Князь Барбашин (СИ)

Но если в медресе ещё можно было проникнуть и заказать себе список с понравившихся книг (в конце концов, каллиграфам для того и платили деньги), то о ханской библиотеке Андрею оставалось только мечтать. А ведь не секрет, что любой переворот или захват города чаще всего отражается именно на его культурном фонде. В огне пожарищ легко гибли и бумага и пергамент, и если учесть, что Европа ещё не стала светочем учёности, только-только перенимая эту пальму у Востока, то среди старинных свитков могли храниться поистине бесценные сокровища. Нет, не художественные произведения, а работы по математике, астрономии, картографии.
Впрочем, и от героической поэмы или весёлой сказки он бы тоже не отказался, потому как помнил, с каким упоением когда-то читал притчи о Ходже Насреддине или фривольные четверостишья Хайяма. А государев посол был тем самым человеком, что мог отворить для его людей любые двери и оказать помощь с перепиской любой книги. Так почему бы двум благородным донам, э, точнее двум знатным людям и не помочь друг другу в столь благородном деле…
В общем, тем, на которые он мог поговорить с Фёдором Ивановичем, у Андрея было воз и маленькая тележка, однако, прежде всего его интересовали дела казанские. Хотя сам Карпов этой темой был явно не вдохновлён. Чуялось, что если не сам государь, то уж Шигона точно не оставил его предостережения в туне и настроение послу во дворце испортили качественно. Фёдор даже попечаловался, отчего столь много внимания там придают этому возможному заговору. Видаки и послухи итак наводнили всю Казань, докладывая ему и Поджогину-младшему чуть ли не о каждом чихе оставшихся в городе мурз. Да, недовольных деяниями Шах-Али хватало, но дальше приглушённого ворчания это недовольство пока не заходило, а всех недовольных тут же брали на заметку. Ну не рубить же голову всем, кто недоволен новыми порядками? Этак точно мятежа не избежать. Так что Карпов истово верил, что проморгать попытку отколоть ханство от Руси у них не выйдет.
Вот только Андрея он в этом не убедил. Ну, сильны были у парня позиции послезнания. Казань ведь это не война с Литвой и тут вороха событий сильно изменивших суть вещей ещё не произошло.
Однако чем порадовать гостя у Фёдора Ивановича всё же было.
Целый год думцы спорили да гадали, пока не решили, что крепкий форпост на пути к Казани будет всё же явно не лишним. А молодой Шах-Али если и был против такой занозы посреди казанских земель, то прямо выступить против решения своего сюзерена и благодетеля явно не решился.
Ну и как это обычно и бывает, одно изменение сразу повлекло за собой кучу последующих. Ведь уж кем московские воеводы не были точно, так это идиотами. Они и без подсказок попаданца прекрасно понимали, что за один день до новой крепости не доберётся ни один караван, а значит, необходима целая цепочка таких вот укреплённых станов по всему пути от Нижнего Новгорода до самого Свияжска. А потому, пока одни розмыслы измеряли остров, который и вправду показался весьма неплохим местом для крепости, другие подыскивали места под другие поселения. Впрочем, Волга в те времена вовсе не была пустынной, и на её берегах стояло множество селений, возникших тут ещё во времена Волжской Булгарии. Одним из них был чувашский укреплённый посёлок Чебоксар, в котором уже случалось пережидать ночь русским судовым ратям. Власть, управление, суд и вооружённые силы в городке находились в руках казанского бека, но часть управленческих функции исполнял и чувашский сотный князь с прикольным для Андрея именем Позип.
Так вот, думцы порешили, что наличие в этом городке-посёлке хорошего гарнизона было бы вполне уместным делом. И Андрей был с ними солидарен. Он не помнил, когда точно казанцы выгонят Шигалея вон, но даже если это произойдёт и в этом году – Свияжск и Чебоксары уже будут стоять этакой костью в горле у мятежного ханства. Правда, оставался ещё вопрос устоят ли они, когда казанцы попытаются отбить свою территорию назад, потому как на этих плодородных землях стояло немало деревенек, где трудолюбивые ясачные крестьяне выращивали столь нужный для ханства урожай. Но тут уж точного исхода предсказать не смог бы никто. А гадание – дело весьма неблагодарное. И потому, уяснив для себя, что крепостям всё же быть, Андрей поспешил вернуться к более милой для хозяина дома литературной теме.
 
А следующим, кого он посетил, был государев казначей Пётр Иванович Головин.
Потомок старинного рода и крестник самого великого князя московского и государя всея Руси Василия III Ивановича, Пётр Головин во многом был не похож на большинство окружающих его знатных людей. Нет, он знал толк и в местничестве и в дворцовых интригах, но он никогда не ходил воеводой, не водил за собой полки, а если всё же и участвовал в походе, то только в свите государя и с постоянной припиской "с казною". Зато он хорошо умел считать деньги. И лучше других понимал, как и откуда они берутся.
Пётр Иванович сам пригласил Андрея в гости, чем значительно облегчил тому задачу. Ведь встречи, как оказалось, хотели обе стороны. Так что теперь молодому попаданцу вовсе не стоило играть роль настойчивого просителя, а нужно было понять, чего же хочет от него хозяин дома и уже от этого строить разговор. Однако и Головин оказался не лыком шит.
– Слыхал я, князь, что ищешь ты встречи со мною, хотя вроде найти меня в государевой скарбнице может всякий и без помех, – начал он, после того, как по обычаю, оба сытно отвалились от стола, впрочем, весьма скромного по случаю Великого поста.
– Да вот кроме походной казны, хотел обговорить с тобой, боярин, вопрос по моему наместничеству, – не стал сильно юлить Андрей, хотя и не открывая всех карт сразу.
– Хм, – почесал аккуратно стриженую бороду Головин. – Так уверен, что отобьёшь те земли у шведов? Однако! Многие пытались…
– Да не у всех вышло, – несколько грубо оборвал гость хозяина. И тут же поспешил скрасить момент: – Уж прости, Пётр Иванович, но с этим вопросом меня во как достали, – рубанул он себя ребром ладони по шее, прикрытой стоячим воротом-козырем, богато обсыпанным жемчужинами, – Только ты, как никто другой должен понимать, что захватить землю мало. Надобно ещё и доходы с неё получить. А какие доходы с разорённой земли?
– Так чего ж ты хотел-то? – удивлённо вскинул густые брови (брежневские, как отметил про себя Андрей) казначей.
– Да льготу налоговую на всё наместничество. Годика на три, а лучше на пять. Дабы землицу ту обустроить да заселить сколь можно.
– Так и писал бы челобитную государю. Аль сам лично поклонился. Слыхал я, государь тебя милует.
– Эх, Пётр Иванович, Пётр Иванович. Ну кому, как не государеву казначею лучше и понятней донести до слуха государева о том, отчего и почему сия льгота нужна. Разве ж я тут за тобою угонюсь? Уж сделал бы доброе дело, а Барбашины добро долго помнят и никогда без отдарков не оставляют.
– И это всё?
– Ну что ты, боярин, – усмехнулся Андрей. – У меня много вопросов есть. Вот, к примеру, таможня для Овлы. Ну не дело ж это из Овлы в Любек товар везти через ивангородское весчее. Из Новгорода, аль Пскова да Корелы это по пути, а из Овлы лишние вёрсты.
– Не считай, князь, других глупей себя, – вновь усмехнулся Головин. – Думано уж об том. И не по разу. Коль отвоюешь городок – будут тебе дьяки с мерами. А пока и спешить нечего.
– Ну, а что на счёт казны походной.
– Получишь в своё время, но денег в казне мало, а государь древнюю столицу брать идти собирается. Так что многого не жди.
– А коли подскажу, как казну без лишнего налога насытить, дашь сверху чего?
– Это ты о чём сейчас? – непритворно удивился казначей. За долгие годы он как-то привык, что все эти полководцы умели лишь денег просить-требовать, и столь нетривиальная постановка вопроса слегка выбила его из колеи.
– А вот глянь-ко!
Андрей, хитро подмигнув, протянул Головину лист чистой бумаги. Ну, почти чистой. Вот только казначей главное хоть и увидел, но понять не смог, а потому с недоумением оглядел её со всех сторон, а потом вопросительно уставился на гостя.