Держава (СИ)

— М-да, какой экономный государь у нас будет, — протянула великая княгиня, а потом сообщила. — Вообще-то, ваше величество, я у вас ещё и по другому поводу.
— Я догадался, — вздохнул я. — Наверняка вы присмотрели место, где сможете разместить Александра, а теперь пришли просить моего разрешения на его перевод из Крестов?
— Вы приставили ко мне слежку? — похолодевшим тоном спросила она. Любой другой бы не понял, а я физически почувствовал как напряглась дочь императора. Ишь, даже голос зазвенел.
— Господь с вами, — отмахнулся я. — Делать мне больше нечего, как приставлять слежку. И как, по вашему, я мотивирую Охранное отделение? Дескать — проследите передвижение моей матушки?
На этот раз она усмехнулась.
— Александр, — твердо сказала Ольга Николаевна. — Простите за резкость, но зарубите себе на носу: вы никому ничего не должны объяснять и ничего не должны мотивировать. Вы — государь. Вы отдаете приказ, его выполняют и докладывают. Все. А за матушкой ли, за батюшкой — это никого не должно волновать.
— Ясно, — кивнул я. — А чтобы догадаться, что вы явились с предложением о перемещении сына — так это очевидно.
Кажется, Ольга Николаевна и сама поняла, что не стоит искать подоплеки в банальных вещах. Что еще может волновать мать, если не благополучие ребенка? Хотя мысль о том, что она нарочно решила меня отчитать, чтобы увидеть мою реакцию, а потом и поучить уму разуму, тоже промелькнула.
— Прошу прощения, ваше величество за глупое подозрение, — слегка улыбнувшись, покаялась великая княгиня. — Я думаю, что мы сможем разместить Сашеньку на нашей даче, в Царском селе.
Дача в Царском селе… Эту дачу я видел в той истории, а в этой как-то не добрался… По сравнению с прочими зданиями и имениями, так не очень и большое. Кажется, английский модерн?
— Я все продумала. Я могу нанять опытного врача, сиделок. Медикаменты, все остальное, что нужно для ухода, мы завезем. И я смогу бывать при дворе, и навещать Сашеньку несколько раз в день.
— А прислуга? А конюхи, водители, дворники? — хмыкнул я. — И как мы с вами станем объяснять, что на даче, принадлежащей отцу императора, лежит юноша, как две капли воды похожий на молодого царя?
— Саша сейчас мало на себя похож, — с грустью в голосе ответила она. — А кто на самом деле здесь лежит — кому какое дело? К тому же можно поменять ему личину.
— Вот как? — заинтересовался я, начиная кое-что понимать. — И что вы предлагаете?
— У Саши кажется что-то подобное получалось, — задумчиво сообщила матушка императора. — Но мы так и не изучили природу его способности. Однако теперь сможем проверить. Вы ведь теперь тоже так можете? Менять свой облик?
— Вам Александр рассказал, что он передал мне свой дар? — поинтересовался я.
— Когда я вас впервые увидела, то сразу поняла, что вы — не мой сын. Похожи, да, но не настолько. А потом, на поминках, засомневалась. Вы стали совсем схожи…
Да уж, да уж. Я же тогда вспомнил юношу из Чертогов, и наложил на себя его облик.
— А теперь?
— И теперь тоже, — вздохнула Ольга Николаевна. — У вас даже и походка, и манеры стали его…
Хм… А ведь верно, я и сам не заметил, как принял облик Александра, а не свой. Видимо, тот облик, «прирос» ко мне? Вот, кстати, и отпал вопрос как на мне личина для посторонних выглядит. Не только лицо меняется, но даже и походка.
— Но я ведь только свою личину меняю, — заметил я.
— Саша. при определённых обстоятельствах и другим мог изменять облик. Но очень уставал после этого. А ещё, можно найти человека способного накладывать чужой лик. Это будет более верное решение. Уверена, у генеарала Кутепова есть такие в ведении.
— Давайте не будем торопиться? — попросил я. — Я не знаю, смогу ли я накладывать личину на другого человека, а если смогу — то сколько этот облик продержится? Предположим, получиться, а потом личина спадет. Подберу себе подходящего э-э субъекта, потренируюсь, посмотрю, что к чему.
— Александр в детстве наложил на себя облик дедушки — государя-императора, а потом, в таком виде, прошелся по Невскому. Представляете, сколько было переполоху? — засмеялась Ольга Николаевна. — Городовые чуть в обморок не попадали, движение встало. А из Дома Зингера посетитель из окна выпал.
 
Представляю. Но, подозреваю, что тогда ей, да и всем остальным, было не до смеха.
— А что касаемо способности накладывать на других людей чужие личины, — продолжила рассказ великая княгиня. — Однажды превратил своего учителя арифметики в гувернантку… Саше было смешно, но он потом надолго заболел.
— Я попробую, обещаю, — кивнул я. — Но все-таки, давайте не станем форсировать события?
— Форсировать? — не сразу поняла термин великая княгиня. — Форсировать, насколько я помню — преодолевать водную преграду?
— Ага. А еще оно употребляется в значении спешить, торопиться, когда этого не следует делать.
— Я понимаю, — грустно сказала дочь и мать императора. — Но я ждала встречи с сыном два года, думаю, подожду ещё немного. Мне ведь разрешат видеть его в тюрьме?
— В лазарете, — уточнил я и пообещал. — Я дам распоряжение директору тюрьмы, он вам выпишет пропуск.
Ольга Николаевна поднялась, собираясь выйти, но остановилась. Посмотрев на меня, спросила:
— Знаете, что ещё выдает вас? Для меня, как для матери, важен не только облик…
Я призадумался. Манеры, походка, голос… Все это так. Но есть еще один фактор.
— Запах? — догадался я.
— Именно так, — усмехнулась великая княгиня. Чуть-чуть принюхавшись, она сказала. — Кстати, от вас пахнет духами. Странно. Обычно здесь пахло дымом. Отец прокурил и мебель, и обои. Даже сейчас чувствую старые запахи.
Я попринюхивался, но ничего не понял. Пахнет чем-то в кабинете, но чем, не понятно. Может чернилами или старыми бумагами? Вон их сколько в шкафах лежит. А чтобы пахло духами? Маринкины наверное. Она что, меня духами сбрызнула?
— У вашей девушки прекрасный вкус, — одобрительно кивнула «матушка». — Эти духи — не слишком-то известны, аромат легкий, но его можно почувствовать. Бедная девушка…
— Почему бедная? — не понял я.
— Вам придется расстаться с ней, — ответила матушка.
Я хотел было возмутиться, но княгиня продолжила.
— Скоро прибудет ваша невеста. А если вы могли себе позволить нечто такое… Нет, я ни на что не намекаю. У молодых людей могут быть романы. Но теперь, увы, вы обязаны быть верным своей будущей жене.
— Невеста? — обомлел я. — А почему мне об этом никто не сказал? И зачем мне невеста?
— Невеста — дочь короля Баварии Рупрехта, — пояснила Ольга Николаевна. — Эдита Мария, принцесса Баварская. А не сказали, потому как предполагается, что вам это и самому известно. А невесты нужны для того, чтобы на них жениться. А применительно к вам, да и вообще, к нашей фамилии, для того, чтобы укрепить свою власть, связать себя династическими связями, обзавестись наследником. Вы же знаете, что можете жениться лишь на особе, происходящей из правящего дома? Даже на принцессе, чьи родители потеряли трон, жениться нельзя.
— М-да, дела, — взгрустнул я. — А нельзя отмазаться?
— Отмазаться? — нахмурилась великая княгиня. — Чем отмазаться?
Я усмехнулся про себя. Сам не ожидал что этакое словечко вылетит. До этого ведь фильтровал свою речь. Княгиня умная женщина, но вряд ли обязана понимать привычный для меня сленг. Мне опять пришлось объяснять суть термина.
— Отмазаться — значит, откосить. — Ага… объяснил, называется… — Вернее, отказаться под каким-нибудь благовидным предлогом.
— Отказать вашей невесте можно, но это означает, что вы сразу же ссоритесь и с Баварским королевским домом, и с Германской империей, — мягко сказала великая княгиня. — В интересах внешней политики обрастать родственными связями. Да и о невесте надо подумать.
Можно подумать, что в четырнадцатом году кого-то спасли родственные отношения. Да все короли-императоры были родственниками, а что им помешало объявить друг другу войну, а потом лишиться своих держав? Как жаль, что в этой реальности о том не знают.