Соломка и Зверь (СИ)

— Экий ты эмоциональный, — пожевал губами Тартуга.
Гадук снова стал невозмутимым, словно заслонку задвинул.
— Я понял, что делать.
И ушёл, чеканя шаг.
 Глава 16 
Как распорядиться собственной жизнью? Такой вопрос временами встает перед каждым, но далеко не каждому хватит духу понять, что именно ты, а не кто-то другой распоряжается твоим собственным будущим. Проще всего сваливать на посторонних или родных — тут не дали себя показать, туда не пустили, там не поддержали. Они виноваты, не я. Они всё испортили, не я!
Куда сложнее не закрывать глаз и чётко знать — моя дальнейшая жизнь пойдёт по тому пути, на который я сейчас сверну. За всё дальнейшее, за результаты, успехи и неудачи отвечаю я сам — и никто больше.
Даже учитывая прошлое Соломке не было ещё так сложно принимать решение. И вообще находиться в ожидании на таком зыбком перепутье. Да, было страшно, когда пришлось бежать после Освобождения от преследователей, желающих отомстить пусть не Соринову, так хотя бы его семье, и никого не волновало, виноват ты или нет — хватало принадлежности к общей с отцом фамилии. Да, было очень плохо, когда не стало мамы, но с этим ничего не поделаешь, нужно было только помнить её и ждать, пока станет чуть-чуть легче.
Но сейчас, когда тебе предложили совершенно определенный выбор — не просто намекают, что да как, а конкретно говорят — если тебе нужен этот мужчина, приходи и рискни сделать так, чтобы он тоже понял, что ты ему нужна, или забудь о нём до конца своих дней и надейся, что в дальнейшем встретишь хотя бы его жалкое подобие… Тут так просто не выберешь.
Соломка ломала себе голову и днём, работая, и ночью, просыпаясь в кровати и слушая окружающую тишину, и когда смазывала булки яичным белком, и когда мыла руки, и когда цепляла на вилку еду.
— Что ты словно во сне? — спрашивала Троя, а Соломка смотрела сквозь неё, как будто не слышала.
Она до последнего дня не знала, что сделает. Что выберет.
— Пожалуйста, помогите хоть кто-нибудь, — вслух попросила Соломка в четверг, когда ложилась спать. Пусть приснится хоть подобие вещего сна, которое поможет склонить чашу весов в какую-нибудь сторону, а то она уже готова взвыть от отчаяния. Нерешённая головоломка, необходимость выбора измучили тело так, как будто она каждый день вручную пахала поле. Измотали душу так, что все чувства притупились. Наверное, и выглядела она с каждым днём всё хуже… прямо как некоторые.
Не то чтобы Соломка надеялась, что ей действительно явиться кто-то из светлейшего пантеона предков (исключая отца) и скажет, как действовать, но ей приснился Гнат.
Он сидел в лесу, на пне, расставив колени и смотрел куда-то в сторону. Его щеки и глаза впали и казались тёмными ямами. Он к чему-то прислушивался, но было совершенно тихо, что для леса ненормально — там всегда шумно.
Потом из пышных кустов неслышно вышла лесная колдунья — тонкая, окутанная цветущими лозами и полосами травы. Волосы с зелёным оттенком струятся до пояса, губы капризные. Гнат поднял на неё глаза.
— Тебе нельзя тут находиться, — прожурчала колдунья. Звучало, как будто ручей издавал звуки человеческого голоса. — Иначе ты умрёшь. Совсем, а не как сейчас. Впрочем, умирай. Умирай. Умирай!
Гнат вздрогнул. А потом обернулся и посмотрел на Соломку, как будто в камеру. Но оказалось, у него нет глаз — только глубокие чёрные рваные колодцы без дна.
Соломка вскрикнула и проснулась в поту, испугано таращась в темноту. Кошмары часто ей снились, но всегда были расплывчатыми, лишенными сюжета и полными безысходности, однако сегодня безысходность шла от другого источника, внешнего.
Яснее ясного перед глазами всплыли некоторые моменты существования в Ленсуазе — обрывки разговоров, из которых вычленяется местонахождение Гната и хитрые увёртки, ведущие к тому, чтобы оказаться поблизости в то же самое время. Такой изворотливости ещё поискать. Она делала это, предпочитая не замечать. Искала встречи, хотя бы мимолётного взгляда, несколько секунд возле… Что угодно.
 
Она его хотела.
Утром Соломка как обычно отправилась в пекарню, но сегодня не зависала над кремом с поднятой рукой, а работала уверено, как по накатанной.
— О! Зимняя спячка закончилась? — спросила Троя, которая в фартуке и с руками по локоть в муке напоминала неестественно худую повариху из комиксов. — Сегодня арена. Помнишь, я тебе говорила на днях?
Соломка не помнила. Надо же, всё из головы повылетало!
— Арена?
— Да. Мы с тобой не пойдём, к сожалению, сбежать из дому не получится, Каспи подозревает подвох и не спустит с меня вечером глаз. Но когда-нибудь я тебя туда отведу! Это надо видеть!
— Х… Хорошо.
После работы, возвращаясь домой, Соломка уже знала, что пойдёт к Озали. Интересно, выбор дня, на который назначила встречу врач, как-то связан с ареной или случайно совпало? А в общем, неважно, дела обстояли следующим образом: ничего не важно, коме того, что ей просто до смерти необходим Гнат, и не то жалкое подобие, которое он представляет сейчас, а тот, кем он станет, когда, наконец, перестанет топтаться на месте и решится пойти дальше. Да, она его хочет. Целиком, со всеми потрохами. А что там про несовместимость, и что изначально «нет шансов», и что девушка не должна делать первый шаг и т. д. и т. п. — это всё ерунда по вышеуказанной причине. Она его хочет, поэтому рискнёт. Иначе никогда себе не простит, что не попробовала. Озали, как женщина Племени лучше всех остальных должна знать, как заставить Зверя принять выбор и если она готова помочь — глупо не соглашаться. Другого такого шанса просто не подвернётся.
Дома Соломка занялась уборкой, периодически останавливаясь перед телевизором и переключая каналы. Но сегодня не хотелось ничего — передачи раздражали наигранностью и глупостью, новости казались неинтересными, а сериалы и вовсе картонными. Что все эти выдуманные истории по сравнению с реальной жизнью в Племени?
Совершенно неожиданно зазвонил телефон. Руслан. С чего бы? Соломка, недоумевая, взяла трубку и поздоровалась.
— Меланья? Ты совсем что-то пропала!
— Да, извини, как-то так вышло…
— На дистанционном обучении хорошо, да?
— Да, неплохо.
— Слушай… тут такое дело, мне нужно, чтобы ты приехала.
— Куда? — Соломка озадачилась.
— Ко мне. Не телефонный разговор, но это очень важно. Клянусь, дело жизни и смерти.
Руслан паясничал, но временами в голосе звучал метал.
— Извини, сегодня я никак не могу.
— Меланья, пожалуйста, я встречу тебя на остановке! Я тебя встречу. Закажу такси. Что угодно, только приезжай.
— У меня занят вечер, извини.
— Отложи своё свидание на потом!
— Я не могу, Руслан. К чему такая срочность? Давай завтра?
— Завтра будет поздно. Может, я уже умру. Ты, правда, не хочешь спасти мою никчемную жизнь?
— Прости, не могу.
— Умоляю. Сжалься. Пожалуйста, пожалуйста!
Это уже начинало надоедать. Сколько можно повторять Нет? Не будь сегодня встречи с Озали, Соломка, скорее всего, сдалась бы и отправилась к Руслану, но теперь, когда на кону стоял Гнат, настойчивость и даже настырность Руслана раздражала. Ну, учатся вместе, даже один раз вместе пили, но в остальном знакомство их шапочное, короткое и совсем не подразумевает обязанности бросать все свои дела и нестись по первому зову на встречу. Тем более речь, похоже, о капризе. Неизвестно, что взбрело Руслану в голову, но вряд ли дело серьезное. Когда случается горе, не до паясничания.
— К сожалению, сегодня я занята, — твёрдо повторила Меланья.
Руслан попыхтел в трубку.
— Слушай. Я тебе заплачу. Много денег. Правда, очень много.
Она фыркнула, приняв предложение за шутку.
— Да ну тебя.
— Хорошо, — он поколебался. — Тогда я скажу прямо, хотя по телефону и не стоит, скорее всего, тебя там прослушивают. Но я рискну. Дело касается твоего отца, Меланья.
Вот чего она не ожидала, так подобного поворота. Трубка стала тяжёлой, а голова пустой.