Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста

Через неделю главе полиции пришлось выступить снова. Австрийское консульство подтвердило фамилию, личность и семейное положение Отто, а также его роль в организации нападения на канцлера Дольфуса в 1934 году. Комиссар предъявил копию свидетельства о смерти Отто и категорически заявил, что из полицейского следствия в Австрии «не вытекает, что он был военным преступником» [665].
Тем не менее давление на епископа Худала не прекращалось, и ему пришлось реагировать. В воскресенье 11 сентября, через десять дней после появления первой газетной статьи, он посвятил свою проповедь в «Анима» «делу Вехтера», как он это назвал. Он направил Шарлотте в Зальцбург машинописный вариант своей проповеди, напечатанный спустя два года в «Анима Штиммен», журнале института «Анима» с фотографией церкви на обложке [666].
Епископ прибег к классической обороне, ибо лучшая оборона — наступление: газетчики, дескать, подпевают левым и иностранцам, плетут «сети лжи, клеветы и мести» [667]. Истинная мишень — не Вехтер, а католическая церковь и лично епископ, которому не прощают его бескомпромиссный подход к «коммунистической угрозе». Он вносил поправки: Вехтер не жил в «Анима» «ни часа», не ел за епископским столом; имел «нормальные документы», пусть и «на вымышленное имя»; его жена никогда не бывала в итальянском концентрационном лагере.
«Я с большим удовольствием помогал тяжело больному генералу Вехтеру», — сообщил епископ пастве и добавил, что снова поступил бы так же, только с еще большей преданностью, любовью и отвагой. Он следовал исключительно инстинкту любви, примирения и милосердия и рискнул бы жизнью ради защиты немцев, которым приписывают Kollektivschuld — коллективную ответственность за деяния нацистов. Отто имел право на помощь, оказать которую было долгом всякого христианина.
На этом епископ не остановился. Он бы никогда не выдал тех, кто ему доверился, светскому суду, так как эти суды «не вполне нейтральны». Документов и разрешений на проживание он бы тоже не потребовал. «Католическая церковь не признает термин Kriegsverbrechen, „военные преступления“», за исключением тех, что обговорены в Женевских конвенциях. Это означало непризнание двух новых понятий, изобретенных в 1945 году, — «геноцид» и «преступления против человечества», — предназначенных для защиты групп и отдельных лиц и впервые примененных в Нюрнберге к 21 подсудимому, включая соратников Отто — Франка, Кальтенбруннера и крестного отца Хорста, Зейсс-Инкварта.
Пора подвести под прошлым «жирную черту», продолжал епископ Худал. Куда прячутся защитники прав человека, когда заходит речь об узниках тюрем Франции, Германии, советской оккупационной зоны или Бухенвальда, где условия теперь похуже, чем при нацистах? Так с вызовом завершил епископ свою проповедь, надеясь, что дело Вехтера будет закрыто.
Но не тут-то было. Через две недели к нему пожаловал сам шеф полиции с вопросами о визите Шарлотты [668]. Еще через два года епископ Худал подал в отставку — из-за дела Вехтера.
Кем был епископ Худал и что за отношения связывали его с Отто? Этим вопросом я теперь и займусь.
  
35. Епископ
 
В оставшихся после Отто документах есть много ссылок на епископа Худала — как явных, так и зашифрованных.
В 13 часов в пятницу 29 апреля он записал в дневнике «Преосвящен.» и подчеркнул. Скорее всего, имелся в виду его преосвященство епископ Худал. В Риме Отто составил на четырех желтых страницах список из 35 имен с адресами. Две строчки в нем относятся к епископу Худалу: институт «Анима» по адресу дом 20, Виа делла Паче, и номер телефона: 51 130. Кроме того, Отто перечислил всех, кого встречал в Риме с первого дня, 29 апреля. В этом списке епископ Худал упомянут неоднократно. За его именем следуют пометки «B. 29. IV», «B. 30. IV», «B. 9. V» и другие. Шифр в дневнике Отто нехитрый: B — это Besuch, встреча; арабская цифра — день, римская — месяц. «B. 29. IV» — это встреча 29 апреля. Епископ Худал был тем самым «служителем церкви», о котором Отто писал Шарлотте: он «очень хорошо» встретил Отто, когда понял, кто он такой, как будто его и дожидался.
 
При встрече с Отто в Риме «служителю церкви» было 63 года. Родился он в 1885 году в Граце в семье сапожника, в 23 года был рукоположен в священники, потом стал доктором теологии в университете Граца. Переехал в Рим, чтобы служить в «Анима» — богословской семинарии для немецких и австрийских священников. В Первую мировую войну служил армейским капелланом, в 1923 году был назначен ректором «Анима». Через десять лет был рукоположен в титулярные епископы Элы (Акабы) кардиналом Пачелли, ставшим позднее папой Пием XII, и, что характерно, епископом Павликовским, другом семьи Блекманов, венчавшим Отто и Шарлотту. Не он ли познакомил Отто с епископом Худалом?
В 1930 году в качестве ректора «Анима» епископ Худал много писал на темы расы, отношений церкви и государства, судьбы немецкого народа. В 1936 году он опубликовал Die Grundlagen des Nationalsozialismus («Основы национал-социализма») — оду Гитлеру, предлагавшую тесный союз католической церкви и национал-социализма [669]. Еще через два года он попытался организовать в институте «Анима» голосование в поддержку аншлюса, но оно было заблокировано руководством Ватикана. Он не отступил и провел голосование на борту крейсера германского ВМФ «Адмирал Шеер», стоявшего в итальянском порту Гаэта, но был разочарован дружным голосованием коллег по «Анима» против германского захвата Австрии [670].
Во время войны он предлагал «Анима» как убежище для немцев и австрийцев. В 1944 году его назначили главой австрийского отдела недавно учрежденной Папской комиссии содействия, созданной папой Пием XII для помощи беженцам [671]. Эта организация фигурирует в списке Отто вместе с именем Карло Байера [672], — которое я узнал: писательница Гитта Серени берет интервью у Карла Байера в книге о Франце Штангле [673], коменданте Треблинки, встречавшего 23 сентября 1942 года на железнодорожной платформе эшелон с тремя сестрами Зигмунда Фрейда и моей прабабушкой Амалией [674]. Одило Глобочник говорил Гиммлеру, что Штангль — «лучший лагерный комендант в Польше» [675].
Штанглю, пойманному американцами, епископ Худал помог в 1948 году сбежать в Сирию. Не прошло и трех лет, как тот объявился в Бразилии рабочим на заводе «Фольксваген», где его выследил австрийский охотник за нацистами Симон Визенталь [676]. Штангля экстрадировали в Германию в 1967-м, судили, признали виновным в убийствах и других преступлениях и приговорили к пожизненному заключению. В 1971 году, когда рассматривалась апелляция, он умер от сердечного приступа. Серени взяла у него интервью в тюрьме Дюссельдорфа незадолго до его смерти. Разговор коснулся епископа Худала. Позже Серени интервьюировала монсеньора Карла Байера, жившего в Вене, и спрашивала его о работе в папской комиссии в Риме. Серени описала Байера как высокого подтянутого блондина, приятно пахшего лосьоном после бритья и водившего «спортивный автомобиль с итальянскими номерами». Для Отто он был просто ватиканским священником из Бреслау «с политическими интересами и обширными знакомствами».