Меч Кайгена (ЛП)
Шагая с уважением позади мужа, Мисаки смотрела на него в свете луны. Ночь была ясной, белый свет озарял его лицо достаточно, чтобы Мисаки увидела, что он не злился. Она могла думать, что он был в состоянии медитации, избегал всех эмоций, но его брови были чуть сдвинуты. Он размышлял.
— Все хорошо? — тихо спросила она.
— Будет, — сказал он, — как только я смогу расписать план.
— План?
— Я могу составить теперь план, — сказал Такеру, — ведь я уже не слепой.
Прошла пара мгновений, и он отстал на два шага, чтобы они с Мисаки шли бок о бок. Мисаки много лет жаждала солнца и огня. Она не приглядывалась так, чтобы увидеть, что в Такеру был его свет. Тусклый, но ясный. Похожий на свет луны на снегу, живущий в его коже.
— Эта деревня лишилась хорошей академии теонитов, — сказал он. — Даже если правительств вдруг передумает в грядущие годы и поможет нам восстановить академию Кумоно, это будет не то же самое, ведь мы потеряли столько наставников.
— Мм, — вежливо согласилась Мисаки.
— Когда Хироши подрастет, он отправится в академию Рассвет в Карите. Если он хорошо там проявит себя, все три мальчика туда отправятся.
Рот Мисаки раскрылся.
— Ты серьезно, Такеру-сама?
— Я не выращу еще поколение слепым, как мое.
Была ночь, и никого вокруг не было, так что Мисаки нашла мозолистые от меча пальцы мужа. Они были замужем пятнадцать лет. Они впервые взялись за руки.
ГЛАВА 30: БУДУЩЕЕ
Военные уехали на следующий день, оставив жителям деревни завуалированные угрозы и пустые слова поддержки. Такеру поговорил с толпой, поднявшись на ледяную платформу, которую сам сделал, озвучил пустые слова благодарности генералу Чуну.
Слова Такеру мало значили, но он тщательно просчитал расположение платформы. Для представителей правительства это ничего не значило. Но жители Такаюби и окрестностей знали, что на этом месте Мацуда Такеру Первый бился с Юкино Изуми тысячу лет назад. На этом месте основатель их общества объявил о новом порядке.
— Теперь объявления, — сказал он, закончив обращаться к военным. — С завтрашнего дня в этой деревне будут внедряться новые практики, важные для нашего выживания. Сегодня всю еду принесут в дом Мацуда, все стройматериалы — в хижину Котецу Каташи. Без исключений.
— Это ваши приказы или Империи? — нагло спросил кто-то.
— Мои приказы, — сказал Такеру. — Я обещал генералу Чуну, что к его возвращению мы отстроим деревню. Этот процесс начинается сегодня. Вы все соберетесь тут завтра утром для дальнейших указаний. Слава Кайгену, — закончил он. — Да здравствует Император.
— Да здравствует Император, — повторили жители без энтузиазма.
Мисаки и Сецуко собирали еду, пока Такеру обсуждал планы с Котецу Каташи и Кваном Тэ-мином. Вечером Мисаки пришла в кабинет Такеру.
— Мы собрали всю еду в одном месте, — сказала она. У других людей Мисаки заподозрила бы семьи в том, что они не все припасы отдали, но не тут.
— Хорошо, — сказал Такеру. — Мне нужно, чтобы вы с Сецуко составили список собранных припасов.
— Ладно.
— Нужно разделить список на то, что нужно съесть в течение недели, в течение месяца, и что можно хранить, пока не растает лед.
— Да, сэр.
Задание заняло остаток дня для Мисаки и Сецуко, и они закончили в свете лампы, укачивая детей, пока заканчивали подсчет.
— Это точно? — спросил Такеру, когда Мисаки принесла ему результаты в кабинет.
— Да, — Мисаки тщательно проверила.
— Хорошо.
— И я принесла чаю.
— Хорошо, — сказал он, словно не слышал ее. Он уже смотрел на список, хотя, судя по кругам под его глазами, ему нужен был кофеин.
— Я оставлю его тут… — Мисаки не сразу нашла на столе место без бумаг. — Здесь.
Она уже шла к двери, когда донеслось скованное:
— Спасибо.
— Не за что.
— И ты можешь закрыть дверь? Ветер шумный, я пытаюсь сосредоточиться.
— Эм… — Мисаки посмотрела на дверь, от которой осталось несколько кусков после того, как Такеру выбил ее… после того, как она напала на него и запечатала его в комнате.
— О… — Такеру моргнул, выглядя растерянно. — Забудь.
— Прости, — сказала Мисаки, думая, что нужно так сделать.
Такеру покачал головой.
— Это я ее выбил, — он отвёл взгляд, осушил чашку горячего чая с тем же отчаянием, как его брат выпивал сакэ. — Иди. Поспи.
— Да, сэр, — сказала Мисаки и ушла в спальню.
Мамору уже не вторгался в ее сны, но той ночью она не могла уснуть. Комната ощущалась… слишком жаркой? Это было неправильно. Была зима. Она вытянула руку, обнаружила пустой футон рядом с собой. Все еще? Она встала, поправила кимоно, чтобы выглядеть прилично, и пошла по коридору. Свет лампы лился из кабинета Такеру мягко на деревянный пол коридора.
— Ты еще не спишь? — прошептала она, пересекая порог.
— Я еще занят, — ответил Такеру, не отрываясь от стола. Его стол покрыли еще несколько слоёв кайири, на каждом листе были текст, диаграммы и расчёты.
Он перевёл взгляд с одной страницы в другую с безумной скоростью и яростью воина, направившего меч с убитого врага на другого. Она всегда думала, что угловатое лицо мужа было без возраста, но в свете лампы он выглядел как мужчина за сорок.
— Оставь меня, — кратко сказал он. — Я сосредотачиваюсь.
Мисаки хотелось послушаться. Она делала так, когда говорила себе, что муж не был ее ответственностью.
— Ты должен говорить завтра перед своими людьми, — напомнила она. — Ты хочешь сделать это без сна?
Такеру в отдохнувшем виде был грозным без жутких кругов под глазами. Если он не поспит, она переживала, что он распугает оставшихся жителей Такаюби. Он посмотрел на нее, щурясь, лицо осунулось. Ей показалось на миг, что он рявкнет на нее не задавать вопросы.
— Я не хочу делать это без плана, — сказал он. — Ты же можешь это понять?
Мисаки кивнула. Она скользнула ладонью по его плечам, потом по спине, миновала символ Мацуда с четырьмя бриллиантами, ощущая под ним мышцы. Он напрягся на миг, расправил плечи, словно хотел стряхнуть руку. А потом передумал и замер под прикосновением. Он всегда был таким напряженным? Таким холодным? Словно провода замерзшей стали в человеческой коже… Она прижала пальцы к точке давления.
Мгновение она будто давила пальцами в твердый камень. А потом она послала кончиками пальцев джийю и улыбнулась, ощутив, как немного напряжения покинули его плечи.
— Я могу с чем-то еще помочь? — спросила она.
— Ты хороша с цифрами?
— Нет, — честно сказала она.
— Мм, — он нахмурился. — Тогда придется дать Квану утром просмотреть мою работу.
Он расправил плечи, стряхивая ладонь Мисаки. Она приняла мелкое движение как отказ и хотела отодвинуться, когда Такеру взял со стола пару листов кайири.
— Просмотри это для меня.
Мисаки взяла у него страницы и удивилась, увидев, что там не было цифр, а были столбики слов. Почерк Такеру был изящным и безупречным, как в каллиграфии, но многие строки были вычеркнуты и переписаны.