Сны и башни (СИ)

– Не, не бастард ты, – девушка покачала головой, – ведешь себя сковано, не нашенский ты, будто впервые к людям вышел. Тебе мир вокруг чужой. А кому мир может быть чужим? Только благородным. Но ты не бойся, я смышленая, но не болтливая и не жадная.
Гринривер только вздохнул. На это ему возразить было нечего.
– Я признаю ребенка. И даже дам ему свою фамилию. Он даже получит шанс унаследовать мой титул после моей смерти, – Ричард не удержался от злой шутки.
– И хорошо! Как раз ребёночек сразу благословение святого Ирвина получит. Здоровым родится! – девушка взлетела на Ричарда и повела бедрами, пробуждая в любовнике желание.
– То есть ты сейчас со мной, потому что я благородный? – после третьего раза Ричард задумчиво смотрел на небо. Там, одна за одной, гасли звезды. Небо предвещало утро.
– Не, не так. Я с тобой, потому что тебе грустно. С такой-то раной, наверно, от тебя девушки отворачиваются, – пальчики девушки нежно коснулись шрамов, – а в такую ночь нельзя одному быть. Говорят, святой Ирвин льет слезы по холодным ночам. И мы вот дали ночи наше тепло, чтобы потом Ирвин согрел и благословил землю.
– Я оставлю тебе письмо. Там мое имя. И адрес в столице, куда ты можешь прийти и получить все для содержания ребенка. Жилье, пансион, образование. Если чего-то в этой жизни добьется, сможет получить титул. Я все сказал. Иди.
– Может мы… – девушка соблазнительно повела плечами.
– Уже светает. Не думаю, что твои родные одобрят подобное, – Ричард уже спокойно оглядел ладную девичью фигурку. Его взгляд остановился на упругой груди.
– А завтра? Можно я приду? – селянка довольно изогнула спину, привлекая жадное внимание.
– Приходи, – Ричард хмыкнул и накинул рубаху на плечи.
Из сарая он выскользнул через полчаса после полюбовницы.
Уснул молодой человек под утро. Сон уже сжимал свои объятия на сознании Ричарда, когда он подумал, что неплохо бы навестить своего нового вассала.
Если бы у Ричарда было тело, он бы мерзко улыбался. Перед его лицом двигалась упругая женская грудь небольшого размера. Новоявленный архимаг смерти самозабвенно любил во всех позах утонченную грациозную девицу.
За процессом молодой человек наблюдал с затаенным любопытством. Хоть Гринривер и придерживался достаточно широких взглядов на физическую близость между мужчиной и женщиной, он все же избегал некоторых манипуляций с партнершей, точнее они ему не приходили в голову. Он никогда не ценил чужое удовольствие. А тут он видел, как отзывается тело девушки на, казалось бы, простые, но истовые нежные прикосновения.
Ричард даже позавидовал, с таким желанием ему не отдавались. Когда молодые люди утихомирились, уснул и Гринривер. Он был полон чужой любви. Это было для него новым, доселе неизвестным опытом. А еще сильно обогатило в вопросах сексуальных навыков.
Графеныш спал умиротворенно. Первый раз в жизни его не терзала темная злоба и ненависть.
Три дня прошли как один. Рей и Ричард словно оказались в добром сне.
Вечера накануне солнцестояния были полны разговоров. А ночи – жаркой любовью. И если Ричард провел все ночи в объятиях Жозель, так звали селянку, то Рей успел порадовать добрый десяток тетушек и кумушек, которые завлекали громилу как статного мужчину нужного возраста. Уж очень молодо смотрелся Гринривер.
То, что местные не пришли бить морды фальшивым репортерам, было вполне объяснимо. Салех и Ричард смотрелись зловеще, а многие мужики не понаслышке знали, на что способны штурмовые пехотинцы.
Да и в остальном, вели себя приезжие удивительно прилично.
К тому же в Большой Гаплык начали стягиваться жители окрестных деревень и даже из города прибывала делегация с заместителем губернатора во главе.
Приятели лишний раз приезжим на глаза старались не попадаться. Жители же города вполне могли опознать в репортерах отчаянных головорезов на службе императора.
Благо, в основном, гости расположились в шатрах, близко к деревеньке, но не в ней самой.
На утро праздника солнцестояния приятели были на ногах уже сутки. С ними старался познакомиться каждый житель деревни и сначала затянулись разговоры, а затем уже и постельные утехи.
 
– Ну значит ровно в полдень он оживет. Обычно мужики входят впятером, ломают мертвяку голову и потом радуют жителей хорошей новостью: Ирвин воскрес и быть благословению. Мэр красовался подбитым глазом, который он пытался скрыть козырьком клетчатого кепи.
– В этом году войдем мы вдвоем и все сделаем сами, – Ричард проинформировал мужчину о своем решении, – проследите, чтобы нас не беспокоили.
Ответом были злые и недоуменные взгляды. Но возражать никто не решился.
Равно в полдень (Салех посмотрел на хронометр), в недрах склепа звякнуло. Кажется, Ирвин воскрес.
Сам склеп был скорее укрепленной пещерой, вырытой в холме. Такой мешок мог сдержать практически любую неразумную нежить и в общем-то являлся санитарной постройкой. По циркуляру безопасности такой постройкой должно быть оснащено каждое поселение, где проживает больше сотни душ. Туда надлежало заманивать восставшую тварь с помощью домашнего скота и алхимического состава, который вызывает у некроморфов приступ аппетита. Кстати, в армии состав носил гордое название «мазь Доброволец».
После того как порождение дикой магии оказывалось в склепе, его надлежало забаррикадировать, залить другим специальным составом продухи и ждать санитарной команды. Ну, или эвакуироваться самостоятельно. Куда-то за текучую воду, реку. И чем шире река, тем лучше.
В склепе затхлый воздух пах сыростью. А еще там был разломанный деревяный гроб и каменная тумба, на которой этот гроб до этого стоял. А еще там был тощий человек с длинными пыльными волосами и изможденным лицом.
– Пожалуйста, дайте мне увидеть солнце! Хотя бы минутку, пожалуйста! – голос человека скрипел и молил.
– Мистер Ирвин Сорос? – Ричард коротко поклонился бывшему трупу.
– Да! Да, слава богам, джентльмены, неужто мои испытания закончатся! С кем имею честь?
– Сэр Ричард Гринривер, виконт, и мой спутник, Сэр Рей Салех, сквайр.
– О да, да, я знал, знал, что спасти меня могут только люди благородные! – костлявое лицо Ирвина аж светилось от радости. – А как вы меня нашли?
– Клуб свидетелей. Нам дали ваши контакты и отрекомендовали как нужного нам свидетеля эпохи правления Витольда второго, – Ричард внимательно разглядывал своего собеседника. Тот походил на беспутную душу. Истлевшее рубище, тощие конечности, босые ноги с больными ногтями. Здоровым и бодрым узник склепа не выглядел.
– Да, да, конечно! Я все вам расскажу! Вытащите только меня из этого места и спасите от диких селян! Эти ублюдки убивали меня столько раз, что я потерял счет времени! – на лице Сороса мелькнула гримаса ненависти.
– Не торопитесь, мистер Сорос. Для начала мы должны выяснить все подробности этой истории. В этом месте мы инкогнито и к вам попали обманом.
– Да, да, конечно, в три тысячи двести сорок втором году на этом месте была крохотная деревушка на два десятка домов. Жили тут пастухи…
В общем и целом, история Ирвина совпадала с той, что поведал мэр города. Только вот различалась эта история в деталях. Сорос по своей сути был бродягой, алкоголиком, а потому философом. А в силу своего бессмертия, он мог и делать такие вещи, о которых настоящие философы могли только мечтать. Он мог посмотреть, как его идеи отзовутся в веках!
Только вот нужно указать два немаловажных момента:
Проповедовать Ирвин решил впервые. До этого он вел жизнь честного гулены. А еще он решил, что груз прожитых лет заменит ему мудрость.
 
В итоге местные приняли бессмертного за блаженного дурачка. А потом Ирвин помер, так как до момента, как он ударился в бродячие философы, его здоровью в очередной раз пришла хана.
А тут возникает забавный момент, который в итоге и сделал эту историю такой странной. У Ирвина есть особенность. Через неделю после его смерти на землю, где он умирает, на пятачок примерно в десять километров диаметра, опускается сразу два благословения.