Романов. Том 1 и Том 2 (СИ)

— Итак, княжич, помните: если у вас есть причины для отвода от допроса, вы обязаны предупредить следователя, который проводит процедуру. Обязательно, Дмитрий Алексеевич, иначе могут предъявить позже иск уже от ЦСБ, — повторил он, приподняв палец для подчеркивания важности.
— Я вас понял, Эдуард Талгатович, — кивнул я.
Скрывать факт причастности к царским секретам я не собирался. Во-первых, это совершенно законно — заявить представителю власти, что ты к таковым причастен. Во-вторых, я не намерен раскрывать содержание этих секретов. По-хорошему, у следователя должен быть допуск к необходимому уровню, иначе мне придется ждать, когда таковой сотрудник прибудет.
— Дальше, — сказал юрист. — Когда на руках у вас будет заявление о том, что вас обо всем предупредили, прочтите все написанное. Если в своей речи следователь отойдет хоть от одной буквы на листе, сразу зовите меня. Впаяем такую компенсацию, что до конца своих дней будут нам должны.
Его бравада была лишь отчасти неправдой. Эдуард Талгатович уже выиграл несколько дел рода Романовых с таким результатом. Просто тогда мы не с ЦСБ судились.
— Обязательно, Эдуард Талгатович, — заверил его я.
— Еще одно, княжич, пока вы не прошли в комнату к следователю, — заговорил он, будто только что вспомнив. — Ваш отец велел оставить часы мне. Там какие-то жучки?
— Звукозаписывающие, передают прямо в княжеское облако, — кивнул я, размыкая браслет.
— И вы с ними собрались на допрос? — хмыкнул он.
— Нет, конечно, — покачал головой в ответ, — я и сам собирался их вам отдать на хранение. Просто не успел попросить.
— Правильно, — поддержал он мое решение, — иначе у них будет повод привлечь вас за попытку шпионажа. В другой день я бы и поработал с таким иском, но не в день смерти великого князя. Царь-Батюшка вас первым велит запереть для выяснения.
— Я это понимаю, — кивнул я, вручая ему часы.
Он сунул их в карман и кивнул мне на вторую дверь.
Повернув ручку, я вошел в помещение, освещенное парой ламп дневного света. На одном из двух стульев уже сидел следователь. Рядом с ним покоился стационарный телефон, а под рукой рабочие папки, верхняя — с моим личным делом.
— Здравствуйте, — кивнул я, вставая возле второго стула.
— Княжич, присаживайтесь, — указав на сидение, распорядился сотрудник. — Я — дежурный следователь Прохоров Михаил Анатольевич. Я расскажу вам, как проходит процедура, затем вы подпишете бумаги, что я вас обо всем предупредил, и только после этого мы приступим к работе.
Я занял предложенное мне место, и сразу же перешел к делу.
— Я должен вас уведомить, Михаил Анатольевич, что являюсь носителем государственной тайны, и вам нужно получить разрешение на допуск к этим сведениям, — заявил я, глядя в лицо собеседника.
Следователь хмыкнул, явно сбившись с привычного протокола.
— Благодарю за предупреждение, княжич, — сказал он и тут же поднял трубку телефона. — Это Прохоров. У меня здесь княжич Романов Дмитрий Алексеевич, и у нас тут «СС-2». Хорошо, жду.
Допрашивать меня они могут только с позволения царя, так как придется ковырять мою голову очень глубоко, и разговор с государем при этом обязательно всплывет. И не факт, что простого следователя решат допустить к конкретно этому секрету. На отмену распоряжения суда рассчитывать не приходится, но его могут заменить кем-то вышестоящим. Вешать на рядового дознавателя государственные секреты — не слишком полезно.
Мы просидели в тишине пару минут, прежде чем телефон на столе зазвонил. Следователь взял трубку после второй трели.
— Прохоров, — сказал он и стал слушать длинную тираду, отголоски которой долетели до меня даже без усиления слуха.
Взглянув на бумаги перед собой, он полистал их и озвучил:
— Дело передала нам майор Ростова, — как только он это произнес, ему пришлось отодвинуть трубку от уха — так там орали. — А я тут при чем? Мне передали документы, я исполняю приказ.
Теперь разговор пошел более спокойно, но прислушиваться я уже не стал. Если уж царица смогла убрать великого князя со всей семьей, майор либо уже покойница, либо теперь служит исключительно моей тетушке.
 
— Есть, — наконец, когда на том конце выдохлись, ответил следователь и положил трубку.
Несколько секунд он молчал, глядя на аппарат, после чего повернулся ко мне.
— Княжич, в вашем допросе больше нет смысла, суд снял с вас обвинение.
— Почему? — удивился я.
— Боярин Николаев во всем сознался, вас нет причин подвергать болезненной процедуре допроса, — пояснил тот. — Прошу прощения за доставленные неудобства. Вы свободны.
Я поднялся со стула и кивнул.
— Спасибо за ваше время, господин Прохоров. Но почему меня вообще сюда повезли, если распоряжение уже вышло?
Он скривился и махнул рукой.
— Мне передали только ваше дело и приказ провести допрос по всем правилам. А прислать приказ об отмене, видимо, никто не подумал. Теперь такой кавардак в ЦСБ, еще долго будем разгребать.
— Вот как?
— А вы не слышали новости? — хмыкнул тот. — Генерал-лейтенант погиб, нового главу службы еще не назначили, а исполняющий обязанности когда еще со всем разберется? У вас, княжич, простите, не такое уж и важное дело, чтобы его в первую очередь проверять. Вот и вышла накладка. Так что еще раз прошу прощения за это.
Он повел рукой, обводя кабинет, и я вновь кивнул, после чего направился к выходу.
Может быть, не так уж все плохо в ЦСБ, попадаются среди них нормальные люди. Ведь мог наплевать на мои слова, влезть в черепушку, а потом уже думать, что теперь делать. Восемнадцатилетний мальчишка и государственные тайны — ну кто бы в это поверил, если серьезно? Тем более в лежащем на столе Прохорова досье я выставлен прожигателем жизни и лоботрясом.
Юрист кивнул мне, когда я закрыл дверь, и вручил часы обратно.
— Вот видите, княжич, я же сказал, все пройдет без сучка и задоринки, — улыбнулся он.
— Вы знали, что дело уже закончено, и никакого допроса не будет?
— Конечно, думаете, почему здесь нет князя? — вопросом на вопрос ответил тот. — Сегодня целая пачка судебных распоряжений пошла в измельчитель — Николаев, считайте, треть Свободной партии похоронил. До мелких дрязг сейчас никому дела нет.
— А мне зачем тогда было являться?
— Вот сейчас мы с вами получим официальную бумагу, что распоряжение о вашем допросе аннулировано, вы распишитесь в документах, и тогда все свободны, — ответил тот. — Кроме того, ваш отец опасался, что допрос все равно станут проводить, и тогда я был бы вынужден его оповестить.
— Не понимаю, — признался я.
— Не всех врагов рода Романовых еще выловили, — улыбнулся Эдуард Талгатович. — Но здесь мы закончили, княжич. Идемте? Кстати, на выходе нас будет ждать пара журналистов, вот вам речь, заготовленная вашим отцом.
В мою руку перекочевала короткая карточка с двумя словами.
«Без комментариев».
Лаконично.
— Что еще нас сегодня ждет? — убрав шпаргалку в карман, спросил я.
Эдуард Талгатович шагал впереди, уверенно ведя меня к окошку дежурного.
— Сядете в машину, и совершенно свободны, — ответил юрист рода. — Я же пойду к князю, он скоро будет выступать перед судом против Николаевых. И там я буду нужен.
— Все так круто завертелось, — покачал я головой, — и глупо.
— Глупо, княжич? — жизнерадостно посмеялся тот. — Я передам вам позже документы, почитаете на досуге.
Я под роспись получил свою копию распоряжения об отмене допроса. Попрощавшись с дежурным, мы вышли на улицу, и я пустил дар в глаза, изменяя зрение. Иначе ослеп бы от вспышек камер.
Серьезно? Солнечный вечер, а какой-то идиот с подсветкой снимает?
— Дмитрий Алексеевич! — вразнобой кричали акулы пера. — Дмитрий Алексеевич!
Эдуард Талгатович с искренним наслаждением шагал впереди меня, я следовал за адвокатом молча, на ходу выравнивая зрение.
И только внутри машины высказался.
— Что за любитель там со вспышкой пристроился?