Тайна дома №12 на улице Флоретт (СИ)

— Есть сэр! — ответил рулевой. — Два и восемь!
Дирижабль начал снижение.
— Соблюдайте тишину, господа. Мы не хотим быть замеченными раньше времени.
— Есть соблюдать тишину, — шепотом ответили все присутствующие, кроме доктора Доу, который поморщился и возвел глаза к небу.
Когда они оказались на требуемой высоте, капитан отдал повторный приказ сбросить смесь. Шлюзы двух нетронутых цистерн-баков открылись, и вырвавшиеся из них серые тучи объяли мухоловку.
Бутон задергался на чудовищной шее — твари явно не понравилось то, что на нее выпустили.
Мухоловка подняла голову и раскрыла пасть.
— Нас заметили, сэр! — воскликнул старший помощник, глядя на то, как тварь извернула конечности и подняла их, пытаясь ухватить наглую муху, которая посмела с ней связываться. Кончики увитых листьями лоз закрутились колечками — они не дотянулись до летающего судна всего лишь на несколько футов, хотя из рубки управления казалось, что эти гибкие зеленые «пальцы» вот-вот царапнут обшивку днища.
— Нам ничего не грозит, сэр! — сообщил мистер Бэрриндж — мы все еще на высоте, недосягаемой для лоз!
— Будем надеяться, что вы правы, — буркнул капитан. — Когда смесь подействует, доктор?
Доктор Доу лишь покачал головой, не в силах оторвать взгляд от происходящего за палубным иллюминатором.
Капитан Дарнлинг повернулся к переговорной трубе:
— Мистер Бонни! Готовность по сигналу!
— Есть готовность по сигналу, сэр! — раздался приглушенный голос командира расчета.
Согласно плану, после того, как мухоловка будет отравлена и ослабеет, пожарные должны были спуститься на штурмовых тросах вниз. В задачу одной команды входило опутать лозы канатами, в задачу второй — стянуть бутон мухоловки цепной сетью, которую огнеборцы между собой уже называли «намордником», от третьей команды требовалось перерубить стебель топориками.
— Непохоже, чтобы она стала более вялой, — хмуро проговорил мистер Ходж.
— Нет же, поглядите! — воскликнул мистер Бэриндж. — Она опускает голову…
Движения мухоловки и правда стали чуть более плавными, медленными, словно бы сонными. Бутон опустился, лозы, которые всего мгновение назад тянулись к дирижаблю, поползли вниз.
— Ваш яд действует, доктор! — Капитан Дарнлинг улыбнулся и, не слушая протесты Натаниэля Доу о том, что это, мол, вовсе не его яд, повернулся к переговорной трубе. — Мистер Бонни…
Отдать приказ о спуске капитан не успел.
— Тревога! — закричал мистер Бэриндж и даже отпрянул от окуляра перископа нижнего обзора.
Мухоловка вовсе не заснула. Эта хитрая тварь пыталась — и у нее это вышло — усыпить бдительность людей внутри зависшей над ней проклепанной громадины!
Ни доктор Доу, ни капитан, ни кто-либо из экипажа попросту не понял, что произошло.
Прижатые до того к стеблю и свернутые спиралями лозы мухоловки, которые мистер Бэриндж не учел в своих расчетах, поскольку даже не обратил на них внимания, одним резким движением развернулись и рванулись к дирижаблю.
По меньшей мере три лозы достигли цели. Одна скользнула по обшивке борта, другая ухватилась за хвостовой стабилизатор, а третья уцепилась за левый бортовой двигатель, закрепленный снаружи гондолы.
В рубке началось настоящее светопреставление. На разные голоса завизжала звуковая сигнализация, загорелись десятки лампочек, подсвечивая тревожные оповещения в прорезях креномеров, стрелки датчиков исступленно забились в красном секторе.
Дирижабль накренился на левый борт.
— Де-е-ержаться! — раздался из-за переборки рев мистера Бонни.
Экипаж состоял из опытных аэронавтов, и в рубке все успели схватиться за поручни — свой доктор Доу не отпускал уже довольно продолжительное время, и только лишь это позволило ему не только устоять на ногах, но и остаться на месте.
— Крен восемнадцать! — сообщил мистер Бэриндж, пытаясь выровнять судно: клацнули тумблеры, отвечающие за ход сжатого воздуха между баллонетами в оболочке.
Ячейки акселерометра защелкали, лихорадочно сменяясь.
— Теряем высоту! — воскликнул навигатор. — Тварь тащит нас вниз!
 
— Включить прожектора! — скомандовал капитан. — Попробуем ослепить тварь!
— Есть прожектора!
Доктор Доу попытался объяснить, что вряд ли это поможет, так как у растения нет глаз, но его никто не слушал.
С дирижабля ударили прожектора. Белесые лучи пронзили пустырь, прошлись по мухоловке.
— Маневренные в горизонтальное положение!
— Есть маневренные! — отозвался старпом, и крутанул вентиль. Четыре винтовые коробки снаружи дирижабля повернулись. Мистер Ходж схватился за рукоятку малого машинного телеграфа.
— Ждите, мистер Ходж! Если мы сейчас рванем вверх — тварь сорвет двигатель и лишит нас стабилизатора! — Повернувшись к переговорной трубе, капитан приказал:
— Штурмовая команда! Спуск! Рубите удерживающие нас лозы!
— Принято! — отозвался мистер Бонни.
Дарнлинг повернулся к иллюминатору.
— Мистер Бэриндж, приготовьтесь сбросить весь балласт! Мистер Ходж, маневренные на полный ход! Готовность по сигналу!..
…В среде репортеров Габена ходило выражение «лысый хвост». Оно обозначало нечто, кажущееся перспективным, но на деле оказывающееся крайне разочаровывающим. Вот тебе уже представляется, что ты ухватился за великолепный пышный хвост ускользающего сюжета, который вызовет при должном освещении страсти и восторги, но тут вдруг ловишь себя на том, что держишь лысый, никому не нужный крысиный хвостик.
Вот и ведущий репортер «Сплетни», который не имел привычки радоваться раньше времени, неожиданно для себя стал жертвой «лысого хвоста», когда монстр схватил летающее судно. Газетчик лишился последней надежды стремительнее жалованья в преддверии праздников.
Бенни почти врос в иллюминатор «Слепня». Он даже представить боялся, что происходит сейчас на борту. Экипаж в эти самые мгновения, вероятно, изо всех сил пытался освободить дирижабль. Но все их усилия были тщетны — обхватив гондолу, лозы тянули судно вниз. За первыми тремя вверх устремились еще четыре толстые сильные конечности твари.
— Давайте же! — стиснув зубы, проскрежетал Бенни. — Сделайте хоть что-то!
И они сделали.
Из-под днища гондолы на тросах спустилось около десятка пожарных.
Вооруженные топориками, они устремились к лозам. Часть огнеборцев принялась рубить удерживающие дирижабль зеленые путы, часть пыталась развернуть — Бенни пригляделся — что-то вроде сети.
Топоры вгрызлись в конечности твари, и она заревела. Мухоловка с силой потянула судно к себе, один из ее отростков схватил какого-то пожарного и, обернув его петлей, просто смял несчастного, переломав ему все кости. Еще одна лоза оборвала трос другого огнеборца, и тот с леденящим сердце криком полетел вниз.
Когда мухоловка рванула судно, пожарные завертелись вокруг своей оси, запутываясь в стропах. Они повисли, как марионетки в руках неумелого кукловода.
Штурмовому расчету не удалось вызволить дирижабль, но худшее было еще впереди…
…От грохота и лязга закладывало уши. Фонарь над дверью, ведущей в рубку управления, проворачивался, и полоса багрового света ползла по коридору гондолы, обмывая палубу и борта.
Мистер Бонни, пошатываясь и хватаясь за скобы поручня, пробирался по накренившейся гондоле к лебедкам. Одну за другой он запускал их вручную, катушки отзывались рокотом и принимались вращаться, наматывая тросы.
Командир расчета пытался вернуть своих людей после провалившегося штурма. Хейндж и Тоскилл были мертвы — тварь разделалась с ними. Оба были храбрыми парнями и честными пожарными, но как бы мистеру Бонни не было их жаль, он не терял самообладания. Сейчас от его действий и решений зависело не только выберутся ли прочие из этой передряги, но и то, сколько их выберется. Капитан рассчитывал на него и его парней, и он не мог его подвести. Задача оставалась прежней: перерубить лозы и вызволить судно. А для этого нужно было перегруппироваться и повторить штурм.