Альбаррасин (СИ)

Утром она была готова признать, как нелогично, чтобы не сказать по-идиотски, вела себя накануне. Вряд ли поможет, если предложит теперь Кэйсси: «Давай начнём всё с начала — мы же не враги». Или: «Смирись, я никуда не денусь». Точно не станет лучше, но по крайней мере можно попытаться поговорить с Ренной.
Всё её поведение было такой несусветной глупостью, таким ребячеством, что Блэйк даже не стала искать ему вразумительное объяснение. В итоге просидела в эркере на диване, листая книги и перебирая записи. Раз за разом прокручивала в голове предстоящий разговор, продумывала вопросы, перебирала события дня, репетировала реплики, а потом — просто пыталась вспомнить, когда последний раз общалась с Ренной или хотя бы находилась в одной комнате. Разговор обещал быть долгим. Или наоборот. Но при любом раскладе — тяжёлым, который рано или поздно скатится во взаимные обвинения.
Вспоминать — лучший способ заснуть, особенно, когда организм отключается от непривычной усталости. Может, и хорошо, что она вырубилась в совершенно неприспособленном для сна месте: переспав со своими вопросами и размышлениями, на свежую голову оглянувшись на вчерашние события, Блэйк вдруг поняла — давить на Ренну и требовать ответов уже не хочется. Хотелось, чтобы разговор действительно стал разговором. Чтобы Ренна рассказала сама.
Не раз за вчерашний безумный день Блэйк ловила себя на ощущении, что окажись на её месте любой другой высший альба, давно лишившийся любопытства, он бы тоже не смог остаться в стороне. Какая-то тайна, связанная с прошлым, заставляла внутренне вздрагивать. Словно оживали древние инстинкты, о которых Блэйк не знала или забыла, как забыла тот день, когда появилась на свет, как не помнила, где. Будто просыпалась генетическая память, не давала остановиться, вычеркнуть случившееся из памяти — словно это тоже было частью давней программы, заложенной в ней. И что Ренна всё это понимала, гнала её, но в то же время готова принять, готова ответить. Главное, подобрать правильные слова, чего уже много лет не удавалось.
Блэйк закрыла глаза. Хотелось нырнуть обратно в сон, ненадолго убежать от бешеного поиска ответов. В этот момент Блэйк напомнила самой себе Кэйсси. Девчонка тоже кричала, что хочет, чтобы ничего такого с ней не происходило. Чтобы всё было, как раньше. И вряд ли по-настоящему хотела.
Надо всё-таки просыпаться. Вернуться к себе, принять душ, одеться в конце концов. Если через пару часов всё начнет повторяться, если её вновь выжмут как губку, высосут всю энергию, потом попытаются утопить в ядовитом море, вытащат под незнакомое и в то же время почти родное солнце чужого мира, то пусть при этом она хоть выглядит вменяемо, а не как бездомная оборванка.
Блэйк села. Потянулась. Зевнула.
— Доброе утро, — послышалось из дальнего тёмного угла.
От удивления она моргнула. Надо же! Ренна заговорила первой.
Не удержалась:
— Тебе тоже ночь пошла на пользу?
Ренна хмыкнула.
— Кофе?
— По твоему рецепту?
— Не моя идея была заснуть на диване.
Блэйк встала, поправила халат. Приблизилась к письменному столу, за которым сидела Ренна.
— Ладно, давай уже свой кофе.
— И никакой благодарности! — она, ухмыляясь, протянула стакан. Светло-коричневый напиток оказался ледяным, абсолютно не похожим на кофе, но тем не менее вкусным и, главное, действительно бодрящим.
Несколько секунд Блэйк потягивала его, глядя то на Ренну, то на разложенные по столу бумаги и книги, и даже заметила выглядывающий из-под вороха листов пластиковый угол чего-то, что вполне могло оказаться ноутбуком. Ренна и техника? Вот это уже что-то новенькое!
Ренна не сводила с неё мрачного взгляда, видимо, терпеливо дожидаясь, когда Блэйк заговорит. Она не стала тянуть.
— Ненормальная реакция моря Истока, мёртвый наручник тайко. Нара со всеми её непонятными способностями. Кэйсси, светящаяся, как гирлянда, — неторопливо перечислила Блэйк. — Ты правда думала, что я просто уйду, если потребуешь?
— А ты проснулась и сразу в бой, — усмехнулась Ренна.
 
— Конечно, я в бой. Ты втянула меня в какую-то хрень! — Настрой на конструктивный разговор быстро улетучивался. Ренна же оставалась спокойной, по всяком случае внешне. — Верни мой наручник.
— Он не твой.
— О, конечно! Хочешь сказать, он твой?
— Лэй…
— Не называй меня так.
— Иди к себе, Блэйк. Умойся. Прими душ, долгий и холодный. Переоденься. Поешь обычной еды. И приходи. Поговорим.
— И я застану тебя здесь?
— Кэйсси будет спать некоторое время. Я никуда не денусь.
— Ты…
— Обещаю, — она не дала отпустить очередную колкость. — Ты заснула у меня в комнате. Я смирилась, что от тебя не отделаться.
Блэйк фыркнула, залпом допила «кофе», шумно поставила стакан на стол, на какой-то листок. Кажется, пустой, судя по тому, что Ренна никак не реагировала. За порчу записей можно было вылететь из комнаты спиной в дверь. Но её неожиданное утреннее самообладание только сильнее раздражало.
— Зачем тебе нужна эта девчонка?
Ренна не ответила.
— Слушай, всё необязательно должно быть… так.
— Согласна, — она кивнула. — Не обязательно. Но ты знаешь, что будет. Потому что это ты и я. Мы по-другому не умеем, Блэйк.
— Ты собралась меня воспитывать?
Ренна хмыкнула:
— Ещё скажи — дрессировать.
Блэйк вспыхнула. Заехать бы ей сейчас! Но мешал стол. Она сжала руки в кулаки. Мысленно выдохнула и вдохнула несколько раз как можно глубже.
— Я — часть всего этого, Рэн. Дай мне хоть что-нибудь! И я отправлюсь, как ты предложила, в душ.
— Ты не часть меня и не часть Флэя. Хочешь что-нибудь? Вот тебе что-нибудь, Лэй. Ты никогда не должна была приходить за ним. Отведённое Флэю время измерялось десятилетиями. Он знал едва ли не с рождения, что умрёт молодым. И потому был ярким. Неординарным. А потом появилась ты, и всё стало… иначе.
Такого Блэйк не ожидала. Ренна никогда не пыталась читать её мысли, это было табу, единственное, в чём она оставалась верна себе всегда. А потому не могла знать, о чём Блэйк вчера думала. Угадала? Или сама думала о том же?
— Я стала его шансом, Рэн.
— Ты стала его иллюзией. Ты дала ему пустоту. Он — не я. Он не умеет придумывать цель. Не умеет обманывать себя и идти вперёд только потому, что есть дорога, а значит, надо двигаться. Не умеет жить без смысла. Не умеет просто существовать.
Ренна резко выпрямилась и встала. Блэйк от неожиданности отпрянула, но она, кажется, не обратила внимания. Продолжила говорить:
— Ты никогда не умела разбираться в людях. Флэй устал от вечной молодости уже за тридцать лет, и тогда тебя посетила другая гениальная идея.
— Я пыталась помочь! Не могла же я… Он!.. — Блэйк сорвалась на крик, осеклась. Заговорила почти шёпотом: — Ты вынуждаешь меня оправдываться. Опять. Как всегда. Чёрт бы тебя побрал, Рэн. Не говори мне, что всё это из-за Флэя.
— Всё это из-за бессмысленности вечности, Блэйк. Из-за всех нас, уставших, скучных и скучающих, равнодушных ко всему альба. Это так… противоестественно, — она зажмурилась, тряхнула головой. — Всё наше существование — ошибка. Бессмертие нам чуждо. Я не могу так больше. Простые слова — «надоело, устала» — и на десятую долю не описывают, что я чувствую на самом деле. Но я — не Флэй, я не сделаю того, что сделал он. Я слишком себя люблю, — Ренна криво усмехнулась. — Однако и так продолжаться не может. Не может! Хочешь быть частью всего этого? Хочешь по-настоящему помочь? Отлично. Помоги мне всё исправить.
— Исправить что? — Блэйк поискала глазами, куда бы сесть, не нашла, поэтому так и осталась стоять.
Когда-то Ренна хотела вернуть альба всю их былую силу. Была уверена, что зависимость от солнца — болезнь, от которой можно вылечиться. Избавиться. Найти другие источники питательной энергии, найти способы остаться вне Альбаррасина навсегда, обрести полный контроль над всем своим потенциалом. У неё было столько теорий… давно, ещё в самом начале. Точнее, после первой сотни лет, когда одной вечной молодости и практически неуязвимости больше не хватало. Ренна наслаждалась тем, кем стала, не понимала депрессию Флэя и, позже, обиду и злость Блэйк. Теперь она говорит — исправить.