Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста
Прознав про заговор, Рюбельт решил сфотографировать переворот, но опоздал, вернулся домой и сел обедать с матерью, как вдруг нагрянул Отто. Он пребывал в сильном волнении, боялся поимки и казни и искал, где бы спрятаться. Он пообедал с Рюбельтами и сделал один телефонный звонок, после чего за ним пришел некто неизвестный. Рюбельт не задавал Отто вопросов, зато до него дошли слухи, что он скрывается на квартире, принадлежащий германскому послу. Снова пути Рюбельта и Отто пересекутся в 1936 году на Олимпийских играх в Берлине.
Представители властей явились в больничную палату Шарлотты и подвергли женщину допросу. Она отвечала, что знать ничего не знает. Да, Отто навестил ее накануне попытки переворота, но она так плохо себя чувствует, что почти не помнит их разговора. В его поведении она не заметила ничего необычного, но поддержала бы мужа, если бы знала, чем он занимается. В конце концов, канцлер Дольфус вешал австрийских нацистов.
Спустя десятилетия она говорила историку Ханс-Якобу Штеле, что Отто не был мозгом Июльского путча, спланированного австрийскими эсэсовцами и проведенного бездарно, без должного руководства [127]. Отто якобы минимум трижды пытался попасть в Баллхаус, но безуспешно. Впрочем, в беседе со своей теткой Лолой Мацек Шарлотта выдвинула другую версию. Да, Отто был «замешан» в заговоре, и только цепочка несчастливых обстоятельств не позволила ему попасть в Баллхаус. Убийство Дольфуса в планы заговорщиков не входило. «Когда у вас пистолет и вы видите, как кто-то убегает, вы стреляете» [128].
В третий раз в жизни Отто ступил на преступный путь. Обвиненный австрийским государством в государственной измене, он, спасаясь от преследования, исчез, оставив Шарлотту с двумя маленькими детьми.
7. 1934, Берлин
Венская жизнь Шарлотты, жены беглого преступника, проходила на виду у всех. Несколько дней после Июльского путча она лежала в больнице, где ее неоднократно допрашивала полиция. Сообразительная женщина держалась холодно. «Я ничего не знаю», — твердила она, понимая, что значит быть на нелегальном положении, persona non grata. Полиция конфисковала дом в Клостернойбурге, машину, ее гардероб и паспорт, пять тысяч шиллингов наличными [129]. По тайным каналам Шарлотте передали, что Отто находится в безопасности. Несколько дней прошло без новостей, потом пришла весточка, что он в Германии. Как выяснила Шарлотта, ее муж спрятался на берегу Дуная, пробрался, прикинувшись матросом, на угольную баржу и приплыл 28 июля в Будапешт. Там его встретил взъерошенный журналист с моноклем [130], герр Корнхубер [131], который помог ему достичь Германии и зажить по-новому. Правительство и партия оказали беглецу-эсэсовцу полное содействие. В следующие четыре года он отбыл воинскую службу, принял предложение «особого трудоустройства», натурализовался, подтвердил квалификацию и стал немецким юристом. Он стремительно делал карьеру в СС: вскоре был произведен в гауптшарфюреры, потом в унтерштурмфюреры, оберштурмфюреры [132].
Он узнал, что значит быть беглецом, все время озираться. В шифрованных письмах домой он инструктировал Шарлотту, писал о своих нуждах, включая одежду и белье, о трудностях и о грозящих жене неприятностях. «Представляется, что за тобой наблюдают, вернее, следят за твоим окружением», — предостерегал он, советуя соблюдать осторожность [133]. Он присылал детям рисунки тушью, истории без слов. Хорст показал мне несколько фотографий того времени из семейного альбома Шарлотты. Отто в казарме, на учебе. Отто в черном мундире СС. Отто с нарукавной повязкой со свастикой на тихой городской улице. Отто перед своим новым домом — виллой в стиле 1930-х годов в берлинском пригороде. Отто небрежно облокачивается на свой автомобиль, «славный „штайр“» — уверенный, бодрый, в темном костюме и шляпе.
Он совсем не похож на беглеца, хотя Курт фон Шушниг [134], сменивший Дольфуса на посту канцлера, был консерватором из Христианско-социальной партии, твердым сторонником независимости Австрии от Германии и смертного приговора для таких, как Отто [135]. Убежденный противник нацизма, он сохранил запрет нацистской партии в Австрии.
В отсутствие Отто Шарлотта поправилась, выписалась из больницы и уехала с Отто-младшим и Лизл в Мюрццушлаг. Там, в семейном доме-особняке, они заняли две комнаты на первом этаже, хотя ее родители большую часть времени проводили в Вене. Ее отец вышел на пенсию, поэтому доходы сократились, но средств хватало на машину с шофером и на служанку в помощь Шарлотте. Тот период запомнился ей скукой, отчаянием, недостаточной связью с Отто — по правилам строгой секретности. В ее дневнике остались зашифрованные ссылки на короткие телефонные переговоры с мужем; позднее она говорила детям, что в дальнейшем ей весьма пригодились освоенные тогда хитрости.
Ее «спасательным кругом» была Мутти, за плечами у которой был опыт управления реабилитационным учреждением и общения с ранеными солдатами во время Великой войны. К концу 1934 года Шарлотте вернули дом в Клостернойбурге и паспорт, и она отправилась на Рождество на швейцарский лыжный курорт Давос. Там у нее произошла тайная встреча с Отто; они назвались вымышленной фамилией Вартенберг. С ними были Эттингсхаузены, сбежавшие из Австрии и жившие в Мюнхене.
Из-за «тромбоза ноги» Шарлотте было трудно кататься на лыжах, и она жаловалась на невнимание Отто, пока он сам не получил травму на лыжном склоне. Из Давоса супруги уехали в Берлин, оттуда направились на юг. «Вечер в Берхтесгадене» — записано в дневнике Шарлотты 12 января 1935 года [136]. Так называется городок у австрийской границы, где Гитлер купил на гонорары за «Майн Кампф» виллу «Бергхоф». Отто возвратился в Мюнхен, Шарлотта проехала через Зальцбург и Вену и вернулась в Мюрццушлаг, чтобы присматривать за детьми, играть в шахматы и принимать гостей, в том числе Фишбёков. Ей полагалось регулярно отмечаться в полицейском участке в Вене, она побывала на процессе Антона Ринтелена, следила за судом над Гансом Блашке, еще одним товарищем по партии: там подробно говорилось о роли Отто в попытке путча. «Доктор Вехтер превыше подозрений, — заявил Блашке судье. — Он ни разу не намекнул мне ни на какой план путча» [137].
В Германии были тем временем приняты Нюрнбергские законы о защите арийской расы и о лишении евреев гражданства и права работать юристами, врачами, журналистами [138]. Отто поступил на воинскую службу и проходил ее в Дахау, о чем свидетельствуют его фотографии на фоне казарм (я видел их в семейном альбоме).
На Рождество супруги встретились в Чехословакии, в гостинице на самой высокой горе страны Шнеекоппе (Снежке). Шарлотта поселилась там под своей девичьей фамилией Блекман, Отто записался Вартенбергом. К ним присоединился уже известный нам журналист с моноклем Корнхубер с подругой — те выдавали себя за мужа и жену, в то время как Шарлотта с Отто притворялись чужими, и это изрядно веселило всю четверку. «Чудесное Рождество», — записала Шарлотта; жаль, оно минуло слишком быстро. Она твердо решила, что в следующем, 1936 году семейство воссоединится.
