Тайна дома №12 на улице Флоретт (СИ)

***
— Ну что за невезение! — выпалил Джаспер. — Мы ничего не выяснили!
Мальчик раздраженно сложил руки на груди и уставился в окно.
Кэб, в котором они ехали, полз через туманный город, и все, что было там, на улице, казалось каким-то эфемерным, ненастоящим. Лавки со светящимися витринами, в которых ничего нельзя было разобрать, бредущие по пояс во мгле люди, будто бы лишенные ног, экипажи, возникающие и так же исчезающие, словно оставленные на перевернутой странице книги.
К слову, о книге…
Сидевший напротив Джаспера доктор Доу поднял взгляд от толстого старинного томика, который пытался читать при свете своей крошечной саквояжной лампы, и поглядел на племянника.
— Это заблуждение, — сказал он. — Мы узнали много важных сведений. Невзирая на все попытки мистера Феннига нам воспрепятствовать.
— Правда? — саркастично спросил Джаспер. — И что же мы такого важного узнали?
Дядюшка постучал пальцами по книге и покачал головой.
— Самое важное в работе исследователя, Джаспер, это выделять важное, отсеивать сомнительное и игнорировать поверхностное.
Племянник считал, что в первую очередь нужно отсеивать дядюшкино занудство.
— Управляющий ГНОПМ солгал нам. Он сказал, что профессор Грант сейчас в экспедиции, — проворчал Джаспер. — И мне показалось, что ты поверил ему больше, чем мне, а я видел этого совсем-не-вымершего Гранта-Карниворри своими глазами.
Это прозвучало с такой обидой, что доктор Доу едва не сделал то, чего не позволял себе никогда, — он едва не улыбнулся. В полутьме салона кэба его глаза мерцали таинственным блеском, и крошечная лампа лишь усиливала этот эффект.
— Я тебе верю. Но я должен был подыграть мистеру Феннигу, чтобы понять, лжет он, или же искренне убежден, что профессор Грант отбыл из Габена вместе с экспедицией две недели назад.
— И когда это ты стал «подыгрывать»? — с сомнением спросил Джаспер. — Это на тебя непохоже.
— Мы ввязались в дело, которое ни на что не похоже, — ответил доктор Доу. — Так вот, я уверен, что управляющий ГНОПМ не лгал: он и правда считает, что главы ботанического общества нет и быть не может на данный момент в Габене. Ты обратил внимание на цель этой экспедиции? «Выяснить причину, по которой по всему Габену вянут и чахнут растения».
— Наверное, сам Грант считает, что разгадка кроется не в каких-то джунглях, а здесь. Может, поэтому он и проводит свои эксперименты, — предположил Джаспер, и дядюшка согласно кивнул.
— Я уверен, он знает то, что неизвестно его коллегам. И действует отдельно от них потому, как…
— Он злодейский злодей!
— Мы не можем этого знать наверняка…
— Не-злодеи не пользуются тайными ходами, чтобы проводить свои мрачные эксперименты, — веско заметил племянник. — И не притворяются мертвыми. И у них обе руки на месте!
Доктор поглядел на мальчика со снисхождением:
— Ну, я бы не стал причислять отсутствие руки к сугубо злодейским признакам. Но то, что профессор Грант занимается сомнительными тайными делами, — это факт.
— Это мы и так знали, — напомнил Джаспер.
— Но мы не знали ничего об экспедиции двадцать лет назад. И о ее цели. О том, что профессор охотился за невероятно редким растением, и что это не Мисс Руби.
— Какая разница? — заспорил Джаспер. — Если его экспедиция окончилась провалом и… — Мальчик увидел, как при этих словах блеснули глаза дядюшки, и он вздрогнул: — Ты думаешь, что он все-таки нашел это растение… как его там?
— Карниворум Гротум из семейства Дионея. Напомню тебе, что мы уже сталкивались с тем, как ученые заявляли о провале экспедиции, пытаясь скрыть ото всех свой успех. И да, я полагаю, что профессор Грант нашел то, что искал, и более того — он привез это в Габен.
От этих слов Джаспер похолодел.
— Но это же… это же, — он припомнил формулировку мистера Феннига: — Самое опасное и кровожадное плотоядное растение в мире! Он же не мог притащить такого монстра сюда?
Джаспер тут же представил, как три огромных дирижабля (а меньше не справились бы) в огромной сети тащат по небу над Пыльным морем к Габену гигантского монстра.
 
— Он же не совсем спятил! — добавил он, и в его воображении один из стропов, удерживавших сеть, порвался, не выдержав такого веса.
— Ты знаешь, Джаспер, порой некоторых ученых не заботят риски, не волнуют возможные жертвы или средства на пути к достижению цели, они не просчитывают последствий своих опытов и экспериментов. Они живут моментом — моментом поиска — и в погоне за результатом не замечают того, что уже предмет исследования завладел ими. Такое случается. И особенно часто это случается в том случае, если ученый считает исследование…
— Делом всей своей жизни, — мрачно закончил Джаспер.
Уж ему то, о чем говорил дядюшка, было знакомо не понаслышке. Он хорошо помнил о несчастном случае, который произошел, когда родители оставили его на попечении дядюшки, а тот был так поглощен охотой на очередную тварь-болезнь, что едва не сжег его изнутри. Он помнил, как мама с папой тогда ссорились, и папа заявил, что, пока он жив, даже близко не подпустит сына к этому «помешанному воплощению холодного разума». Что ж, в итоге все так и вышло: пока он был жив, Джаспера больше не приводили к дядюшке, но вот он умер, а его сын теперь живет с тем, кого он боялся и ненавидел.
Дядюшка между тем продолжал:
— Назвал бы я это видом помешательства? Несомненно. Безумием? В определенной мере. Прекрасно тебе знакомое растиражированное газетами, вроде «Сплетни», выражение «безумный ученый» не взялось из ниоткуда. Безумные ученые… Этот город знает множество подобных примеров. Взять того же Некромеханика из Фли или… ты помнишь Ричарда Эйфрига, бывшего доктора и нынешнего пациента-хроника из Больницы Странных Болезней?
— Тот, у которого жабьи перепонки?
— Нет, то мистер Болтоу. У доктора Эйфрига нет рта, зато имеются в наличии шесть пар ноздрей. Так вот, когда-то он был талантливым исследователем и хотел научить людей свободно дышать в пыли, которая расходится от Пыльного моря. Это значительно облегчило бы жизнь на Набережных, помогло бы морякам, акванавтам и исследователям. Цель, и правда, благородная. Вот только он ставил свои эксперименты на жене и детях, а потом, когда они умерли мучительной смертью, стал отлавливать на Набережных поздних прохожих, которым не посчастливилось оказаться в квартале Старых Маяков. В итоге он все же сделал так, что его подопытные научились дышать пылью, но только лишь ею. Без пыли, все они задохнулись: в архиве Больницы Странных Болезней хранятся фотографии тел этих несчастных — довольно неприятное зрелище. Помимо прочего, доктор Эйфриг ставил опыты и на самом себе, поэтому сейчас он вынужден дышать при помощи специального пылевого генератора. — Доктор Доу тяжко вздохнул. — Я знал его еще в те времена, когда он был хорошим врачом, любящим мужем и отцом. Но в какой-то момент безумие завладело им. Он до сих пор считает, что, если бы полиция не схватила его тогда над телом очередной жертвы, он бы довел эксперимент до конца, и тот завершился бы успехом.
Джаспер поморщился. Все эти хроники из больницы его пугали. Как-то он столкнулся с одним на лестнице, и тот потом еще неделю снился ему в кошмарах. И все же он понял, к чему ведет дядюшка.
— Ты думаешь, что профессор, к которому мы едем, такой же безумный ученый? И что он привез монстра в Габен, чтобы… исследовать его?
— Полагаю, что так. Как только я узнал о цели старой экспедиции, все встало на свои места. Мисс Полли говорила, что с него все началось. Думаю, именно это она и подразумевала. Профессор Грант привез Карниворум Гротум в Габен. Но возникает вопрос: как прятать ото всех подобного монстра? Ответ очевиден: профессор построил дом у канала — там он и поселил свое растение. А затем, для того, чтобы разделить свою обычную жизнь и все, что касается запрещенных исследований, он и придумал себе вымышленную личность. Думаю, после этого он поселил в доме тех людей. Я не представляю, где и как он нашел тех, кто согласится ему потворствовать, но все говорит о том, что основная задача жильцов дома № 12 на улице Флоретт ловить жертв и скармливать их «самому прожорливому и кровожадному растению в мире».