Один в поле воин
Сотрудники ГБ, отслеживая его контакты, скоро узнали о его бизнесе, но ничего предпринимать не стали. Им было известно, что на деньги, вырученные от продажи привозимых им товаров, он покупает свои любимые раритеты. Все это вписывалось в рабочую схему еще одного из тысяч иностранцев, пытающихся заработать, как умеет, в Советском Союзе. На это смотрели сквозь пальцы, так как он не выведывал военные тайны и исправно приносил валюту в Союз, в результате своих торговых сделок.
– Не будет у нас никаких недоразумений, так как ты временами бываешь чертовски убедителен, – в этот момент я разрезал веревки.
– Ох, как хорошо, а то руки уже затекать стали.
Он встал, налил треть стакана, потом сделал пару хороших глотков.
– То, что надо. Теперь начну. С Тейлором ты угадал, он попытался меня шантажировать, только убит он был не из-за этого, просто в тот день мне стало известно о смерти моих боевиков, и мне показалось, что кто-то подбирается ко мне, вот и решил оборвать ниточку, ведущую ко мне. Именно по этой причине я не пошел сразу к тебе, а решил осмотреться, вот только не знал, что у вас забронирован самолет на сутки раньше. Ваш отлет несколько усложнил мои действия, но потом решил, что так даже лучше, вот только я недооценил советскую госбезопасность. Видно, я у них уже был в разработке по делу Тейлора, и стоило мне отправиться в аэропорт, как меня сразу взяли. У них не было никаких доказательств, кроме нашего с журналистом знакомства, но их следователи были весьма убедительны, а так как я всегда очень ревностно относился к своему здоровью, то решил, пока не поздно, признать все, что от меня требуют. Мне казалось, что этим все и закончится, так нет, откуда-то чекисты знали о книге и о том, что мы с тобой знакомы. Я так понимаю, что они вслепую, не зная деталей, пытались привязать меня к книге и твоему отъезду. Немного подумав, я подтвердил то, что они и так знали, после чего у меня возник план, как вырваться из чекистских подвалов. Пару дней я все отрицал, выкручивался, но потом все же сознался, что я именно тот человек, которому Майкл Валентайн должен был продать книгу. Дальше все просто. Русские считают, что я на крючке, раз официально признался в убийстве Тейлора, а значит, вполне подхожу для того, чтобы поехать в Испанию и встретиться с тобой.
– Ты? – с сомнением спросил я Джеймса. – Не проще ли им своего человека прислать?
– Тут уже я постарался. Сказал, что ты настолько напуган всем произошедшим в Москве, что больше ни с кем не захочешь встречаться. А Мадрид – это не Москва, там у них возможностей воздействовать на тебя почти нет, и они это прекрасно знают.
– Пусть так, только откуда им известно, что книга у меня?
– Из показаний уголовника по кличке Резаный и еще какого-то мальчишки. Как я понимаю, это было сказано для подтверждения, тем самым давая мне понять, что им известно о книге и тайнике. Да и какая разница откуда?
– Напрашивается одна мысль: если они так много знали по этому делу, то почему меня не взяли?
– На меня намекаешь? Что я им рассказал для того, чтобы спасти свою шкуру?
– Чем не вариант?
– В таком случае я бы им рассказал все подробно о книге, и тогда бы анархисты сразу поняли, что ты их нагло разводишь.
– Ладно. Давай дальше.
– Посадив на крючок, чекисты, не теряя времени, отправили меня в Испанию со своим человеком, а уже тот передал меня местным подпольщикам.
– Ты хочешь сказать, что это не просто нанятые люди, а боевой отряд местного подполья?
– Чего тут говорить, сам видишь.
Я задумался. Только успел решить одну проблему, как появилась новая. Кто знает местных анархистов? Может, у них кровная месть в ходу?
– Ты с ними общался, Джеймс. Как ты думаешь, что они могут предпринять?
– Не знаю, так же, как и не знаю испанского языка. Единственное, что мне известно, так это была отдельная группа и они не местные, так как расположились далеко за городом. У одного из подпольщиков в этой деревне, как я понял, есть родственники.
– Жаль, а то можно было спустить на них тайную полицию.
– Ну и знакомства у тебя, Майкл. Или, скорее, у Генри Вильсона. Я угадал?
Я проигнорировал вопрос.
– Ладно, будем думать, а пока рассказывай дальше.
– Насчет книги? Так тебе Тейлор должен был эту историю рассказать. Что-то новое я вряд ли добавлю, за исключением знакомства с хозяином книги. Его зовут Манфред Хольц. Он мне этого не говорил, но я смог выяснить: он сын генерала СС, который погиб в 1945 году. Как книга оказалась в России, он не говорил, а мне это было неинтересно. У меня есть кое-какие связи, ими я и воспользовался, чтобы узнать об этой семейке, а в частности о генерале, и наткнулся на интересную вещь. Оказалось, что именно он занимался вывозом художественных ценностей из оккупированных европейских стран в Германию. Думаю, теперь ты можешь представить, что сейчас находится в банковском хранилище.
Джеймс замолчал, судя по его мечтательному лицу, он, похоже, пытался представить, что может находиться в банковском хранилище.
– Что замолчал, говори дальше, – подтолкнул я его к продолжению рассказа.
– Чего говорить? Стоило мне частично проверить его слова и понять, что это правда, я предложил ему план, после чего нанял наемников и выехал в Россию. Всего-то и надо было найти, где проживает художник, а затем забрать у него книгу. Казалось, все просто, а получилось…
– Погоди. Ты что, на свои деньги нанимал людей?
– Представь себе. Я выплатил им по три тысячи долларов аванса.
– Могу представить, сколько он тебе обещал за книгу.
– Мне скрывать нечего. Пятьдесят тысяч. Я налью еще себе?
– Наливай, а заодно расскажи о себе. Обо мне ты хоть что-то знаешь, а я о тебе, кроме вымышленного имени, ничего. Начни свой рассказ с того, что ты английский разведчик… И так далее.
– С чего ты это взял? – деланно удивился англичанин.
– С того… – И я вкратце перечислил ему все известные мне факты, включавшие организацию операции, информацию, почерпнутую в разговоре с бароном, манипулирование журналистом, а затем его хладнокровным устранением, как и водителя-подпольщика, после чего насмешливо спросил:
– Я ничего не упустил?
– Ничего, – буркнул Джеймс, тем самым признавая себя английским разведчиком, а потом спросил: – Вот только мне хотелось бы знать, кто это такой, называющий себя Майклом Валентайном? Вид подростка, а на деле опытный и жестокий профессионал. Я много чего в жизни видел, но…
– Раз мы узнали друг друга ближе, то теперь можем сворачивать разговор. Через пару дней тебя навещу, – я поднялся. – Думаю, к этому времени анархисты выйдут на меня. Еды на пару дней тебе должно хватить. Выпивка и аптечка в буфете. Вроде все. Есть вопросы?
Англичанин помотал головой и недовольно посмотрел на меня, когда я забрал револьвер с его отпечатками пальцев, завернутый в тряпку.
– Не скучай, английский шпион, – не смог удержаться я от тупой шутки, но при этом получил какое-то детское удовольствие, когда увидел гримасу раздражения на его лице.
За рулем грузовичка сидел водитель по прозвищу Гонщик, получивший его за неумеренную любовь к скорости, и приданный ему на время операции боевик Шило, заработавший кличку за злой язык. В их задачу входил контроль пути. Они должны были ехать впереди легкового автомобиля с пленниками, а при необходимости отвлечь преследователей, приняв на себя огонь врага. Вот только все пошло не так. Они уехали вперед, а затем остановились на условленном месте, где должны были дождаться соратников по борьбе, если те вдруг задержатся. Они прождали двадцать положенных минут, а когда легковой автомобиль так и не появился, поехали обратно, тем же маршрутом. Ехать далеко не пришлось, на одной из ближайших улиц, прилегающих к церкви, они увидели собравшуюся толпу. Грузовичок остановился, и боевик пошел узнать, что случилось, но только Шило узнал машину и успел услышать о нескольких трупах, как приехали две полицейские машины. Стоило ему их увидеть, как он сразу поспешил уйти. Отъехав, они какое-то время обсуждали непонятную гибель товарищей и свои дальнейшие действия, а в конце решили, что сделать ничего не могут, поэтому надо уезжать, пока не начали перекрывать дороги. Вот только они упустили время, так как прибывшие полицейские почти сразу опознали в одном из трех трупов уже известного властям известного анархиста Аугусто Варрано. За ним только официально числилось убийство судьи и двух полицейских, а неофициально его жертвами тайная полиция считала еще четверых человек. Полиция и Гражданская гвардия были подняты по тревоге, а главное управление уже начало оповещать посты на дорогах.