Меч Кайгена (ЛП)
Залатав губу, Мамору прошел по додзе, топил и испарял лед после боя. Он работал не так быстро и сильно, как обычно, но Мисаки была рада, что он ходил и дышал нормально. Убрав из татами остатки влаги, чтобы не появилась плесень, Мамору взял свою катану и занял начальную стойку. Медленно вдохнув, он стал повторять приемы.
Даже без противника Мамору двигался с яростью, которая оживляла движения. Мисаки ощущала каждый вдох в своих легких, движение своих мышц. Она представляла его шаги в голове, ударяла и отбивала клинок своими глазами. Она стала медленно отмечать слабые места, бреши… Форма была красивой, но не идеальной.
— Недостаточно.
Мисаки не поняла, что сказала это вслух, пока Мамору не посмотрел на нее.
— Что?
— Это… — ничего, хотела сказать Мисаки. Ничего. Все же что женщина знала о бое? — Ты так не отобьёшься от отца.
— Знаю, Каа-чан, — Мамору опустил руку с мечом. — Очевидно, что он намного лучше, — Мисаки не поняла бы по плавным красивым движениям, но раздражение в голосе выдало глубины его недовольства. — Я не знаю, как пересечь брешь. Я не могу биться как он.
— Можешь, — сказала Мисаки. — Ты бьешься, как он, но не так чисто. Это твоя проблема, ты пытаешься подражать мечнику, который намного сильнее тебя. Тебе нужно сыграть на своих преимуществах.
— Какие преимущества?
— Размах движений, например. Ты быстрее и легче на ногах, чем твой отец.
Мамору покачал головой.
— Приятно слышать, Каа-чан, но я не такой. Если ты знаешь о бое, ты видела, пока мы бились, что мне не хватает скорости, чтобы отбиваться от него.
— Ты быстрый, — Мисаки встала. — Ты реагируешь чуть быстрее него, но тратишь движение, когда держишь все напряжение в плечах. Так он пробивает твою защиту.
Мамору смотрел на нее, и она видела, как колесики крутились в его голове. Он понимал, что ее слова имели смысл, но не мог понять, откуда она знала.
— Если… так очевидно, что я делаю это… если даже ты это видишь… почему он не сказал мне?
— Он пытался, — Мисаки вздохнула. — Это он имеет в виду, повторяя «неуклюже».
— О… — Мамору смотрел мгновение в пустоту, думая, представляя. А потом сделал два взмаха так быстро, что Мисаки едва смогла проследить за клинком.
— Лучше, — сказала она. Не идеально. — Лучше…
Мамору попробовал снова, и Мисаки обнаружила, что сделала полшага вперед.
— Не взмахивай так сильно, — сказала она. — Если угол верный, размах пройдет сквозь без движения всего тела за ним.
— Юкино-сэнсей говорит, что непросто разбить кость и сухожилия, — Мамору все еще смотрел вперед. — Нужно много силы.
— Силы, — сказала Мисаки, — не мышц. Если доверяешь себе и своему клинку… ты удивишься, как легко рассечь тело человека.
Она поджала пальцы ног на пороге. Чуть склонилась. Замерла.
— Каа-чан, — Мамору встревожился. — О чем ты говоришь?
— Не могу сказать… — Мисаки пыталась отогнать себя от края. Это неправильно. Неправильно, глупая женщина. Знай свое место… — но я могу тебе показать, — и она миновала край, пошла по полу додзе, легкая от глупой радости.
Глаза Мамору расширились.
— Каа-чан, что ты делаешь?
— То, что не должна, — она улыбнулась, дойдя до стойки с мечами. — Но, учитывая твое поведение сегодня, не тебе судить, да? — она встала, уперев руки в бока, глядя на стойку мечей Котецу в лакированных ножнах. Мечи сверху принадлежали прошлым патриархам Мацуда. Она ни разу не видела мужское оружие так близко, так что любовалась мгновение.
Рядом с белым Лунным Шпилем Такеру были катана и вакидзаси Такаши, Нагимару и Намимару. Названное в честь Бога и Богини, оружие было с рыбой, вырезанной на рукоятях, шнуровка была синей, как океан. Выше был меч предков, Курокори, Черный Лед, им владел Мацуда Сусуму и великие Мацуда прошлого. Еще выше был меч Мацуды Мизудори, Рассекающий Туман, Киригани, меч его отца, Хлыст Облака, Кумокэй, и меч его отца, Клык Бога, Сенкиба.
Стоя перед легендарными мечами, Мисаки ощущала покалывание в пальцах. Она не мечтала, что коснется священного оружия, но ниже было оружие проще — катана, вакидзаси и танто были потертыми, повреждёнными, но все еще годились для сражений. Мисаки выбрала из них тонкий вакидзаси и проверила вес в руках.
— Каа-чан! — воскликнул Мамору, убирая катану в ножны. — Н-не стоит это трогать.
Мисаки игнорировала его.
— Тяжелый, — она нахмурилась. — Оружие Котецу всегда тяжелое. Конечно, у тебя напряжены плечи.
— Каа-чан, все те мечи острые, — тревога Мамору росла. — Я не хочу, чтобы ты навредила себе.
— Ты прав, — Мисаки вернула вакидзаси на стойку, пересекла додзе и порылась в чулане в поисках пары боккенов. — Убери катану, сын.
Мисаки знала, что загрязнял священное место. Она должна была покинуть додзе и сделать вид, что это не произошло, но ее решимость укрепилась, когда ладонь нашла рукоять деревянного меча. Такеру сказал ей исправить Мамору. Она не могла исправить то, что он растерялся и злился. Она не могла исправить то, что ему было четырнадцать. Она могла исправить его технику.
После уговоров Мамору убрал металлический меч и взял у Мисаки деревянный.
— Я не понимаю, Каа-чан. Что происходит?
— Ты спросил, что я делала в школе годы назад, — Мисаки покрутила деревянный меч, разминая суставы. — Твоему отцу не нравится, когда я говорю об этом, но тут говорить не надо. Давай, — она кивнула Мамору. — Взмахни.
Он был в ужасе.
— Ты не серьезно! Каа-чан, я не буду…
— Не хочешь нападать на маленькую старушку? — Мисаки улыбнулась. — Ладно. Тогда защищайся!
ГЛАВА 10: ПОВОД
Мисаки была не такой быстрой, как в Карите, но Мамору был так напуган, что едва поднял боккен вовремя, чтобы остановить атаку. Стук деревянных клинков друг о друга пробудил старую радость в Мисаки, и она вдруг стала двигаться на чистом инстинкте, отгоняя противника.
Мамору был сильным, но Мисаки сделала свое имя, борясь с теонитами, которые были сильнее нее физически. Если бы она билась с ним мышцами, удар сотряс бы ее суставы, но ее клинок срикошетил от его, вернул его энергию ее ударами — этой уловке она научилась за годы сражений с Киноро Вангарой. Дерево отлетало лучше металла. Чем сильнее бил Мамору, тем больше скорости он ей давал.