Морпех. Дилогия (СИ)

«Странник‑1» – «Хромому». Квадрате 27–25 нашел голубятню, голуби почтовые, откормленные, могут доставлять посылки. Решил прикупить с десяток, нам будет проще. Встретил родственника. Еще трое его близких гостят у голубятников. С ними вряд ли увижусь, плохо себя чувствуют. Про остальных ничего нового нет. Писем больше не будет, почтальон уехал домой, один, без семьи. Встречайте известных квадратах. Конец связи» .
Оставалось только ее отправить…
****
Старший лейтенант морской пехоты Степан Алексеев не был профессиональным диверсантом. Но хорошо помнил, о чем рассказывал инструктор по специальной подготовке. Например, то, что человеческий организм строго подчиняется суточным ритмам. И в последние часы перед рассветом этот самый организм в любом случае испытывает труднопреодолимую сонливость. Знаменитая «собачья вахта», самое темное время уходящей ночи. Древние люди вкладывали в это понятие некий мистический смысл, физиологи объясняли с точки зрения науки – колебания уровней гормонов, активность высшей нервной деятельности, регулируемые сложными биохимическими и биофизическими процессами смены циркадных ритмов, напрямую зависящие от воздействия света. Впрочем, настолько глубоко Степан не копал. Вполне хватало того факта, что в предрассветные часы вражеский караульный теряет бдительность. Чем и пользуются в своей весьма специфической деятельности разномастные спецназовцы, диверсанты и прочие серьезные люди, имеющие целью совершить нечто крайне неприятное для противоположной стороны. Заминировать там что‑нибудь, уволочь к своим ценного «языка»… или незаметно захватить парочку зенитных пушек, перед тем заставив навечно замолчать пулеметный расчет и бесшумно сняв куняющего часового…
С двумя полусонными пулеметчиками справились легко: несмотря на опасения морпеха, сержант Карасев оказался надежным и опытным напарником, и ножом владел отлично. Обложенную мешками с землей огневую точку взяли сходу, синхронно навалившись с двух сторон – фрицы и пикнуть не успели. Убедившись, что МГ‑42 в полной боевой готовности, развернули пулемет, готовясь в случае необходимости прикрыть вторую боевую пару. Однако снайпер с Мелевичем справились ничуть не хуже. Заслышав с противоположной стороны взлетки короткое совиное уханье – подобных ночных хищников в этих краях и на самом деле водилось предостаточно, так что никто не всполошился, – старлей расслабленно выдохнул. Не подвели, парни, молодцы!
Теперь главное с часовыми на зенитных позициях не напортачить, если нашумят – придется действовать в режиме цейтнота, чего ох как не хочется. С незнакомыми скорострелками еще нужно разобраться, а это драгоценное время, которого в подобном случае станет мгновенно не хватать. Останется только выпустить по бомбардировщикам имеющиеся в магазинах снаряды – вряд ли немцы держат пушки разряженными, – после чего принять, как в этом времени поется, «последний и решительный» бой со всполошившейся аэродромной охраной.
– Федя, тебе эта машинка, насколько понимаю, знакома? – Алексеев легонько прихлопнул по ствольной коробке трофейного «машингевера». – Справишься?
– Так точно, нас перед выбросом со всяким ихним оружием знакомили. Даже стрелял разок, на полигоне, понятно. Справлюсь, даже не сомневайтесь, тарщ старший лейтенант.
– Добро, тогда прикрывай, пока я караульного сниму. Если не справлюсь, и фриц тревогу поднимет, лупи на расплав ствола, скрываться нам уже никакого смысла не будет. И патронов не жалей, вон их тут сколько, только успевай перезаряжаться.
– Куда именно лупить‑то? – деловито осведомился парашютист, к облегчению Степана не задавая лишних вопросов. – По самолетам?
– По третьей зенитке бей, не дай расчету до нее добраться и огонь открыть. И по той, что мы с тобой захватить собирались, тоже. Пока ты немчуру отсекаешь, Ивченко с Мелевичем, глядишь, со своей пушкой справятся. Ну, а как они по аэродромному хозяйству долбанут, переноси огонь на «Юнкерсы», мужики по ним отстреляться не смогут, им лес сектор стрельбы перекрывает. Тут метров с триста всего, даже обычная пулеметная пуля много беды наделать может. А дальше – по‑обстоятельствам, разберешься, не маленький.
 
– Тарщ командир, – на этот раз десантник не стал тратить время на «старшего лейтенанта». – Может, вместе караульного возьмем?
– Да справлюсь я, – ободряюще улыбнулся морской пехотинец. – Не впервой уж. Просто перестраховываюсь на всякий пожарный. Тебе ж наверняка спокойней, когда командир конкретное задание дал? Согласен?
– Понятно, спокойней, – поразмыслив пару секунд, серьезно кивнул Карасев. – Тогда идите уж поскорее, мочи нет ждать. Вон, и караульщик как раз в дальний угол потопал, с пару минут он там точно пробудет, мы ж с вами по часам засекали…
Забросив за спину автомат, Алексеев ужом пополз в сторону зенитной позиции. Притаившись в метре от обвальцовки затянутого маскировочной сетью капонира, прислушался. Размеренные шаги, шорох грунта под подошвами сапог. Неразборчивое бурчание под нос и короткий характерный хруст – часовой, определенно, потягивался, разминая затекшую спину. Оно и понятно: борется со сном из последних сил, а спать‑то ох, как хочется! Циркадные ритмы же, так их разэдак. Так, а это что? Снова негромкий шорох, едва слышное лязганье, облегченный выдох. Присел, поставив винтовку у ног? А ведь похоже на то! Ну, красава, ты даже не представляешь, насколько! Не выдержал, таки, морда фашистская!
Беззвучно приподнявшись, Степан осторожно взглянул поверх бруствера. Караульный и на самом деле сидел, привалившись спиной к стене капонира, каска тускло отблескивала буквально в полуметре. Поудобнее перехватив штык, старлей ненадолго задумался. Навалиться сверху, опрокидывая фрица на землю? Опасно, винтовка у него под рукой, вон, ствол рядом с каской торчит. Если завяжется борьба, можно ненароком нашуметь или даже пальнуть. А если так? Решение пришло неожиданно, и морпех, действуя, словно по наитию, легонько стукнул по куполу шлема согнутым пальцем.
Реакция караульного оказалась предсказуемой. Подорвавшись с места, словно под его задницей рванул запал от ручной гранаты, он вскочил на ноги, тем самым позволив старшему лейтенанту накрыть ладонью его рот и подбородок, рывком запрокидывая голову назад, и коротко чиркнуть лезвием по открывшейся беззащитной шее. Сжимавшие рукоять штык‑ножа пальцы окатило чем‑то теплым и липким (не успел вовремя отдернуть руку, дурак), гитлеровец захрипел рассеченным горлом и кулем осел вниз.
Спрыгнувший следом морпех выдрал из сведенной посмертной судорогой пальцев карабин, аккуратно отставив в сторону. Несколько секунд ожесточенно отирал окровавленную ладонь о шинель поверженного противника, затем проделал то же самое с рукояткой штыка. Очистить лезвие оказалось проще всего – всего‑то и нужно, что несколько раз воткнуть его в утоптанную сапогами зенитчиков землю артпозиции. Перекинув под руку пистолет‑пулемет, негромко постучал клинком по ствольной коробке – тук, пауза, тук‑тук.
Спустя минуту за бруствером зашуршало, посыпались вниз мелкие камушки:
– Подмогните, тарщ командир, нашуметь боюсь, – Степан принял пулемет и две патронные коробки, помог Карасеву спуститься.
– Вон там установи, и обстановку паси, я пока с пушкой разберусь. Когда начнем, станешь магазины подавать, вон они, под брезентом. Насколько понимаю, эта штука шибко прожорливая, так что можешь их заранее поближе перетаскать. Только, тихо!
На знакомство с Flak 38 Алексеев потратил непростительно много времени, аж целых пять минут. Но вокруг было тихо, значит, товарищи уже благополучно захватили вторую зенитку и сейчас дожидались сигнала – первым открывать огонь должен был именно морпех. В принципе, ничего столь уж неразрешимого – оружейная конструкторская мысль по обе стороны фронта (да и за океаном, скорее всего) двигалась в одном направлении, изыскивая и внедряя в практику схожие решения. Маховики вертикальной и горизонтальной наводки, прицел, спусковой механизм, металлическая сидушка стрелка. Любопытно, отчего прицел так далеко от сиденья расположен? Получается, или стрелять, или целиться? Хотя, у этой скорострелки, если память не изменяет, расчет то ли семь, то ли восемь человек, потому стрелок‑оператор и наводчик прицела, видимо, не один человек, а два.