Князь Барбашин (СИ)

Дождавшись, когда мателот поднимет исполнительный до места, а его сигнальщики продублируют сигнал, он велел поворачивать.
Что подумали поляки, увидев, что русские убегают, князя интересовало меньше всего. Больше его волновало то, что "Первозванный" хоть и был явно быстрее польских корабликов, но всё же уступал в ходкости и "Пенителю" и "Новику". А это было плохо. Он мог привести кучу примеров из истории, когда один более тихоходный товарищ либо подводил всех, либо жертвовался в угоду более быстрых. А ему очень не хотелось бы примерить на себя роль того же Иессена, оставляя кого-то из своих за кормой. Видимо придётся всё же по мере постройки новых шхун переводить каравеллы в торговые суда. Разношёрстность боевого отряда явно вредила делу.
Между тем четыре поляка ("Ожел" таки справился с повреждениями) вновь бросились в догон. Однако если ветер не переменится, шансов догнать наглых русских у них нет никаких, по крайней мере до тех пор, пока отряд не догонит конвой.
Посол Замыцкий, выползший на ют, с интересом смотрел за работой команды.
– А всё же зря ты, Константин Тимофеевич, не перешёл на торговца. Рискуешь, однако.
– Замыцкие от боя не бегают, князь. Да и интересно было поглядеть, что тут к чему. Вот честно признаюсь, ничего не понял, хотя и полки в бой важивал. Мудрёно тут всё у тебя, княже.
– Везде мудрёно, коль не знаешь, как дело ладить, – отмахнулся Андрей. – Но поверь, Константин Тимофеевич, мы ещё далеко не закончили. И коль эти парни от нас не отвяжутся, придётся нам, чую, и сабельками помахать.
– А тебе словно и не хочется.
– Нет. Моё дело тебя в целости да невредимости доставить, дабы ты дело государево исполнил, да кораблики торговые до цели без потерь довести. И коль ляхи за мной не увяжутся, то и я за ними не побегу. И не гляди так на меня. На море не на суше, тут иной мерою многое мерится.
– Мда, – посол зачесал мочку уха. – Нет, морское дело явно не по мне, – пришёл он к выводу после некоего раздумья.
Андрей лишь весело усмехнулся.
– Зато посол из тебя видный получился. Да и воевода отменный. Глядишь, и пожалует тебя государь за службу земелькой. Ныне-то, после собора, много её у государя будет.
– Да уж, лишний доход не помешает. А то иной раз службу посольскую за свои кровные нести приходится. Нет, я завсегда государю послужить рад, – торопливо добавил посол, дабы его слова собеседник не воспринял превратно. – Но ведь и самому пожить хочется не в халупе какой, а в хоромах.
– Так что ж ты теряешься, – прикинулся удивлённым князь. – Да неужто к тебе приказчик Малой не подходил с предложением?
– Да подходил. Но как-то я его словам не поверил. Уж больно всё гладко как-то, непривычно, – тут посол словно очнулся и вскинул взгляд на князя. – Аль ты в это дело вложился?
– А как же. Пятьсот рублей внёс. Пятьсот с полтиной назад получу. И ничего делать не пришлось.
– А как же это? – Замыцкий обвёл округ рукой.
– Так это ж служба такая. Вон, в прошлом годе я под Полоцком да Витебском воевал, а купчишки мне денюжки всё одно прокрутили и с наваром принесли.
– Хм, – задумался посол. – Тут явно подумать стоит.
– Стоит, стоит, Константин Тимофеевич. Ой, как стоит.
Задумавшийся дворянин отошёл в сторонку и погрузился в свои мысли, а Андрей вернулся к управлению кораблём. Точнее к наблюдению за действиями новых вахтенных начальников. Работу с кадрами ведь никто не отменял.
Час спустя, когда на горизонте уже явственно виделись суда каравана, раздался крик наблюдателя:
– Пушки. Я слышу выстрелы!
Андрей изумлённо вздел бровь. На деревянном корабле, всегда довольно шумно: волна плещет, хлопают снасти, и все деревяшки вокруг непрерывно скрипят. Трудно услыхать что-то, особенно если ветер дует в сторону источника шума, потому как стоя на корме, сам он ничего не слышал. Хотя и не доверять мореходу причин у него не было.
Быстрым шагом он прошёл в нос корабля и остановился, прислушиваясь. Наконец и его ухо уловило какой-то далёкий гул, который был похож на отдалённый шум прибоя. Что ж, мореход не соврал: где-то там, впереди шёл бой, и Андрей даже не сомневался, что знает, кто с кем схлестнулся.
 
Следующий час они летели навстречу усиливавшемуся по мере их приближения гулу канонады, не забывая смотреть и за корму. Но там ляхи прилично отставали. Всё же когги да краеры не соперники шхунам.
– Что это может быть, и зачем мы так туда спешим? – спросил, наконец, весь измучавшийся неведением посол.
Скосив глаза, Андрей убедился, что и вахтенный начальник хотел бы знать то же самое. Он усмехнулся и решил удовлетворить их любопытство.
– Да просто всё. Лежали себе в дрейфе несколько корабликов да ждали, когда загонщики, – тут он указал рукой за спину, туда, где на горизонте серели паруса польских кораблей, – не загонят добычу прямо на них. Вот только не ожидали они, что добыча будет кусачая. А судя по канонаде, бой идёт уже давно и как бы эти орёлики мне всех купцов не разогнали. Собирай их потом по всему морю. Так что сейчас бежим вперёд и с грацией носорога вламываемся в ихние танцы. Топим, кого надо, или на абордаж берём и возвращаемся назад, смотреть, что загонщики делать станут.
– Носорога? – протянул Замыцкий. – Слыхивал я про такого зверя от послов. Где-то в ефиопских землях водится. Так говорят, после его шалостей и живых-то, бывает, не остаётся.
– Ну а я про что, – рассмеялся Андрей.
Сцепившихся драчунов они разглядели скоро. Чуть в стороне от торговцев среди порохового дыма легко угадывались два конвоира и три любителя халявной наживы. Разглядев последних, Андрей нахмурился. Два краера и каравелла. И сзади подпирают ещё четверо. Похоже, пора было переходить к более радикальным действиям, чем просто держать разбойников на расстоянии. А проще говоря: сжечь нафиг всех гданьчан и плыть себе спокойно дальше. В конце концов, ни калёные, ни зажигательные ядра тут уже давно не были в диковинку. Ещё древние бритты во время второго вторжения Цезаря в Англию сожгли палатки римлян, забросав их раскалёнными докрасна глиняными ядрами. А зажигательными снарядами для пушек баловались уже в Столетней войне, а вениецианцы и того раньше. Единственное, в чём заключалось прогрессорство Андрея, так это в том, что он просто вспомнил один из лучших вариантов зажигательного ядра изобретённого в 1672 году. Так называемый carcass – сферический снаряд с вентиляционными отверстиями для разжигания огня после того, как горючее подожгли. Сама смесь состояла из селитры, серы, сосновой смолы, скипидара, сульфида сурьмы и сала. Она горела с громадной интенсивностью от трёх до двенадцати минут, причём даже под водой и её практически невозможно было потушить, разве что – забросав землёй. Правда, мучиться с нею Андрей не стал (ну не химик он, что б всякие там сульфиды-муриды изготавливать), а просто залил внутрь ядра свою, уже опробованную на Полоцке. Как оказалось, замена получилась не сильно хуже, зато не требовала для изготовления столь драгоценной селитры.
Нет, простые калёные ядра тоже бы сошли, но у них, на взгляд князя, было два больших недочёта.
Во-первых, разогрев ядра докрасна занимал время – очень много времени. В результате, промежутки между залпами калёными зарядами были весьма существенны, что давало кораблю противника достаточно времени, чтобы нейтрализовать очаги возгорания, заливая ядра водой или засыпая известью.
Во-вторых, заряжание раскалённого докрасна ядра в пушку было сложной и опасной задачей. Требовалась большая осторожность, чтобы преждевременно не поджечь порох, ведь ядро обычно нагревалось до температуры 800–900 градусов по Цельсию. И всё равно существовала немалая вероятность того, что при малейшем нарушении уплотнения между пороховым зарядом и ядром, порох воспламенится преждевременно и пушка выстрелит в момент заряжания с катастрофическими последствиями для расчёта. А нам это надо?