Семь "Я" Семеновых (СИ)

— Я пойду, — через минуту сказала она, и легко соскочив с их ложа любви, направилась к тунике.
Зазвонил сотовый телефон. По мелодии Кирилл понял, что это Наташа.
Ксюша откинула покрывало и быстро оделась.
Кирилл взял трубку.
— Алло?
— Привет, любимый, — раздался ее голос в трубке, — как дела?
— Привет. Хорошо, — спокойно ответил он.
Ксюша деловито отключила радио, и принялась причесываться.
— Чем занимаешься? — спросила Наташа.
— Рисую, — соврал Кирилл.
Ксения удивленно взглянула на Наумова, улучив его во лжи, и догадка пронзила ее сознание. Это звонит ОНА. Его невеста.
Девушка замерла на стуле, вслушиваясь в их разговор.
— Не забыл про юбилей? Я выезжаю завтра. За тобой заехать?
— Боюсь, не получиться. Мне нужно закончит картину. Так что я подъеду к твоим родителям позже, хорошо?
— Нет, Кирюша, так не пойдет. Они ждут нас.
— Извини, я должен идти. Потом поговорим, хорошо?
— Конечно, целую, милый.
— Пока.
Кирилл отключил телефон и повернулся к девушке.
Дослушав их диалог, Ксения впервые ощутила то самое гадкое чувство запретной любви. Ей стало так противно и стыдно за себя, за свое упорство и глупую уверенность, что он бросит свою идеальную Наташа ради неё.
— Мне нужно время, — услышала она его голос за спиной.
— Конечно, я понимаю, — слабо отозвалась Ксюша, и быстро заплела волосы.
Кирилл надел брюки, и накинул рубашку. Девушка поднялась со стула и направилась к двери. Он наблюдал за ней тоскливыми глазами, но не в силах был окликнуть. Ксюша остановилась сама, оглянулась у двери, и произнесла:
— Мы увидимся сегодня?
Наумов отметил решимость в ее глазах, они блестели так, словно девушка окончательно решила покончить с собой.
Кирилл кивнул, и шагнул к ней.
— Мне бы очень этого хотелось, — произнес он, обнимая ее за плечи.
Ксюша зарыла лицо в его грудь, и зажмурила глаза, желая, чтобы это ощущения счастья и покоя не покидало ее. Но нужно идти…
Семенова подняла голову, раскрыла глаза, расправила плечи, и пошла прочь из комнаты своего любовника, подарив ему легкий поцелуй на прощанье.
Часть 3. Когда появляется "она"
— Можешь жизнь любить, как хочешь,
И любя, как хочешь жить.
Очень просто быть супругой
И мужу изменить.
Но все так здорово, так весело…
В наши дни…
— Что ты там поешь?
Лена Семенова оторвалась от красочного журнала и устремила взгляд на вошедшего в ее покои молодого человека.
— Макс! — улыбнулась она, и двинулась к брату, чтобы крепко обнять, — я не слышала, как ты вошел.
— Ты ведь знаешь, меня этому учили, — хмыкнул он, оставляя мотоциклетный шлем на красном, бархатном диване, в просторной гостиной сестры.
— А разбивать семьи тебя тоже учили? — лукаво спросила она, показываю ему журнал, — Ты гений!
Максим взял дешевое издание. Там, на развороте, крупно красовалась довольно занятная фотографии Елены в объятиях ее режиссера, Григория Рязанова. Причем фотограф ухватил все самые лучшие ракурсы Елены. Удивительно!
— Ты не плохо получилась, — хмыкнул Макс, отшвырнув желтую прессу.
— Думаешь так легко позировать во время секса? Но я старалась, — Лена снова взяла журнал, и принялась любоваться, — в любом случае, спасибо тебе.
Максим расстегнул джинсовую куртку и достал из холодильника сестры пиво.
— Это не мне спасибо, а моему агенту. Пашка, как всегда сработал идеально! Но без твоего снимка это было бы просто очередной уткой.
Лена оставила журнал и грустно улыбнулась.
— Не переживай, Пашу я отблагодарю, — сказала она.
— А почему ты грустишь? Ты разве не этого хотела?
— Все получилось именно так, как я и задумывала, — выдохнула женщина, и достала тонкую сигарету из пачки, — только он молчит. О разводе я не слышала. Вот бы хоть краем уха услышать, что происходит в его семье…
— Это ты? Я вижу сама, что это ты!
Рязанов недоуменно принял журнал из рук жены. Он видел Настю такой впервые. Она дрожала, лицо мокрое от слез, спутанные волосы. Видно, что она всю ночь не спала, ждала его…
 
— Настенька, я…
— Мне звонят люди! Говорят… просят прощения, что не говорили! А ты… — она ударила мужа, — ты тварь! Все знали! Знали все, понимаешь?! Все, кроме меня! Ты трахал эту суку, на глазах у всей съемочной площадки, а они молчали! Как ты мог?! Я ненавижу тебя, ненавижу!
— Где дети?
— Убирайся! Пошел вон! Ты их больше не увидишь, понял? Пошел вон из моего дома!
Рязанов попятился, сломленный ее истерикой и своей виной.
Он безвольно подался на ее подталкивания, и оказался на веранде. Дверь с грохотом захлопнулась перед его носом.
Рязанов окинул взглядом белую, дубовую резную дверь с позолоченными ручками, развернулся и пошел прочь с этого двора. Он не знал, что делать теперь, и куда идти.
В руках Гриша по-прежнему сжимал журнал. Его взгляд скользнул по снимку. Отвратительная сцена! Бедная Настена…
Рязанов сел в машину и притих. Как глупо вышло. Да, Лена была довольно привлекательной женщиной, можно даже сказать желанной. Он всегда ее хотел, как только увидел. Вот только… Настю он любит, и все. К чему ему эта разукрашенная красотка, если есть Настя?
Гриша вышел из автомобиля и решительно двинулся к дому. Едва он достиг ступеней своего крыльца, входная дверь приоткрылась, и на пороге появился его чемодан, забитый вещами, абы как. Дверь вновь, с грохотом захлопнулась.
Из кустов выскочил фотограф и запечатлел этот момент. Рязанова с глупым лицом, чемодан из которого торчал рукав его рубашки за тысячу долларов, и наглухо запертую дверь его дома. ЕГО ДОМА! Проклятье!
Рязанов метнулся и с силой ударил мерзкого журналюгу. Тот упал, фотоаппарат отлетел в сторону и разбился. Бедный парень утер кровоточащий нос и угрюмо проводил взглядом решительную фигуру режиссера.
Тот сел за руль и через секунду скрылся из виду, так и оставив свой чемодан на крыльце СВОЕГО ДОМА.
Лена скрылась в душевой. Макс снова взглянул на фотографию.
— Я до сих пор не могу понять, зачем тебе он нужен? Этот Рязанов?
— Ты не понимаешь, милый, — раздался гулкий голос из душевой, — он единственный человек, который мне нужен, — Лена выглянула, — это не так, как у тебя с Линой? Алиной? Или как там ее звали? — она снова скрылась.
— Ее зовут Лиана. И я хотел жениться на ней. А ты замуж за Рязанова, кажется, не собиралась.
Лена вернулась к Максу в ослепительном, вишнево — красном халатике, напоминающем японское кимоно, и принялась прихорашиваться перед зеркалом, проигнорировав слова Макса о свадьбе.
Мужчина смотрел на сестру и не понимал, как такое возможно? Глаза у Ленки такие же, как и у Натальи, и у Дашки, и у Машки, как и у него, но… совсем другие! И лицо, и волосы, и характер. Но у Ленки, все казалось лучше и красивее раз в десять.
— Ты что, опять «Ботэкс» вкалывала?
Лена удивленно оглянулась.
— Откуда ты знаешь?! Никто об этом не знает! Кто тебе сказал?!
Макс засмеялся.
— Да ты на себя посмотри! Так и светишься! Наверняка без доктора не обошлось…
— Что-то я раньше не замечала в тебе такой проницательности! Мадрид пошел тебе на пользу. А теперь говори, кто сдал меня?
Максим снова широко улыбнулся, показывая свои белоснежные зубы. Елену посетила догадка.
— Ты ходил к Барановой на прием?! Зубы она чистит здорово, как и кости перемывает! — Лена снова обратила свое внимание на отражение в зеркале. Было ясно, она довольна собой.
— Ты ведь знаешь, муж и жена, одна сатана, — выдохнул Макс.
— Он клялся, что все сохранит в тайне. Ну, ничего! Я ему устрою!
— Прекрати, она сказал мне по секрету, как твоему брату.
— Неужели? Может она «по секрету» объявила о моей силиконовой груди «моему» журналисту, и «моему» интренетчику, что бы тот разместил фотографии моей «новой» груди крупным планом в Интернете?