Синдзи-кун и парадокс Абилина (СИ)

— А что к своим не обратишься? — ворчит майор: — ну ладно, понимаю. Многого сказать не могу, сам всего не знаю. Знаю только что никакое из наших подразделений в захвате твоих сотрудников не принимало участия. Ни «Молот Ведьм», ни «Крестоносцы», ни «Паладины». Тем более — следственный. Это какое-то неизвестное подразделение, я сперва думал спецназ СКПУ, но они тоже не знают… а уж подразделение «А» тут и вовсе не при чем ты то точно знаешь… — майор вздыхает.
— Не понял? То есть захват … погоди, среди бела дня, в довольно крупном городе какие-то неизвестные нападают и похищают людей?
— Не совсем неизвестные. — майор Такаги сейчас должен поморщится, словно у него зуб заболел: — кампания в средствах массовой информации какая развернулась… быстро и массировано. Во всех случаях материалы были предоставлены из Канцелярии, но у нас таких подразделений нет. Так что я понимаю, почему твои, из «Антимагии» ни черта не знают. Раз уж мы ничего не знаем… — он еще раз вздыхает.
— Смотри, Сумераги-тайчо — говорит он: — я не хочу быть твоим врагом, и я уже уволился, как только узнал, что за хрень они на тебя вешают. Но твои, из «Антимагии», когда затевали этот проект — с якобы независимой группой, этими Эскадронами Смерти и прочей псевдоимперской чушью — здорово подставились. Сейчас они уже не смогут сказать, что это были сотрудники «Антимагии», да и не поверит им никто. Канцелярия хочет провести это под знаком «измены Императору на земле Ямато», а это значит закрытый трибунал, никакого суда, никакой прессы. Тем более, что у «Антимагии» сейчас своих забот полон рот.
— Что? Почему? — я чувствую, что за какие-то два-три часа безнадежно отстал от событий в стране и мире.
— Не слышал? Можешь не включать телевизор, такого там не покажут. «Антимагия» распущена. Ваших обвинили в превышении, злоупотреблении и коррупции. Вся верхушка под арестом, взяли тепленьких, вот тут наши работали — «Молот Ведьм». Остальные в бегах. Так что рекомендую тебе и всему твоему великому союзу заговорщиков на дно залечь пока. Особенно культистам скажи, чтобы не отсвечивали… пока ими никто не занимается, но это пока.
— Культистам? — все-таки мы с майором на разных языках разговариваем.
— Да. Всему вашему альянсу, союзу, или как вы все это называете… ваш заговор против власти. Кто там у вас… Культ Богоубийцы, Братство, Мацумото, Митсуи, Такэда, Окинавские язычники, Эскадроны Смерти и прочие. Не время сейчас, ей-богу. Если «Антимагию» взяли, то перемены в стране будут колоссальные. Время передела, а тут вы со своим заговором.
— Да не было у нас никакого заговора. — отрицаю я.
— Ну да. — хмыкает майор: — ты мне-то мозги не пудри, Сумераги-тайчо. Ты еще скажи, что вы с ганфайтершой совершенно случайно в тот раз Древнего Бога убили и никаких планов возглавить культ не имели. А то, что сейчас на всех алтарях культа по всему миру — ее фотография стоит, так это совпадение. И то, что у вас сейчас под рукой десятки тысяч хорошо вооруженных фанатиков, готовых умереть за Богоубийцу — это тоже совпадение? Вы их так просто завели, для красоты?
— Кхм. — кашляю я. Это именно тот момент, когда сказать «ничего не знаю» — не убедит собеседника, а всего лишь выставит тебя неумелым лжецом, не уважающим окружающих — так нагло врать.
— В общем я в отпуск с последующим увольнением ушел. Посижу дома, пивка попью, да в телик попялюсь. — говорит майор: — удачи тебе с твоим заговором и прочим, Сумераги-тайчо. Не заслужила ты этого всего, да и девчонки у тебя хорошие … были. Не звони мне больше, я трубку поднимать не буду. Времена сейчас… — в трубке раздаются короткие гудки.
— У нас есть культ? — спрашивает откуда-то из угла Джин: — самый настоящий свой культ?!
— Бывший культ Древнего Бога после его убийства распался на несколько течений. — поясняет Саша с экрана телевизора: — самые крупные из них это, условно — ортодоксы, радикалы и анархисты. Ортодоксы остались верны старым убеждениям, считают, что Древний Бог жив, даже если мертв. Радикалы изменили свои взгляды и теперь поклоняются Богоубийце, то есть Создателю Читосе. Анархисты уверяют что познали тщету мира и теперь никогда не будут убираться в комнатах, не будут мыться и стирать одежду.
 
— Джин, мне нужна будет вся твоя сила. — говорю я, бросая взгляд в угол, откуда раздается ее голос: — я буду подпитывать тебя все время. Самая огромная линза, пусть хоть в полпланеты. — вряд ли она сможет такую создать, скорее всего и от километровой в обморок упадет, но если я буду ее поддерживать кровушкой, то у нас есть нехилый шанс расплавить и сравнять с землей все, что выступает на поверхности этого научно-исследовательского комплекса. Вертолет прилетел туда, нужно срочно нанести удар, болезненный удар, не давая собраться с мыслями. В том случае, если мы не найдем наших там — продолжать наносить удары по инфраструктуре Инквизиции, уничтожать их лаборатории и исследовательские центры, до тех пор, пока они не поймут, что откусили больше, чем могут прожевать. К сожалению, это тактика только на несколько дней, если за это время мы не найдем их… придется мыслить стратегически. Искать союзников и устанавливать связи. Находить слабые места. Влиять. Заниматься политикой, мать ее. Вот чем-чем зарекался заниматься. Надо развить потенциал Чепу, сделать из его бумажных дронов — дронов-убийц. Варианты есть разные — от похищения взрывчатки на складах, установления ядовитых игл или газовых бомб. В идеале, конечно — машины фон Неймана, которые могут атаковать самостоятельно, без установки игл или бомб. Как могут атаковать бумажные фигурки? Бумага может резать, бумажные порезы болезненные но неглубокие.
— Чепу! — зову я и из спальни высовывается любопытная конопатая мордаха.
— Твои фигурки … твоя бумага — она может резать? — спрашиваю я. Чепу достает из кармана бумажную фигурку. Девушка с катаной. Он кладет ее на ладонь и фигурка бежит по ладони, спрыгивает вниз, делает сальто и оказывается на коленях у Марии-сан. Взмах маленькой катаной и прямо на топике у Марии появляется небольшой разрез, через который сразу же проглядывают ее вновь приобретенные груди. У маленькой Марии Сантос, которая не блондинка — таких вот не было.
— Хм. Так даже лучше. — не то ворчит, не то хвалит Мария и поднимает фигурку на ладони, оглядывая ее: — какие таланты у вас тут пропадают.
— Спасибо, Чепу. — говорю я. У меня в голове возникают миллионы таких вот бумажных машин фон Неймана, бегущих… хотя почему бегущих? Летящих! Рой! И смерть врагов — мучительная смерть от тысячи бумажных порезов. Кажется, была такая казнь в Китае. Захватываем бумажную фабрику и за сутки у нас на руках миллионы таких вот дронов. Да, кстати — едва найдя канцелярию или там шкаф с бумагами — эти маленькие машины фон Неймана тут же увеличат свои ряды. Как зомби, только тут — бумага. То-то удивится какой-нибудь инквизитор, когда глотку ему перережет какой-нибудь квартальный отчет о выдаче заработной платы или объяснительная о причине опоздания на работу. А сверху — безжалостный огонь с небес. Что там Такаги говорил о культистах? Десятки тысяч вооруженных и хорошо мотивированных? Они нам пригодятся. Нам все пригодится. Сейчас нам нужен удар. Мощный, безжалостный и неотвратимый удар возмездия. В мире, где все решает личная сила, единственным способом заставить с собой считаться будет демонстрация ее.
— У нас не так много времени. — говорю я: — Чепу, Джин, собирайтесь. Мария-сан — ты с нами?
— Погоди, погоди это не может быть решением. — говорит Мария: — такое экстремальное насилие не может быть ответом! Прошу тебя, найди другое решение.
— Мария-сан, мне очень не понравились слова майора Такаги, сказанные им напоследок. — говорю я: — он сказал, что мои девушки — были. Если это правда, то … — я выдыхаю, беря себя в руки. Не сейчас, не здесь. Не срываться на союзниках, есть те, на ком надо срываться, вот тогда я отпущу вожжи и дам волю сам себе, а сейчас — жесточайший контроль над собой. Нам нужны все союзники и все ресурсы, которые у нас есть. Я поворачиваюсь к экрану.