До пепла... (СИ)
Тоня молчала. Ей и Элю сейчас не хотелось видеть, что-то объяснять, искать слова, силы, доводы и оправдания. Хотелось лечь, закрыть глаза, никого не видя и не слыша… Что она и сделала, отвернувшись от этого суматошного и мечущегося мужчины, который каламутил атмосферу ее кабинета.
— Тоня, — Денис тем временем, абсолютно игнорируя ее нежелание с ним говорить, продолжал нарушать тишину. — Я понимаю, что случилось что-то совсем гребаное. Блин! Я, как-никак, а сумел узнать тебя за эти пару лет, — не прекращая шуметь, он пошел к кофемашине и включил программу приготовления напитка. Достал из тумбы что-то…
Ей не было интересно, потому Тоня продолжала лежать на полу с закрытыми глазами, в глубине души надеясь, что Дэну надоест и он уйдет.
— И допускаю, что ты не хочешь об этом говорить… Возможно, именно со мной. Но ты точно не должна позволять себе… или себя до такого состояния доводить! Ты же боец, Тоня! Черт! Ты хоть представляешь, сколько раз мне хотелось тебя придушить за эти годы?! Ну или трахнуть, что мы и проворачивали, спасая меня от уголовного дела, — Денис хмыкнул.
— Если это ободрение, то хреново подбираешь аргументы, Дэн. Уходи, — прошептала она еле слышно.
— Не так и хреново, раз ты отреагировала, — кажется, довольный собой, Денис вновь подошел. Присел на пол, ухватил ее за руку, плечи, потянул, поднимая своей силой.
Тоня себя куклой почувствовала, безвольной, сломанной, не имеющей никаких рычагов ни на что повлиять. До обоняния донесся аромат горячего кофе и… коньяка. А-а-а… так вот, что он в тумбочке искал.
— День белый, кофе с коньяком рано… — так же тихо и отстраненно заметила.
— Это, скорее, коньяк с кофе, так что можно. Если что, я тебя перед Акимовым выгорожу, слово даю, — излишне оптимистично отозвался Денис, прижав чашку к ее губам. — Давай, Тоня. Как лекарство… — даже не сказать, что уговаривал, скорее, принуждал.
Чуть надавил второй рукой на ее щеку, продолжая прижимать чашку ко рту, так что ей волей-неволей пришлось глотнуть, чтобы не поперхнуться.
Блин! Реально в коньяк кофе налил! Рот обожгло спиртом, а не только температурой напитка! Задохнулась, на глаза слезы навернулись.
Денис отставил чашку и, продолжая ее поддерживать, переждал, явно позволяя Тоне отдышаться.
— Вот шел бы ты отсюда, и оставил меня в покое! — огрызнулась она, чувствуя, как в голове жжет огнем. Но неожиданно нужное и приятное тепло растеклось по лицу, вискам, даже по рукам, снимая боль и те тиски, что едва не задушили.
— Ага, чтобы ты в окно вышла? — невесело хмыкнул Денис на ее предложение. — Легче?
Тоня с недоумением открыла глаза и впервые сфокусировала на нем взгляд. Вот это выдумал…
— Не смотри на меня так, мне серьезно страшно сейчас, — будто смущенный этим, огрызнулся Денис.
— Тоня?! Что тут у вас?! — точно сам Денис недавно, воскликнула Эля, как раз возникшая на пороге ее кабинета.
Девушка подлетела к ней, оттеснив Дениса. Тот, впрочем, сейчас не противился, видимо, допуская, что подруга справится лучше. Но… Тоня не могла ничего объяснить! Ни Эле, уже принявшейся хлопотать рядом и что-то расспрашивать, ни, тем более Денису. Хотя и не могла не отметить, что он проявил себя с неожиданной для нее грани. Оценила… отстраненно, как со стороны наблюдая за их суетой вокруг себя, как отделившись от тела.
Приятный жар в голове. Это Денис все же хорошо придумал.
Сама уже взяла чашку и еще глоток сделала.
— Я домой хочу, — проговорила тихо, вдруг осознав, что не выдержит находиться в офисе еще полдня.
— Это неплохой выход. Я с Акимовым решу, скажу, что тебе плохо, — подумав секунду, согласился Денис. Спасибо, не набивался в сопровождение!
— И меня отпроси, Дэн! — распорядилась уже Эля, обняв Тоню за плечи точно так, как мужчина недавно. — Я отвезу тебя, — к ней повернулась.
— Не надо, такси вызову… — попыталась отказаться.
— Нет, — просто оборвала Эля на правах старой подруги, видимо.
И… Тоня не была сейчас в силах спорить. А что-то рассказывать или отвечать на вопросы, толпившиеся в глазах Эли ее все равно никто заставить не сможет… Не хотела боль и стыд своей влюбленности и такого… его предательства… обсуждать.
Глава 19
— Ты хочешь поговорить о том… что довело тебя до такого состояния? — подруга словно заколебалась на этом слове, точно подозревая, что дело в человеке и надо говорить «кто».
Стоило отдать ей должное, Эля заговорила на непростую тему, лишь когда они добрались до квартиры Тони и закрыли за собой дверь.
— Нет, — наверное, эффект той пары глотков коньяка с кофе уже исчерпался, Тоня рухнула на диван, ощущая, как дрожат ноги… И тут же с тихим придушенным хрипом сползла на пол, на ковер.
Видит бог, у нее не было сейчас сил сидеть там, где еще вчера он занимался с ней сексом, и Тоне было настолько хорошо! Но тут, будто чтоб добить ее, рука наткнулась на галстук… Видимо, Дам… Пархомов вчера его бросил на пол, а они потом не заметили, задвинули под диван…
Честно говоря, это все, каждая такая находка, слишком хорошая и живая память, то и дело подсовывающая ей картинки того, как они целовались, или как Пархомов мешал ей на стол накрывать, все время норовя к себе притиснуть даже после секса… Все это вонзалось в ее сердце так, словно реальные иглы кто-то в плоть по-живому медленно вдавливал, до боли обжигая каленым железом чувства Тони, которых и не искала же! И тем мучительнее, обидней было умирать эмоционально сейчас от них.
— Слушай, я же не дура, и могу сложить два плюс два, — Эля заметила и галстук. Подошла ближе, присела на пол рядом.
А Тоня, как назло, будто приклеилась к этому куску синей ткани, не могла свои пальцы оторвать, намотала на ладонь, хотя лента, казалось, пропекала до костей прикосновением, самим остаточным существованием некой части Дамира в ее квартире. Как и аромат… Ей пахло здесь Пархомовым! Тем самым парфюмом, общим на двоих. В ее квартире и убежище… Даже здесь не было спасения и облегчения! Она больше никогда пользоваться этим ароматом не станет! Выкинет, к чертовой матери!
Игнорируя подругу, Тоня свернулась в клубочек на собственном ковре. Не хотела обидеть или пренебрежение показать… Просто не в состоянии сейчас была вести себя иначе. Ее не хватало еще на что-то, кроме попытки не подохнуть от этой невыносимой и настолько сильной боли, которой она от себя не ждала; от разочарования в человеке, которым не стоило очаровываться, а уж тем более так глубоко западать.
— Тоня, ясно же, что это как-то связано с мужчиной. Как я понимаю, с тем, в которого ты и влюбилась настолько сильно, что и я заметила, которого мы не обсуждали ни разу, и с которым, как мне кажется, все было просто великолепно… До сегодня… да?
— Я… не… могу… говорить сейчас… о нем, — выдохнула хрипло, вдруг ощутив, что в горле стоят слезы. Наконец-то!
Да, душат. Да, ломают голос. Но ведь вот-вот выплеснутся! И так захотелось этого внезапно! Разрыдаться… чтобы освободиться, найти облегчение. Выпустить из себя хотя бы часть боли и того пламени, что суть изнутри изгладывало.
— Спасибо, что довезла, Эля, — тихо и хрипло, словно задыхаясь, с трудом попыталась соответствовать хоть каким-то канонам.
Тоже мозги в голове остались, несмотря на боль, понимала, что подруга серьезное дело отложила, рискуя выговором от босса, а то и штрафом… Хотя, может, Дэн договорится.
— Но я сейчас и правда не в состоянии что-то говорить. Ты, наверное, домой едь? Лучше отдохни и развейся, чем около меня… Я сейчас не та компания, чтобы расслабиться…
— Я лучше еще немного тут посижу, кофе тебе сварю, — хмыкнула Эля, явно поняв, что ее спровадить пытаются. — Или налью чего-то покрепче… — с намеком приподняла бровь, точно предлагая оторваться. — Навязываться не буду, обещаю, — на секундочку буквально обняла Тоню за плечи, крепко сжав.
Антонина лишь кивнула, пожав теми самыми плечами. На самом деле, ей ничего не хотелось. И желание остаться в одиночестве превалировало… А еще так сильно болела голова… и грудь, и горло даже, с непонятной «радости». Все тело внезапно, будто тоже предав ее, ощущалось больным и разбитым.