуть. Безоблачное яркое небо посерело, мир вокруг начал тускнеть, гаснуть.
— Дейна!
Чьи-то сильные руки бесцеремонно стиснули ее плечи, за этим последовал рывок. Леон встряхнул ее. Дейна моргнула, вздрогнула и жалобно посмотрела в глаза любимого. Она не верила его словам, хоть и знала, что Лоренцо лгать не умеет.
— Я узнал об этом слишком поздно. Сегодня осудят первых обвиняемых… Ты слышишь меня?
— Слышу, — ответила девушка с трудом, и ловко выскользнула из его цепких рук. В горле встал горький крупный ком, предвещающий близкую панику. Но она не испугается и не заревет! — Спасибо, что сказал. Видно, от меня это скрывали.
— Дейна.
— Я задам герцогу Виенто! — голос стал тонким и яростным звоном металла.
— Что?..
Леон не понял и не уловил, с какой силой приближается к нему огромная волна несчастья, и просто смотрел на растрепанную одаренную ведьму, которую хотел спасти. А она застыла на месте, сосредоточилась и с грациозным изяществом дикой кошки прянула в сторону. Затем — вперед! Леон попытался удержать ее за руку, за кружевной воротник светлого летнего платья, за плечо — поздно!
Не сказав ему в ответ ни слова, Дейна Морлан помчалась прочь — со всей прытью, на которую только была способна. Вернее, не совсем прочь, куда попало, нет, ноги несли ее в сторону Алой площади.
Эта площадь находилась в центре города, через несколько десятков шагов от дворцовой, и нехорошо славилась публичными казнями. Назвали ее так в честь крови и огня, которые видели здесь люди, но официально нарекли площадью Справедливого Суда. Однако последний суд здесь проходил еще во время раннего детства бабушки Дейны.
Слова Леона про спасение и защиту благополучно пролетели мимо ее ушей. Дейна не хотела находиться в безопасности, в то время, как других одаренных четырьмя стихиями ведьм будут пытать церковники. А потом сожгут заживо, под одобрительные вопли озверелой толпы. В Нордении, а может, и за ее пределами уважали магов и ведьм только пока они приносили пользу. В случае чего-нибудь непонятного, будь то чума, оспа, мор, засуха или наводнение, обвиняли одаренных.
Сейчас щадили детей и беспомощных стариков. Раньше не было и этого. Воспоминания о бабушкиных рассказах про юность покойной прабабки оставили на впечатлительной душе Дейны неизгладимый красный след, похожий на удар хлыста.
Когда Леон остался далеко позади, а его громкий тревожный крик смолк, Дейна резко остановилась. И осознала, что поступила, как всегда, глупо, опрометчиво, нелепо. Кинулась на Алую площадь, не зная толком, как спасти несчастных.
Но, если смотреть с другой стороны, ей поможет единственно верное оружие — непредсказуемость и четыре стихии разом.
Страх — не позорная реакция. Он помогает чувствовать истинную опасность и знать, когда лучше защищаться. Нельзя прогонять его, но и полное подчинение страху — роковая ошибка.
С Алой площади тянуло знакомым магическим холодом сквозь тяжелый обжигающий зной. Стихии Огня и Воды, объединенные в одном волшебнике, складываются в это веяние. Так одаренные колдуны и ведьмы узнают друг друга. Но в холодной Нордении сложно заметить подобное. Разве что в сухую жару, как нынче.
Путь назад был отрезан.
Одаренные должны выручать друг друга из бед, чтобы не сократилась их численность. Это негласный закон магов. Нарушение не несет юридических последствий, но позорно и порицаемо.
Закусив губу до боли, Дейна упрямо сделала несколько шагов вперед, хотя ей очень хотелось остановиться и бежать обратно, в объятия Леона. По шее стекал тонкой струйкой липкий пот — от жары или страха? Неважно, нужно шагать дальше, продираясь сквозь это пекло. Ведь женщин на Алой площади ждет участь гораздо хуже.
* * *
Худшие опасения Дейны Морлан не оправдались. Она не увидела ни крепких столбов, обложенных со всех сторон вязанками дров и охапками прутьев, ни дрожащих от ужаса молчаливых ведьм, ни раззадоренной жестоким зрелищем толпы.
 
Людей оказалось немного. Грозная стража, измученные жарой солдаты, пятеро инквизиторов разных санов, и десяток самых важных горожан. От разноцветных летних одежд зарябило в глазах. Церковники, следовавшие учениям Патреса, носили черное, церковницы, почитающие богиню Мартию — белое. Последних здесь вовсе не было, значит, дело совсем скверное. Их не допустили или они сами решили не вмешиваться?
Посреди площади стоял узкий стол с двумя скамьями из старого черного дерева. Потрескавшаяся, уродливая мебель. Не иначе, тащили из самой церковной тюрьмы. За ним сидели четыре девушки — худенькие, понурые, с грязными лицами. То ли они сестры, то ли тюрьма делает всех узников похожими до однообразия.
Напротив них, спиной к Дейне, сидел ребенок в потрепанной рубахе и с коротко остриженным затылком. Должно быть, мальчик. Его руки были крепко связаны за спиной тонкой веревкой, надо понимать, девушек тоже стянули путами. И Дейна мысленно поблагодарила лекарей-целителей, которые улучшили в детстве ее зрение.
Чтобы не попасть в поле зрения стражи, пришлось остановиться в паре десятков шагов от них. И наблюдать. Внимательно, зорко, не упуская ни малейшей детали.
Хуже всего было сохранять самообладание.
Главный церковник с неизвестным Дейне саном, худой, высокий, замотавшийся, несмотря на жару, в черную сутану, кривил губы и бубнил себе под нос обвинения. Его слова долетали до ушей девушки с трудом, обрывочно. Но остальные церковники молчали и одобрительно кивали каждой его фразе.
Затем глашатай, прятавшийся до этого в тени, незаметный человек маленького роста, прочистил горло и отчеканил на всю площадь:
— Ханна, Анна, Эрна Шварц обвиняются церковным судом в умышленном наведении засухи на поля Нортэнийских земель! Ивонет Шварц обвиняется в пособничестве старшим сестрам, лжи и наведении порчи!
Дейна только вздохнула и усилием воли заставила себя остаться на месте. Нужно выиграть немного времени. В одиночку она бессильна, необходимо отвлечь церковников на две-три минуты.
Она щелкнула пальцами, и сухие кусты напротив мигом вспыхнули красным огнем. Достойно для Алой площади! Пламя горело ровно, не перекидываясь на соседние деревья. Магический огонь — не такая бестолковая стихия, как простой, им можно управлять. Но и погасить возможно тоже магической водой, а не обычной, из колодца.
— Посмотрите! — ахнул старый церковник, на сей раз понятно и разборчиво. — Ведьмы колдуют со связанными руками!
Вокруг поднялся шум и гвалт. Если солдаты пытались сохранять спокойствие, то церковники испуганно шарахнулись в сторону от подсудимых. Куда только девалась их чопорная спесь! Дейна подняла руку и плавно опустила, призывая ледяную воду на головы встревоженных крикунов. Они жалко барахтались, отплевывались, кричали про самого Владыку Темной Бездны, пришедшего на помощь своим верным служанкам.
Слушать этот бред времени не осталось. Пользуясь долгим действием своей магии, Дейна кинулась к связанным девушкам, но бравые солдаты не растерялись. Перед ней молниеносно скрестили острые мечи, не пуская дальше.
— Прочь! — рассердилась Дейна.
Раскидать их в стороны воздушным потоком оказалось непросто — уж слишком они были тяжелыми из-за доспеха. Но со второй попытки она справилась, благодаря только их растерянности.
Ноги сами принесли Дейну к столу, и она быстро распутала незамысловатые узлы на запястьях первой девушки, а потом та стала ей помогать. Очень скоро все пленницы освободились и наперебой благодарили незнакомую стихийную ведьму за ее храброе сердце и помощь.
Дейна кивала и молчала. Ей нужно было удерживать воздух и воду обеими руками, чтобы не дать врагам напасть. Подумать только, теперь ее недруги — сами нортэнийцы! От этой мысли стало горько. Почему маги должны зависеть от злых умов инквизиции?