Станция плененных (СИ)
— Поезд в любом случае должен доехать либо до конечной, либо уехать в депо, — говорит один из фанатов. — Если машинист все еще в своей кабине, то рано или поздно он доедет до того места, где ему придется выйти.
— Верно, — поддакивает ему второй фанат, хрустя суставами в кулаках. — Тогда ему от нас деваться будет уже некуда.
Народ ободряюще загалдел, идея расправиться с несчастным машинистом — а может и не таким уж и несчастным — многим приходится по душе.
Я же еще несколько секунд думаю о том, что мне делать и, проклиная все на свете, схожу на перрон.
На улице прохладно, я вдыхаю полной грудью пропитанный каким-то едким запахом воздух. Его привкус остается у меня на языке. Я оглядываюсь, запоминая эту станцию. Вроде бы ничего в ней необычного нет, все как положено: скамейки, разметки на плитках, потолочные указатели. Только вот стрелки на них указывают не на улицы, а на какие-то буквенно-цифровые обозначения. Словно направления в зоны ожидания в аэропорту.
— Костя, — зовет меня Вика, — ты не поедешь дальше?
Она опасливо озирается по сторонам, но из вагона не выходит, крепко держась за лакированный поручень. В какой-то степени я рад, что мне удалось протащить ее за собой до первого вагона. Чувство, что я кому-то помог, приободряет меня.
— Нет, мы с Тохой здесь сойдем.
«Пошли с нами», — собираюсь предложить ей я, но Вика, словно предчувствуя это, качает головой.
— Мне страшно, я… Я ночью на улице не останусь. Уж лучше в вагоне, — говорит она и добавляет: — В первом же ничего плохого не случилось. Может, здесь все-таки безопасно?
Я понимаю, что должен что-то ей на это ответить. В ее глазах столько надежды. Но я не хочу лгать. Я не знаю, где безопаснее, как не знаю, существует ли вообще безопасный путь. Может и хорошо, что язык так и не повернулся позвать ее с собой. Может, в первом вагоне действительно безопаснее, чем на улице, и ей повезет добраться до безопасного места раньше, чем мне.
А может и не повезет.
— Ладно, тогда…береги себя.
Нужно заканчивать этот разговор. Если задержусь на станции еще немного, то рискую отстать от Тохи.
Вика улыбается, по-детски поджав губы. Видно, что расставаться ей не хочется, но ничего не поделаешь.
— И ты себя.
Больше говорить нам не о чем. Возможно, стоит сказать что-то еще, возможно, мы больше не встретимся. И хорошо, если это случится по причине эффекта мегаполиса, а не потому, что кто-то из нас, или же мы оба, умрем сегодня, так и не добравшись до своих домов.
Не дожидаясь, когда двери поезда закроются, я разворачиваюсь и ухожу в сторону турникетов, за ними кассы и выход в город. Тихим отзвуком до моих ушей доносится скрип поездных колес — состав продолжает свой путь.
Я быстро нагоняю Тоху и остальную группу, они не успели далеко уйти.
— Я рад, что ты присоединился к нам, — говорит он, хлопнув меня по плечу. — Давай держаться вместе, чтобы вернуться обратно.
Ничего против не имею. И мы продолжаем путь, замыкая группу.
Первым, что бросается в глаза — в городе мало света. В уличных фонарях, выстроенных вдоль дороги, он есть, но ни в домах, ни во дворах, ни где-либо еще его больше нет. А еще в городе тихо. Это мы все замечаем и стараемся не шуметь, идем осторожно, чтобы ни на что не наступить и не издать громкого звука.
— Самолеты не летают, — замечает Тоха, вглядываясь в темное небо. — И звезд не видно. Разве их не должно быть видно, раз света почти нет?
Задираю вверх голову, белых точек на черной пустоте действительно не видно. Но если честно, то и зрение у меня уже не такое, как в школе. Но очков не ношу, для линз морально не готов, а номера подходящих к остановке автобусов еще различаю без прищура, так что…. Неужели звезд действительно нет?
— Может, мы в каком-то другом мире? — слышу я заданный кем-то впереди вопрос.
— Чушь не неси. Других миров нет.
— Серьезно? То есть это нормально, когда туннельные монстры едят в метро людей?
— Кто сказал, что их съели?
— А что тогда с ними случилось?
— Не знаю, может они просто упали на рельсы.
— Ну да. Все сразу.
— А что такого? У всего есть причина и следствие, мы просто не понимаем, что к чему, поэтому не можем дать логических объяснений.
— Детективов перечитал? Или мнишь себя детективом?
— Ни то и не другое. Просто это…как-то правильно. Считать, что для всего есть логическое объяснение.
Возможно, человек, сказавший это, прав. Во всяком случае, думая о том, что все можно объяснить словами, становится легче. Но семена сомнений посажены, напряжение в группе ощущается кожей. Мы идем, пытаясь понять, где находимся. И если для кого-то вид местности навевает какие-то воспоминания, то для меня они ничего не значат. Я не знаю этих домов, мне ни о чем не говорят эти улицы. Даже намека на что-то знакомое в них нет.
Из-за фонарных огней дома отбрасывают на дорогу зловещие тени, кажется, у меня начинается паранойя. Я уверен, что за мной наблюдают, я ощущаю на себе посторонние взгляды. И они исходят не из темных окон в многоэтажка, хотя чем черт не шутит, может и из них. Но нет, мне кажется, что за мной наблюдают из теней, из тех мест, куда свет не может попасть. Я перевожу взгляд на Тоху, он напряжен, но вряд ли думает о том же, о чем и я.
А мы все идем и идем, пока мне в голову не приходит странная мысль. Хотя нет, не странная. Она вполне логичная. Только почему-то до сих пор не приходила мне в голову. Чувствую себя идиотом, ведь вопрос, который я сейчас собираюсь задать, я должен был задать в самом начале.
— А куда мы идем?
Останавливаюсь.
Вслед за мной останавливаются и другие. Все оборачиваются на меня.
— Подальше от метро, — говорит один из них.
— А дальше что?
— В каком смысле?
— Ну уйдем мы от метро… От этого метро, от этой станции. Набредем на другую, и что делать будем?
— Пройдем мимо, — отвечает мне другой человек.
Всего нас в группе тринадцать мужчин. Ни одной женщины. Хотя и в вагоне их было немного, но, видимо, никто из них не решился идти с этой группой, даже если кто-то и хотел. Женский инстинкт самосохранения, полагаю я. Уж лучше к монстрам в пасть, чем с мужиками в темноту и неизвестность.
— Дмитрий сказал, что ему эти места кажутся знакомыми, — вклинивается в разговор Тоха.
— Дмитрий?
Ну да, конечно, они, наверное, успели познакомиться за те недолгие минуты, что я отсутствовал, болтая с Викой.
Пытаюсь отыскать взглядом того, кому принадлежит это имя. Но в темноте увидеть лица других людей сложнее, чем может показаться, даже фонарные столбы с их светом не помогают.
— Если пойти в ту сторону, то там окажется парк.
А, так Дмитрий, это тот рыжий мужик за которым все и вышли из вагона.
— Если это так, то я действительно знаю, где мы находимся.
— И где же? — спрашиваю я.
Но он мне не отвечает. Отворачивается от меня и продолжает путь. Остальные следуют его примеру.
У меня в груди ярость вспыхивает моментальной вспышкой. Какого черта он ведет себя так, словно вообразил себя нашим спасителем? Кто назначил его лидером группы? И почему все идут за ним, полностью доверяя этому незнакомцу свои жизни? Может, я не разглядел его харизму? Что он наплел им за то время, что я стоял на перроне?
— Эй, расслабься. — Голос у Тохи тихий и спокойный. Он кладет руку мне на плечо, не сильно сжимает его пальцами. — Все норм. Давай дойдем до парка и посмотрим что там, а потом разделимся с ними и попытаемся хоть куда-нибудь добраться. Если повезет, может, встретим кого, кто скажет, что происходит.
И словно в насмешку над этим его планом городскую тишину нарушает странный звук. Ушедшие на несколько метров от нас люди останавливаются и прислушиваются.
Ц-ц-ц… Ц-ц-ц… Ц-ц-ц…
Воспоминание четвертое — Монстры
Мы бежим.
От усталости в легких вспыхивает пламя, жар окутывает лицо и бок начинает колоть, словно по нему бьет боксер тяжеловес. Никогда бы не подумал, что я настолько слаб физически, чтобы выдохнуться, пробежав от силы квартала два. Но факт есть факт, я выдохся, а от группы отстало уже, по меньшей мере, несколько человек. Точнее не отстало… Они разбежались, бросились в рассыпную, когда что-то выскочило из темноты и повалило на землю одного из нас.