Морпех. Дилогия (СИ)

– Тарщ командир, вы?! – узнав старлея, снайпер едва не выронил короб с пулеметной лентой, который держал в руке. Топавший следом танкист тащил, взвалив на плечо, трофейный пулемет, внешне вроде бы не пострадавший от взрыва. – Э‑э… вы‑то как тут?!
– А ты ничего не попутал, боец? Я вам что приказывал? Не слышу? Оглухел внезапно, Коля?
– Так точно, слышу, тарщ старший лейтенант, – убитым голосом ответил ефрейтор, быстро переглянувшись с Мелевичем. – Виноват. Вы приказывали идти в точку встречи с радистом, при невозможности – самостоятельно возвращаться на Мысхако любым маршрутом. Избегая населенных пунктов и крупных дорог.
– И какого ж тогда хрена вы тут делаете? Нет, за спасение, конечно, респе… спасибо, но тем не менее? На приказ забили?
– Разрешите объяснить, товарищ старший лейтенант? – по всей форме обратился к морпеху Науменков, которому надоело изображать лишенную дара речи часть окружающего пейзажа. – Встретив в лесу бойцов вашей группы, я, как старший по званию, принял над ними командование. После чего…
– Ладно, я примерно понял, остальное позже объяснишь, некогда. Уходить нужно, да поскорее. Трофеи собрали, как понимаю? Пулемет цел?
– Так точно, целехонек! – подал голос Мелевич. – Приклад чуток осколками побило, да ствольную коробку поцарапало, но работать будет!
– Тогда валим. Причем быстро.
Степан в упор взглянул на младшего лейтенанта, практически слово в слово повторив им же самим сказанное:
– Ввиду сложившейся ситуации, и как старший по званию, принимаю командование на себя. Согласны, товарищ младший лейтенант? Сразу предупреждаю, если решите оспорить мое решение – ваше право. Но исключительно после того, как оторвемся от возможного преследования, иначе всех подставите.
– Да с чего б мне спорить‑то?! – похоже, подобной постановке вопроса Науменков искренне удивился. – Вы ж и местность лучше знаете, и куда идти тоже. Я тут уж который день в одиночку воюю, никаких новостей не знаю – спасибо вашим бойцам, хоть рассказали, что вообще кругом творится.
– Добро, после договорим. Уходим!
Подбежавший Карасев кивнул на грузовик:
– Тарщ командир, машину подпалить? Бак пулями побило, вона, сколько бензину на дорогу натекло, только спичку кинуть осталось. Знатно полыхнет!
– Да как хочешь, – отмахнулся Алексеев, занятый своими мыслями. – Нам от этого ни холодно, ни жарко – стрельбу и взрыв фрицы точно не прохлопали, тут всего расстояния – километр с небольшим, так что переполох в поселке сейчас неслабый. Хорошо хоть до леса рукой подать, десять минут – и ищи нас свищи. Лишь бы у них собачек служебных, способных по следу идти, не оказалось, иначе нам вовсе уж кисло станет.
****
Отмахав без остановок километров с семь и несколько раз сменив направление – не переть же напрямик, что уж вовсе полный идиотизм? – группа остановилась. Подобрав подходящую балочку, густо поросшую поверху кустарником, выставили охранение и устроили короткий привал. Заодно проведя инспектирование имеющихся в наличии боевых средств и провианта.
Боеприпасов, даже с учетом трофеев, оказалось на один недолгий бой. Одна лента на двести пятьдесят патронов к пулемету, по две‑три обоймы к карабинам, три полных диска и два секторных магазина к ППШ. Плюс захваченные при побеге пистолеты да трофейный МП‑40 немецкого унтера, который Алексеев, на правах старшего, сразу же прибрал к рукам – к нему имелось аж целых четыре запасных магазина. А вот гранат не было от слова совсем – последнюю противотанковую и три ручные бойцы потратили, атаковав блокпост. У перебитых же фрицев гранат отчего‑то вовсе не отыскалось, буквально ни одной штуки.
С провизией дело обстояло еще хуже. У Малевича с Ивченко оставалось по две банки тушенки и с десяток сухарей, еще три консервных банки и пару пачек пресных галет нашлось в немецких ранцах. С полезным довеском в виде фляги шнапса и нескольких перевязочных пакетов. Если подзатянуть ремни, на два‑три дня блужданий по местным горам должно хватить. Собственно, последнее не слишком‑то и принципиально: морпех прекрасно осознавал, что они либо доберутся до своих за сутки, максимум – двое, либо не дойдут вовсе. Так что помереть с голодухи им уж точно не грозит. Вот только… Тапер с Дмитруком, хоть и хорохорятся изо всех сил, крайний раз жрали еще за сутки до того, как попали в плен. Да и Карасева с младшим лейтенантом тоже подкормить не мешает: первый определенно не шибко отъелся с одной банки тушенки после вчерашней встречи с разведчиками, а когда ел второй, Степан даже понятия не имел. Скорее всего, тоже давненько. Потому и без того скудные запасы можно смело разделить на три части – две трети новым бойцам, остаток – разведчикам. Или на четыре, угу…
 
«Похоже, становлюсь неплохим командиром», – иронично хмыкнул Степан. – «И про боеприпасы подумал, и про питание. Теперь осталось только без потерь до своих дотопать. В принципе, не столь уж и не решаемая задачка, места, можно сказать, практически знакомые. Вот только отчего у него те горные стрелки из отдельного батальона 101‑й горнострелковой дивизии из головы не идут? Или как там их правильно называть? Егерями? Ушли они из этого района, или не ушли? Если нет – плохо. Можно даже сказать, хреново, поскольку этих ребят так запросто с хвоста не скинешь. По‑крайней мере, не с их скудным боекомплектом. Да и местные горы для них вовсе никакие и не горы, а так, просто невысокие холмы», – насколько помнил Алексеев, в немецкие горнострелковые дивизии набирались исключительно профессиональные альпинисты или жители горных районов Германии и Австрии. – «Так, стоп! Нечего себя раньше времени накручивать. Разнылся, понимаешь, «неплохой командир»! Будем решать проблемы по мере их возникновения. Ну, егеря и егеря, подумаешь! Это где‑нибудь на склонах Эльбруса он бы с ними бодаться не стал, поскольку без вариантов. А здесь? Здесь вся их супер‑пупер крутая альпподготовка идет лесом – в прямом и переносном смысле – альпенштоком особо не навоюешь. Лучше с младшим лейтенантом поговорит, выяснив, каким ветром его в Абрау‑Дюрсо занесло»…
Рассказ Науменкова в целом соответствовал тому, что помнил Степан. Как и в известной ему истории, мамлей не сумел вовремя присоединиться к своему взводу под командованием лейтенанта Кузьмина, собравшемуся в точке сбора в паре километров от Глебовки. Поэтому несколько следующих дней он действовал в одиночку, ухитрившись ни разу не попасться противнику. И неплохо действовал, успешно опровергая расхожую фразу, что один в поле не воин: в первый же день забросал гранатами немецкий пулеметный расчет и блиндаж с отдыхающими фрицами на окраине Глебовки, после чего благополучно ушел. Случайно наткнувшись на собирающих брошенные десантниками парашюты румынских пехотинцев, перебил из засады почти полтора десятка врагов, снова отступив в лес без единой царапины. Этой же ночью младший лейтенант двинулся в сторону Абрау‑Дюрсо, все еще надеясь встретиться с товарищами. Найти десантников не удалось, и на следующий день он решился пробраться в поселок, попытавшись выяснить обстановку в одном из домов на окраине. Пообещав накормить, хозяйка незаметно (ну, по крайней мере, так ей казалось) послала дочь за казаками. Без особого труда оторвавшись от преследователей, Леонид опять ушел в лес, поскольку ничего иного не оставалось.
На этом совпадения с прошлым Алексеева и заканчивались: морские пехотинцы не стали штурмовать Глебовку, не попали в окружение и прорвались на Мысхако. Младший лейтенант устроил еще несколько диверсий на местных дорогах между Глебовкой и Васильевкой, после чего вернулся к Абрау, поскольку помнил, что в этом районе должны действовать бойцы первого взвода. Почти сутки разведывал обстановку и собирал сведения, в частности, касающиеся аэродрома. При этом он прекрасно понимал, что атаковать его в одиночку бессмысленно: к этому времени у Науменкова осталось всего два магазина к пистолету‑пулемету и последняя противотанковая граната, которую мамлей берег, как зеницу ока. Еды не было вовсе – последнюю банку консервов он прикончил накануне, припрятав на самый крайний случай лишь пару сухарей и ополовиненную плитку шоколада. На рассвете восьмого февраля аэродром оказался разгромлен. Решив, что это работа его товарищей, Науменков воспрянув духом. Оставалось лишь не упустить отступающую группу, перехватив их в лесу.