Ката - дочь конунга (СИ)

— Может и спасете, — добавил он, — знавал я воинов, которых так вылечили. Руку спасли одному, а то тоже готовился помирать.
Никто точно не знал, как нужно прокалывать и что прикладывать. Светозар вообще запретил себя трогать, снова ругался и гнал добровольных помощников, требовал, чтобы Маша возвращалась домой и оставила его в покое.
Она устала плакать. Прячась от мужа в дальних покоях, Маша рыдала отчаянно, заглушая всхлипывания платком. Ей было страшно, она видела, что он перешел грань, когда перестают бояться смерти и ждут ее как избавления от страданий. Ежедневные процедуры если и помогали, то этого было незаметно, было то лучше, то хуже, и помогал теперь только успокоительный отвар, к которому Светозар пристрастился и требовал постоянно. Маша не хотела принимать решение сама и решила посовещаться с Ратибором. Сын Светозара сначала опасливо расспрашивал, потом, подумав, согласился, что выхода нет. Боясь проводить процедуру самостоятельно, Маша попросила Ратибора найти хирурга, долго объясняла, что она имеет ввиду. Ратибор метнулся на княжеский двор и вернулся с лекарем-северянином. Лекарь был среднего возраста и среднего роста, разговаривал с акцентом и с порога заявил, что больной уже практически на том свете, и резать его это только мучить исстрадавшуюся плоть. Однако, он быстро поменял мнение, когда увидел плату за визит. Ради операции на дворе закололи молодого бычка, и Маша с содроганием смотрела на темно-красную печень, лежащую на круглом блюде.
Лекарь развернул инструменты, долго звенел ими, наконец выбрал один, похожий на тонкую плоскую иглу с заостренным концом. Светозара опоили раствором, Ждан встал в ногах, готовый поворачивать больного. Маша хоть и тряслась как осиновый лист, но встала рядом, готовая помогать.
— Отошла бы ты, боярыня, — ласково заговорила с ней повитуха, — мы с Цветавой сами справимся.
Цветава — так звали девчонку-травницу, тут же приблизилась. Она вообще нравилась Маше за неболтливость и желание помочь. Искренне сочувствуя страдающему мужчине, Цветава потчевала его своими зельями, отчего у него даже иногда появлялось хорошее настроение.
— Нет, я сама, — коротко проговорила Маша и пододвинулась еще ближе.
Лекарь занес инструмент и сделал надрез на отекшей коже. Из раны тут же брызнула темная кровь. Маша кинулась было вытереть, но лекарь остановил. Он сделал еще несколько надрезов, где считал нужным, потом махнул головой, разрешая манипуляции. Маша взяла склянку со спиртом, которую потребовала в первый же день, зная, что местные не особо заморачиваются на счет дезинфекции, аккуратно обтерла ногу, повитуха наложила на раны куски печени, Цветана примотала. То же самое сделали с другой ногой.
— Дедушка сказал, — подала голос Цветана, — под печенью появятся нарывы. Их срывать и снова привязывать.
Печень оказалась целительной, старик не соврал. Однажды утром Маша обнаружила, что пальцы на правой ноге теплые, и чуть не закричала от радости. Потом и левая нога потеплела. Однако, омертвевшие ткани начали отслаиваться, образуя страшные раны. Тот же старик посоветовал смазывать простоквашей. Устав бояться, Маша решила довериться народной мудрости, однако, каждый раз после процедур обмывала ноги и протирала их спиртом, боясь заражения. Еще через неделю раны подсохли и начали чесаться, Светозар удивлял говорливостью, постоянно жаловался на зуд и требовал снять повязки, а спустя сутки попросил еды. Мысленно взликовав, и тут же суеверно одернув себя, Маша приказала принести. Служанка притащила поднос, поставила на импровизированный стол у постели. Светозар протянул руку, взял кусок хлеба.
— Отобедаешь со мной? — спросил он вдруг, и Маша вздрогнула от неожиданности, это был первый раз, когда он обратился к ней. Она пожала плечами, присела на краешек кровати, налила из высокого кувшина в стакан теплый узвар, отпила. Этот компот пах грушей. Она протянула мужу стакан, он взглянул ей в глаза, улыбнулся вдруг озорно, и отпил прямо из ее рук. Потом положил на кусок хлеба ломоть соленой рыбы и предложил откусить. Маша наклонилась, впилась зубами в кусок и вдруг осознала, что жутко голодна.
 
Следующую неделю они заново учились ходить. Первый раз, побелев от страха и напряжения, Светозар встал на трясущиеся ноги. Ждан держался рядом, готовый подхватить, но Светозар отпихнул его и сделал шаг, потом еще один. Маша бессильно протягивала руки, будто бы могла удержать его, и дышала с перерывами. Дойдя до лавки, мужчина бухнулся на нее и поморщился.
— Слава Богу, хоть до задка смогу дойти, — пытался пошутить он, — не все лежа нужду справлять.
На второй день он сделал десять шагов утром, и десять вечером, а на третий вышел на морозное крыльцо. Маша семенила рядом, кутаясь в пуховый платок. Ратибор тоже был здесь и улыбался, глядя, как отец тяжело шагает, опираясь на палку. Маша подняла глаза, столкнулась взглядом с сыном Светозара, и вдруг он подмигнул ей, и на секунду показалось, что это Светислав стоит тут. Светозар вдохнул с наслаждением морозный воздух.
— Скачи к князю, сыне, — сказал он, — передай, что жив боярин Светозар, не взяла его костлявая. Скажи буду вскоре, сам на коне.
С лекарями расплатились сполна. Поговорив с хозяином гостиного двора, Светозар оплатил строительство теплого пристроя, где поселились Цветана с дедом. Прознав о лекаре, который поднял на ноги самого правого княжеского боярина, потянулись в пристрой люди всякого рода, и богатые и бедные. Никому в помощи не отказывали, а благодарные горожане помогли расширить лекарский двор еще на два помещения. Эта средневековая больница так нравилась Маше, что она бывала частым гостем у деда с внучкой, училась у них, да и им рассказывала кое-что, о чем никто не знал. Она даже загадала, что вернувшись домой, тоже отстроит больницу, благо, что и в Новгороде лекарей было достаточно.
Единственное, чего она ждала и боялась, это близости. Светозар с каждым днем вставал все бодрее и передвигался быстрее, но к ней почему-то не прикасался, хотя и спали они бок о бок. В тот день она достала из сундука свой мешок. Тот самый, который берегла, как зеницу ока. Перебирая мешочки с травами, она отрывала надписи и поджигала их над свечой, бросая в миску. Сейчас Маша чувствовала две вещи — жуткую усталость и еще что-то, такое сладостное внутри. Наверное, так чувствует себя человек, который выполнил миссию. Дверь открылась, Светозар вошел в сопровождении Ждана, который до сих пор следовал за боярином как тень, и Мала. Маша редко видела его в эти длинные недели, Мал поклонился, улыбнулся Маше.
— Был у лекарей, — сообщил он, — сказали морда так кривая и останется.
Маша взглянула на рубец. Он не делал парня безобразным.
— Шрамы украшают мужчину, — улыбнулась она.
Когда все ушли, Светозар присел рядом, взял в руки мешок, покрутил его.
— Как же ты решилась, голубка моя? — спросил он, и Маша замерла в ожидании, — откуда сил и храбрости набралась, вот так, одна, в путь-дорогу.
— Ну, я была не одна, — Маша криво пожала плечиком, — а решилась как… Не знаю, все как во сне было, — улыбнулась она.
— И у меня словно во сне, — ответил Светозар, — ждал я другую гостью, а тут ты появилась, да и прогнала ее от нашего крыльца, колдунья моя.
Светозар вдруг резко схватил ее, прижал к себе. Совсем как в тот раз, на берегу озера.
— В который раз ты спасаешь меня, любая моя, в который раз возвращаешь к жизни… — Светозар положил ей ладонь на затылок и повернул лицо к себе, чтобы наклониться и прикоснуться губами к ее губам.
— Богом посланная, жизнь моя, радость моя, — прошептал он между поцелуями.
   
53
 
Но он так и не поправился до конца. Надеясь в ближайшем будущем гарцевать на скакуне, Светозар так и не оставил трость, ходил тяжело и быстро уставал. Кроме этого дал знать о себе и застарелый кашель, который разрывал легкие, и теперь Маша заваривала отхаркивающие травы, намазывала на грудь Светозара теплый барсучий жир и заставляла пить его отвратительную смесь этого самого жира, меда и черной редьки. Муж ругался, но послушно принимал лечение. Она вообще очень хорошо научилась средневековому лекарству, перемежая его информацией из книг будущего. Маша мысленно благодарила бабушку, которая в свое время настойчиво требовала, чтобы она читала справочник сельского врача и травник.