Тайна дома №12 на улице Флоретт (СИ)

И все же сейчас у него для Лоусона был ответ. Слова этого типа лишь упрочили его в решении ничего не предпринимать и просто сделать вид, будто письмо от Дилби не приходило. Об этом он как раз и собирался оповестить подчиненных, когда спираль трубы над его головой вновь затряслась, и проползшая по ней капсула глухо стукнула о крышку раструба на стойке.
В Доме-с-синей-крышей уже во второй раз за этот вечер поселилась тишина.
— Будь… я… проклят… — прошептал констебль Домби, когда сержант достал из капсулы очередной конверт, а из него — кроваво-красную перфокарту.
Гоббину не нужно было сверяться с книгой кодов, чтобы понять значение этой карты. Тут все знали, что она значит. Требование исполнить приказ, не терпящее возражений и промедления. А в ином случае того, кто проигнорирует его, ждут худшие последствия из тех, которые только можно представить.
Старший сержант в этот миг вдруг вспомнил, что отнюдь не он — здесь хозяин. Гоббин неожиданно почувствовал себя мальчишкой, которого схватили за шиворот и швырнули вниз с лестницы, чтобы указать ему его место.
— Прюитт, Гоббс, готовьте фургоны. Кормак, Сайлз, берите ключи от шкафа оружейной комнаты, соберите все с двух нижних полок. Молл, что там у нас с аэрофургоном? Грейбисон, разжигай топку, заводи винты… Всем остальным, проверить и зарядить оружие. Полиция выезжает к каналу!
— Стойте, сэр! — крикнул Боунз, и все замерли. — Вы совершаете ошибку!
— Не делайте этого, сэр! — добавил Теккери. — Зачем куда-то ехать? Зачем расчехлять оружие? Давайте мы вдвоем с Боунзом отправимся на Флоретт, двенадцать сами, поглядим что да как, отыщем завравшегося Дилби и приведем его сюда!
Все присутствующие констебли повернулись к сержанту: что он прикажет. Гоббин глядел на Теккери так пристально, словно хотел продырявить ему взглядом голову, на его губах застыла зловещая ледяная усмешка.
— Я ведь не называл номер дома, — сказал он.
Теккери с Боунзом переглянулись и кивнули друг другу. Боунз повернулся к двери и принялся один за другим защелкивать замки.
— Эй, что это ты делаешь? — рявкнул Пайпс.
Он схватил Боунза за плечо и развернул его к себе. На том просто лица не было. Причем буквально: кожа разлезлась и развернулась, из-под нее вырвались длинные зеленые лозы и бутон-ловушка. Извиваясь, отростки устремились к Пайпсу и обхватили его за горло. Похожая метаморфоза произошла и с Теккери. Сбросив личины констеблей, две твари, клубясь и переваливаясь на корнях, набросились на своих бывших коллег, душа, отрывая руки и головы.
А затем мигнули и погасли все лампы — кто-то перекрыл подачу газа в светильники.
Дом-с-синей-крышей утонул во тьме, которую прорезали крики ужаса и непонимания. А еще выстрелы…
  
Глава 2. Репортаж с места событий
 
На крыше стоящего посреди пустыря дома, между дымоходов и труб, примостилась старая погодная тумба.
В прежние времена в Тремпл-Толл, помимо консьержа, во многих домах можно было встретить домового погодника, в обязанности которого входило предупреждать жильцов о приближении дождя (он напоминал им взять с собой зонтик), или о тумане (антитуманный зонтик и, возможно, фонарь), или о грозе (совет остаться дома). Также погодник вел учет показаний анемометров и флюгеров, отмечал осадки и следил за работой громоотводов и молниевых ловушек — когда-то катушки, заряженные молниями, были в цене.
Но прошло время, и ныне жители Тремпл-Толл не считали, что погода — это то, что требует особого наблюдения. Уж точно не настолько, чтобы платить за это специальному человеку. И то верно: всегда же можно открыть окно и выглянуть наружу, ну а кое-кто так и вовсе полагал, будто собственные старые кости, ноющие к дождю, — это наилучшие метеорологические датчики. К тому же во многих квартирах стояли радиофоры, по которым раз в три часа проходило вещание со станции в Пыльном море. То, что сведения, которые сообщал мистер Беттс из Погодного ведомства, практически никогда не соответствовали истине, впрочем, мало кого волновало, разве что, быть может, мистера Вирчига с улицы Граббс, которого то и дело били молнии.
 
Сейчас во всем Саквояжном районе не набралось бы и дюжины домовых погодников, и их совсем не осталось на улице Флоретт. Иначе кто-то из них уж точно обратил бы внимание на то, как чашечки анемометра, качнувшись, начали медленно вращаться, или на то, как едва заметно ползет по шкале вверх стрелка на датчике ветра, а флюгер-компас поворачивает свой нос строго на восток.
Погодник отметил бы у себя в дневнике: «Поднимается восточный ветер. С большой вероятностью он разгонит туман, безраздельно правивший в городе все последние дни…»
В этой, на первый взгляд ничем не примечательной, записи вряд ли кто-то разглядел бы что-нибудь необычное. Поначалу никто бы ничего не понял…
В любом случае, погодники здесь давно не водились, и, соответственно, некому было спрогнозировать, что восточный ветер, который медленно и лениво поднимался с канала, должен был вскоре не только разорвать туман в жилых кварталах Тремпл-Толл на клочки, но и принести туда кое-что крайне неприятное…
Погодником в доме № 12 когда-то служил мистер Типпин из восьмой квартиры. Вернее, он официально значился в Погодном ведомстве, но на деле старик никогда не поднимался на крышу. И у этого были свои причины.
Начать с того, что дверь, которая вела с четвертого этажа на чердак, была заставлена различным хламом: чемоданами, коробками с разломанными игрушками и целой грудой разношенных башмаков. А еще на двери висел большой ржавый замок. Впрочем, даже найди мистер Типпин ключ от этого замка, он все равно не смог бы попасть ни на чердак, ни на крышу — стена за дверью была замурована еще старым домовладельцем господином Карниворри.
Единственный оставшийся ход на чердак, словно воришка в потемках, прятался в квартире № 14, и по лестнице, которую он начинал, время от времени поднимался (да и то не без труда) лишь один человек.
Человек этот ничего не знал ни о пришедшем в движение анемометре на крыше, ни об изменении погоды. Да и знай он об этом, все равно у него бы не вышло предугадать грядущие кровавые события или хоть как-то на них повлиять. Что он мог предпринять, этот жалкий, несчастный человек, чтобы предотвратить то, что вскоре должно было случиться, когда он не мог предотвратить даже собственные горести. Ничего не мог, это точно.
Вернее, не могла.
Китти Браун сидела на полу своей комнаты, опершись спиной о дверь и широко расставив ноги в стороны. Красноватый дымок ленивыми колечками поднимался из выхлопных трубок роликовых коньков.
Более опустошенного существа сейчас трудно было сыскать во всем Тремпл-Толл. Слезы текли по лицу девушки, и она вытирала их рукавом платья, не замечая, как ткань покрывается зелеными пятнами.
Китти чувствовала себя ничтожной и беспомощной. Во рту расплывалась горечь, разбитая губа опухла, а скула ныла, как попрошайка. Китти сейчас не волновали синяки и ссадины, покрывавшие лицо, — ее душу травило предательство. Она доверилась тому, кто на поверку оказался худшим из людей. Капитан Блейкли… он просто вырвал ее сердце с корнем и растоптал его.
И сейчас она с болью и ненавистью слушала его голос, раздающийся из-за двери.
Капитан Блейкли сообщал бабушке последние новости. Они с мистером Шнаппером и мистером Уилксом только что вернулись: доктора Доу и его племянника дома не оказалось и, судя по всем признакам, они сбежали.
Китти не верила, что доктор Доу или Джаспер могли сбежать, бросив Полли. Миссис Браун придерживалась такого же мнения.
— Уверена, они где-то затаились, — сказала она. — Мы должны найти их — от этого напрямую зависит сохранение нашей тайны.
— Я немедленно отправлюсь в город, — ответил капитан, — и не вернусь, пока не удостоверюсь, что наша тайна надежно похоронена. Но меня больше беспокоит Шнаппер — он непредсказуем.
— Напротив, он крайне предсказуем, и я догадываюсь, что… — бабушка вдруг замолчала. Ее слова оборвались так резко, что Китти за дверью вздрогнула.