Первый инквизитор (СИ)
Головная боль не прекращалась. Но, накачанные специально подобранной химией, мы могли действовать без снижения тактических возможностей. Мы продвинулись почти на километр от поверхности, когда сенсорные системы брони сообщили о движении в одном из боковых ответвлений.
Хотя мы и были готовы, стремительное движение из темноты заставило нас открыть беглый огонь. Многочисленные попадания целыми очередями из гаусс-винтовок не только не остановили объект, но даже и не замедлили его. Лайм от удара отлетел к дальней стене за нашими спинами. Объект метнулся в мою сторону. Я успел отпрыгнуть, уйдя перекатом с линии движения твари. Парни продолжали стрельбу. К моему сожалению, безрезультатно. Пока я пытался вернуться в схему боя, объект совершил немыслимый прыжок: с места, с разворотом, метров на восемь, пролетев под самым потолком шахты (а это на высоте пары человеческих ростов, не меньше!) и приземлился туда, где мгновение назад стоял Алый. Уходя от удара, оперативник прилетел головой в стену и был не готов вернуться к активным действиям немедленно. Только шлем от бронекостюма спас его от травмы и выхода из строя.
Мы с Синим стояли на расстоянии метров пяти по разные стороны от объекта. Даже сейчас я не могу без содрогания вспоминать внешность этой твари, порожденной самыми безумными рывками эволюции во Вселенной. Бронекостюмы писали все без перебоев. Благодаря этому нас не комиссовали по здоровью, а приняли информацию всерьёз.
За мгновение, пока объект решал, кого атаковать следующим, я успел подумать, что моя голова вот-вот развалиться на части. Запас выстрелов и энергии был еще велик, но толку от наших попаданий было мало. У Синего была «грелка», и он уже почти перенес ее из-за спины наизготовку. Для выстрела ему надо было подождать, пока достаточное количество энергии будет собрано в накопителях бронекостюма (мы не могли тащить с собой отдельные накопители и запитали терморужье от бортовой сети штатных бронекостюмов). Выбор у меня был. И я его сделал. Желание бежать, ведь я стоял спиной к пути на поверхность, было едва побеждено решением нанести удар по объекту.
Я прыгнул вперед, выхватывая в полете свой нож. Лезвие было активно с момента касания рукоятки. Страх заставил мыслить быстро и непривычно чисто. Я видел все вокруг как в замедленном воспроизведении. И, когда тварь оторвалась от земли, прыгнув на замершего оперативника, я приземлился на спину объекта, одновременно врубаясь ножом в нечеловечески уродливую шею. Человеку этот удар снес бы голову. По движению объекта я понял, что он успел отреагировать на мою атаку. Когда мой нож вонзился ему в шею, часть его рук схватила меня и острая боль по всему телу мгновенно сменилась темнотой.
Как Вы могли догадаться, я героически погиб.
***
В этот раз я приходил в себя в капсуле медицинского блока, а не на койке госпитального кубрика. Яркий свет, который ослепил меня, едва я понял, что проснулся, оказался полумраком. На моих глазах была плотная повязка. Я не чувствовал ни ног, ни рук. Попытка издать звук ни к чему не привела — мне в рот была вставлена гофрированная металлическая трубка, уходившая, казалось мне, слишком глубоко. Пошевелить головой я не мог, тиски на висках и затылке жестко удерживали мой череп. Я был в сознании, но сделать что-либо не мог.
Какое-то время спустя свет за повязкой стал ярче, я услышал гудение, щелчок, и моей кожи коснулся порыв прохладного ветерка.
— Сейчас мы уберем защиту с глаз, не поднимайте веки. — Голос бортового военврача Вениамина Федоровича я узнал сразу.
Я зажмурился, повязка как будто исчезла.
— Откройте глаза, не спешите. Не пытайтесь говорить. Мы извлечем интубационно-питающую трубку. Будет немного неприятно, но Вы справитесь.
Открыть глаза я не успел. Да меня вывернуло наизнанку за этой проклятой трубкой! Я едва не отключился, когда ее из меня выдернули. Боль проснулась везде, я даже почувствовал свое тело — ноги, торс, правую руку… Стоп! почему я не чувствую левую руку.
Открыв глаза я узнал интерьер медицинского кабинета на «Иване Рогове». Я уже бывал там. Бортовой военврач Вениамин Федорович стоял рядом со мной. Приходя в себя, я окинул взглядом помещение, насколько позволяла моя поза кабачка в грядке, и смог заметить в дальнем углу, у входа, знакомую рыжую челку, но ничего более разглядеть мне не удалось. Увиденное придало мне сил. «Не просто так ведь она приперлась в медкабинет к моему пробуждению?» — с приятным ощущением давно забытого тепла в сердце подумал я. Сказать я ничего не мог — мой язык и гортань онемели и не слушались меня.
— Сейчас я освобожу Вам голову, пожалуйста, не делайте резких движений.
Глава 4
Эктодермальные ткани — эпителии (совокупность тесно расположенных клеток в виде пласта на базальной мембране, на границе с внешней или внутренней средой) кожи, органов чувств, нервной системы.
Цузмер, Петришина. Человек — Анатомия, Физиология, Гигиена. Учебник для 8 класса. Москва, издательство Просвещение,1979 год.
Звездолет величаво удалялся. В алом пламени дюз таял медленный космос…
Где-то я это уже видел.
Все было совсем не так. Три месяца нахождения на орбите родного мира не вычеркнуть из моей биографии просто так. Тяжелый во всех отношениях период остается в моей памяти как заноза, проникшая слишком глубоко, что бы просто зацепить ее ногтями и выдернуть.
Погибли мои родители. Это тяжело передать словами. Такое горе можно только пережить лично, как бы избито это не звучало. Но я был в центре водоворота событий, требовавших моего ежесекундного внимания и принятия решений. Постоянный цейтнот не давал мне разрешения на жалость к себе и погружение в муки горя.
После ранения у меня было сколько угодно времени. Мир, в котором я родился и вырос, превратился в бурлящий котел. Преступники, шерифы, силы планетарной обороны, гражданские — все были под подозрением у наводнивших Чайный Сад сил правопорядка из метрополии. Проплывающий далеко внизу шарик кипел событиями. Я же был отстранен от расследования. В бессрочный отпуск меня отправил мой шеф. Максим Александрович был непреклонен. Противиться его решению я не мог по одной простой причине — первый месяц я был прикован к госпитальной койке и стационарным системам жизнеобеспечения. А потом вскрылись такие факты, что я сам не спешил на поверхность родного когда-то мне мира. Голос разума и инстинкт самосохранения заговорили, наконец-то, в моей голове одновременно и были единодушны в стремлении оградить меня от чего-либо более ужасного, чем смерть.
Страх перед неизвестностью, опасный и непредсказуемый враг, с которым человечеству пришлось встретиться, личная утрата — все это поставило меня перед необходимым и неизбежным выбором. Первый вариант — поддаться жалости к себе и превратиться в кабинетную крысу. И этот вариант мне нравился с каждым днем все больше и больше. Второй же предполагал несколько месяцев тренировок, пот, кровь, хирургические операции и возвращение в строй — на передовую войны, в которую человечество вкатилось с грацией нефтеналивного танкера. Этого от меня ждали, казалось, все вокруг.
Но о какой интриге может идти речь, когда вы прекрасно знаете, чьи мемуары держите в руках. Как только мне можно было вставать с кровати и самостоятельно ходить, я отправился, вместе с корабельным врачом, в тренажерный зал. К слову, корабль-госпиталь «Свирь» был оборудован превосходно. Несмотря на свой почтенный возраст, он содержался в образцовом состоянии. Пассажиров, или правильнее сказать пациентов, был всего пара десятков. В столовой и спортзале вокруг меня с первых дней собирались почти все, кто там находился. На лечении все были без знаков различия, обстановка поддерживалась демократичная и даже домашняя. Но про меня все знали, что я «тот самый, кто убил первого ксеноса». Я старался держаться немного отстраненно, все время оговариваясь, что не я, и не совсем убил, да и никакого не инопланетянина. Но это не помогало.