Сердцу не прикажешь (СИ)

- Если я буду делать что-то не так, вы мне скажете? – отвлекает от мыслей Яся, вносящая в свой блокнот какие-то пометки на английском. Отрываю взгляд от вечернего Нью-Йорка, по которому мы мчимся на светский приём и стискиваю дрожащую девичью руку.
- Да. – подцепляю кончиками пальцев её острые накрашенные ноготки и впадаю в лёгкий восторг, чувствуя, как они впиваются мне в кожу. – Ты очень красивая. – увожу её от мандража. – Даже слишком. – подношу к губам её тоненькое запястье, целую острые костяшки, вдыхаю запах маленьких пальчиков, задеваю зубами ногти.
Яся сводит вместе бровки, ей не до моих приставаний. Сидит, как на иголках. Из салона красоты вышла вздрюченная, вздыхает часто. Первый важный шаг в новой должности. Я уж и не помню, когда тоже так волновался. Приелось, всё на автомате, хоть и искренне радею о своих делах. Но у меня изначально надёжные тылы. В охранке Каримов, в тренировочном – Алик. Друзья играют большую роль в моей работе, на них можно положиться в моё отсутствие. Малыха же сейчас держится обособленно. Думает, что я не сделаю поблажки. Страшится наказания. И была бы права, если бы я имел дело с другой. Ко мне в команду попадают только профи, на новичков времени нет. Но у Яси привилегии… большие привилегии. И мне важно повысить ей чувство собственной значимости. Больше уверенности – ближе я.
Щекочущим прикосновением играю языком с мочкой её уха, раскачиваю длинную серёжку. Ухмыляюсь, когда мне достаётся осуждающий взгляд, но сама сидит, не сопротивляется, даже коленки сводит.
Так и подмывает сказать ей, что скоро мой язык будет кружить и по другому её мягкому бугорку, но вынужденно молчу, иначе трусиху сейчас раскидает на части, весь вечер буду собирать. А у нас ответственное мероприятие. Как бы не лезли в голову картинки, где её затвердевшие соски блестят от моей тягучей слюны, надо сконцентрироваться на другом. Но мы к этому ещё вернёмся.
Приоткрываю окно, восстанавливая дыхание.
С сожалением смотрю как член упирается в молнию и брюки неприлично топорщатся. Устал от этого.
- Слушай Буданова, запоминай и поступай подобным образом. – переключаю себя на режим управления. Хоть в этом безграничная власть. – Он хороший переводчик. Жаль, что переезжает заграницу.
Девочка задумчиво смотрит в окно на поток машин и тихо сглатывает.
- Ты освоишься. Укрепишься в своих познаниях. И со мной у тебя будут все шансы стать выдающимся специалистом.
И думая, что ставлю в разговоре точку, пишу смс Каримову, что мы уже подъезжаем. И совсем не ожидаю, что до ушей дойдёт едва слышное:
- Спасибо.
Цепенею от нахлынувшего удивления.
Она меня поблагодарила… не умолчала, приняла поддержку, поверила в предложенное будущее… в котором фигурирую я! И не просто, а имею ключевое положение! В центре событий, рядом с ней.
Твою мать! Дождался! Мне дверь приоткрыли!!
С трудом держу невозмутимое лицо и не раздвигаю девчонке ноги прямо здесь и сейчас.
Когда уже приедем? Мне нужно отвлечение.
ЯСЯ.
У меня абсолютное непринятие того, что вокруг.
В глазах рябит от роскоши, богатства и ядовитых улыбок. А в воздухе витает одержимость. Гости в высшей степени напыщенны, высокого о себе мнения. Чувствую себя бродячим щенком среди породистых волкодавов. Стоит отметить, что Липатов здесь как рыба в воде, хоть мне и прекрасно известно, что он не понимает английского языка. Он совершенно уверенно ведёт свою свиту к огромным круглым столам, на которых вывешены наши фотографии. Даже моя.
Ого!
Следую поодаль и грею в душе благодарность Макару, что бережно кладёт ладонь мне на спину, возвращая к реальности, если я засмотрюсь на деловитых иностранных гостей.
Американцы сразу выделяются из толпы.
Мужчины оборачиваются, расплываются в улыбках, обмениваются своими мыслями. Женщин мало, но те, что есть не сводят с Богдана изучающих взглядов.
Их можно понять. У бугая такая внушительная наружность, что даже голову из песка вытащишь, чтобы за секунду оценить опасность.
 
Русские смотрят не так дружелюбно. Взгляды тёмные, пересчитывающие кости. Конкуренты. Хоть и среди иностранцев есть те, кто думает, что им что-то перепадёт. А Липатов на них даже не смотрит, он нацеленно движется к главарю, чьё решение важнее всего.
Чтобы не поддаться панике и сосредоточиться, приходится чувствительно воткнуть себе в ладонь ноготь. Липатов дал задание впитывать всё как губка. Всем на меня плевать, я просто накручиваю, пора взяться за ум. Это убеждение длилось ровно пять секунд, пока Богдан не отодвинул для меня стул и не сжал мне плечо, привлекая этим жестом ко мне особое внимание. И почему-то наших соотечественников. На миг теряюсь, но всё же с улыбкой киваю приветствующей нас группе людей во главе с Энтони Барнсом. Директором кампании, разрабатывающей по последним меркам самые надёжные охранные системы. На нашем рынке их ещё нет. Липатов намерен стать первым, у кого их можно будет приобрести.
Если только его не переиграет тот крупный, некрасивый светловолосый мужчина, вокруг которого кучкуются люди с тяжёлыми взглядами. Его лицо покрыто рытвинами и красными прожилками. Линия губ размазана, словно стёрли контур. И явно защемлён нерв около правого глаза.
Тем не менее, это не мешает ему здесь находиться и быть в числе претендующих на многомиллионный контракт.
Когда в переговоры вступает переводчик Буданов, я превращаюсь в одно сплошное ухо, чтобы не упустить ни одной детали. Кошусь на Богдана и безмолвно испытываю восторг.
Такой победоносный вид! Будто он пришёл сюда лишь ради формальности, отметиться в графе посещений, а сам уже прекрасно знает, что туз будет в его кармане. У него нет соперников. Он наглядно заберёт своё.
Звучат такие цифры, что я даже не осмелюсь выговорить. Стараюсь не округлять глаза, но, видимо, не получается, раз Макар Каримов под столом дёргает меня за край пиджака.
Пока Липатов пересказывает своему переводчику все доводы выгодного сотрудничества, а тот передаёт американцам, мельком бросаю взгляд на ожидающих своей очереди русских. Угождаю в ловушку неприятных серых глаз того большого перекошенного мужчины, вольготно сидящего за соседним столом с американцами.
Присматривается, оценивает. Что-то склизкое проносится по моему телу, хочется помыться.
Резко отворачиваюсь и застаю момент, когда за нашим столом раздаётся дружный смех.
Блин, пропустила!
Растягиваю губы в улыбке, хоть и не догоняю чего все хохочут. Между Богданом и этим Энтони очевидно завязалась активная занимательная беседа. Переводчик Буданов едва поспевает за ними.
Чувствую себя не при деле. Макар что-то записывает, переговариваясь с дядей-юристом, Липатов вытягивает из Барнса свой контракт, а я просто сижу между ними и глазею напряжённым взглядом. Левую часть лица печёт и у меня закрадывается внутри тревога.
Чего этому белобрысому мордовороту от меня надо??
Съёживаюсь и поражая саму себя, надеясь, что не мешаю, жмусь к боку Богдана. За ним как за стеной. Спокойно, укромно. И всё же это не остаётся незамеченным. Он коротко меня осматривает и провожает мой взгляд на того пугающего типа. Его мышцы мгновенно каменеют, а спина будто расширяется, прикрывая меня от чужого внимания. Их взгляды пересекаются и я вижу, как кривые губы белобрысого дёргаются в подобии усмешки.
Липатов стискивает до желваков зубы и возвращается к обсуждению, вмиг стирая с лица любые эмоции.
Но это не мешает мне чувствовать его убивающую энергетику.
Кто тот мужчина, что Богдан так ощетинился?
Эмоции зашкаливают. А всё потому, что Липатов вдруг дал сигнал Буданову замолчать и обратился ко мне. Теперь моя очередь переводить.
Вся надежда на мою подготовку, ибо я одномоментно перестала соображать. В голове бардак. От пристальных взглядов американцев русский с английским превратились в юпитерский. Кое-как в мыслительном усилии выуживаю нужные слова.
Вот сопроводители Энтони Барнса задают уточняющие вопросы.