Виноваты звёзды (СИ)
— На мне что, написано?
— Нет. Угадала по дикому желанию что-нибудь отрезать. А нельзя проделать маленькую дырочку в ногте чтобы выпустить сукровицу? Лишняя жидкость уйдет, а вместе с ней боль? А сверху левомеколь положить — и всё? — она смахнула локон с лица и уставилась на него своими огромными кукольными глазищами.
Тааак… А вот это уже интересно. Девчонка дело говорит. Как же сам не допёр? Неприятненько. Но не пасовать же перед малолеткой… — Учить меня будете? Мой способ надёжнее, — Денис смерил феечку презрительным взглядом. Вот ведь, выскочка!
— А мой — гуманнее. Я понимаю, вы в основном с мужчинами работаете. Солдату-срочнику что надо? Подольше в госпитале поваляться. Со сдёрнутым ногтем — дня три гарантировано. А мне больничный не нужен, поэтому хотелось бы обойтись малой кровью. Ну так что, попробуете? Если не умеете, просто дайте мне шприц, пластырь и спиртовые салфетки. Сама справлюсь, — девчонка сложила руки на груди и поджала губы.
Денис опешил и встряхнул головой. Оперся руками о стол, с вызовом уставился в огромные стрекозьи глаза. "Не умеете?" Это она ему? Опытному хирургу, несколько раз побывавшему в горячих точках? Ну, держись, лейтенант медицинской службы Королёва. Капец тебе.
— В процедурку, — скомандовал сквозь зубы Орлов и не оборачиваясь вышел из кабинета.
Марьяна, спотыкаясь, побежала следом.
***
— Лидокаин как переносите? — Денис привычными движениями доставал ампулу из упаковки.
— А чего не под общим наркозом? Не надо анестезии. Так колите, — пигалица зажмурилась и подставила палец.
Орлов пристально посмотрел на девушку. Она что, серьезно?
— Вы меня за живодёра держите что ли?
Пигалица открыла один глаз и развела руками: — Да тут дел-то на две минуты от силы. Проткнуть ноготь и кровь выдавить. Больнее чем в момент удара уже не будет. Потерплю немного.
Денис поднял бровь: — Говорите со знанием дела…
Марьяна скорчила страшную рожу и махнула кистью: — Ууууу… Знаете сколько раз пальцы прибивала? И себе и другим. Не посчитать. Мама говорит что я вообще бедовая. Со мной всегда что-то случается. Колите быстрее уже, — она решительно протянула руку, сморщила носик и крепко-крепко сомкнула глаза.
Денис максимально осторожно колдовал над пальцем, тщательно отслеживая реакцию. Но пигалица оказалась стойкой. Даже ни разу не ойкнула.
— Готово. Принимайте работу, — улыбнулся Орлов, вскрывая пакет с перевязочным материалом.
Она расставила пальцы и повертела ими, оценивающе рассматривая. Будто он её не лечил, а делал какой-то замысловатый маникюр.
— Вот и всё. А вы боялись, — выдала девица, с удовлетворением оценив результат.
У Дениса даже глаз дернулся от такой вопиющей наглости: — Пффффф… Это я боялся? Вы что-то путаете, — язвительно проговорил он, заклеивая ноготь пластырем.
— Ничего я не путаю. Военный хирург, а такой простой манипуляцией не владеет… Но всё равно спасибо!
У Дениса отвисла челюсть. Пока он подбирал слова пообиднее, наглая девчонка, как ни в чём не бывало, встала, сделала пару шагов назад, грациозным движением откинула длинную косу, резко повернулась… И лоток со стерильными инструментами с металлическим звоном свалился на пол, а чересчур языкатая девица неловко долбанулась лбом о дверной косяк. Вот это красава! Так ей и надо. Мгновенная карма называется.
Денис, прыснул, зажмурился и на всякий случай прикрыл рот рукой, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заржать в голос.
— Простите, извините, — пигалица, мгновенно собрала с пола инструменты, и теперь, держась за ушибленный лоб, ожесточенно боролась с дверной ручкой.
— Королёва! Остановитесь! Сломаете! Отставить, я сказал! — рявкнул Орлов и решительно отодвинул её от порога. Точно, бедовая. Ох и намучается он с ней.
Она повернулась, красная, как помидор, и уставилась широко раскрытыми голубыми глазищами.
— В холодильнике лёд. Приложите. Хотя, стойте, я сам. Там лекарств полно. Перевернёте. И дверь не трогайте. А то у вас ещё много не травмированных мест осталось. Осторожно, тут ступенька, — он аккуратно взял Марьяну под локоть, вдруг опять что-нибудь уронит.
— И-извините, товарищ капитан. Что-то я совсем неуклюжая стала… — виновато пискнула девчонка.
— Да ладно уж. Будем считать, что сегодня не ваш день.
"И не мой, прости Господи," — с досадой подумал Орлов и, придерживая под ручку, повёл ходячую катастрофу на рабочее место.
2. Марьяна. Персональное стихийное бедствие.
Марьяна понуро тащилась по длинному коридору, придерживаемся под локоть этим хмурым амбалом под названием Денис Олегович. Ведёт, как под конвоем, будто опасную преступницу. В руку вцепился лапищей своей горячей, оттаскивает от препятствий и бьющихся предметов. Только наручников не хватает. И смотрит презрительно, как на букашку какую-нибудь. Зыркает глазищами своими черными. Ждёт очередных неприятностей. Боится, что она опять что-нибудь разобьёт или уронит.
Это надо же было при первой встрече так облажаться… Хуже просто нельзя представить. Мама всегда говорит, что важно самое первое впечатление. А тут… Палец прибила, инструменты стерильные уронила, непосредственному начальнику нахамила. Причём даже не один раз…
Не специально, конечно, само вырвалось… Но ему же не объяснишь… Когда ты, Королёва, думать прежде чем говоришь научишься? Захотелось блеснуть красноречием — не поленись, посчитай в уме до десяти. И если уж после этого не передумала — слово молви… А лучше — вообще молчи. Глядишь, сойдешь за умную.
Грозный начальник притащил её в терапевтическое отделение, которое занимало целый этаж. Представил медсёстрам на посту. Торжественно вручил ключ от кабинета.
— Знакомьтесь, — проговорил Денис Олегович, заходя в ординаторскую, — это наш заслуженный доктор, подполковник запаса Бородин Валерий Викторович. Он раньше был начальником этого госпиталя. Сейчас просто гражданский персонал, терапевт. Будете работать с ним.
— З-здравствуйте, — кивнула Марьяна, размазывая по лбу капли воды от начавшего таять пакета со льдом. Опять конфуз. Неудобно то как…
От Орлова не укрылось ни одно движение. Он, сокрушённо вздохнув, смерив её уничтожающим взглядом, вытащил из кармана пакетик с бумажными носовыми платками и молча протянул девушке. Потом, виновато пожав плечами, как бы извиняясь за нерадивую сотрудницу, повернулся к Бородину: — Это Королёва Марьяна Андреевна, лейтенант медицинской службы, судя по предписанию, новый начальник терапевтического отделения. И, похоже, наше персональное стихийное бедствие…
— А я думал, пациентку на госпитализацию привели с сотрясением. Шишка на лбу — почти как рог у теленка. Только отделением ошиблись маленько. И, почему же "стихийное бедствие"? Сам-то, поди, уже забыл каким сюда пришёл, Денис Олегович? Или, думаешь, рождаются все всезнающими да опытными? — Валерий Сергеевич укоризненно посмотрел на капитана и встал из-за стола, — Ничего, и девушку воспитаем. Первоклассного специалиста из неё сделаем. Лишь бы желание работать было. А вообще, не важно. Не умеет — научим, не хочет — заставим. Тебя же, Денис, заставили… Ну, что, работать хотите, Марьяна Андреевна?
— Так точно, — выпрямилась она.
— Ты, это… Не надо военного сленга. Мы же не перед строем. И, вообще, я теперь гражданский. И твой подчинённый, между прочим. Можно я тебя Марьяшей звать буду, когда посторонних нет? Очень уж дочку мою напоминаешь, — Бородин по-отцовски приобнял девушку за плечи и увлёк за собой, — Ты иди, Денис. Занимайся своими делами. Мы тут сами справимся. Всё расскажу, покажу и дам попробовать.
Валерий Викторович Марьяне понравился. Не то, что Орлов. Высоченного роста, широкоплечий, с добрыми глазами, он напоминал ей медведя из русских сказок. Или огромного лохматого пса — сенбернара. А может, богатыря из былин. Совсем не страшного, но очень мудрого, сильного и надёжного. От него шло какое-то тепло, уютное, душевное. Как будто с папой секретничаешь на кухне.