Морпех. Дилогия (СИ)

Если бы не одно существенное «но», мгновенно вызвавшее особый интерес контрразведки – захваченная у противника шифровальная машина, сопутствующие секретному прибору документы и фашистский связист, умеющий на ней работать и готовый сотрудничать!
Плюс – рапорт капитана третьего ранга Кузьмина, описывающий обстоятельства захвата особо ценного трофея и не менее ценного пленного. В котором впервые и прозвучало имя старлея Алексеева. С кратким описанием его боевого пути, понятно: два уничтоженных танка, взрыв склада артбоеприпасов, нейтрализация батареи орудий ПТО, большое число лично уничтоженных, в том числе в рукопашной схватке, солдат и офицеров противника, помощь в организации прорыва остатков десанта на Мысхако – и так далее, и тому подобное.
Вот с последним‑то и возникла первая странность: со слов комбата Кузьмина выходило, что старший лейтенант Алексеев однозначно утверждал, будто основной десант изначально планировался именно в районе Станички, а роль отвлекающего маневра выполняла высадка под Озерейкой. Объяснял он это особой секретностью операции, о реальном плане которой, якобы, знало только высшее командование. Мол, фашисты нас ждали, но буквально в последний миг их удалось переиграть и отвлечь внимание от истинной цели десанта.
Вот только в штабе никто о подобном изменении планов операции «Море», как сразу же и выяснилось, в курсе не был. И никаких изменений просто не существовало в природе, а немецкие приготовления наша разведка и на самом деле откровенно прошляпила. И если бы не предупреждение непонятного старлея, настаивающего на немедленном прорыве сводной бригады к Мысхако, эти восемь сотен морпехов, скорее всего, неминуемо попали бы в окружение и оказались уничтожены гитлеровцами – возможности придти им на помощь на тот момент просто не имелось.
Да, наше командование быстро все это осознало и было готово отдать приказ о прекращении наступления на Глебовку и воссоединении с бойцами майора Куникова под Станичкой. Вот только связи с морскими пехотинцами не имелось… до того самого момента, пока Алексеев не захватил немецкую радиомашину вместе с шифратором и радистом! По всему выходило, что он и на самом деле  заранее знал, что подобный приказ придет! И последнее уже не укладывалось вообще ни в какие рамки!
И – все, количество связанных с Алексеевым необъяснимых странностей  перевалило некий рубеж, и закрутились отлично смазанные шестеренки могучей государственной машины, остановить которую до получения того или иного результата теперь было уже невозможно. Старлеем ЗАИНТЕРЕСОВАЛИСЬ всерьез.
Оттого и мерзнет сейчас майор Шохин на палубе, в который раз прокручивая в голове все известные на данный момент подробности о непонятном разведчике‑диверсанте (ну, или кто он там на самом деле?).
Конечно, выводы пока делать рано, но все же вряд ли этот старлей – фашистский шпион. Нет, понятно, что враг хитер и коварен, так что никаких вариантов исключать нельзя. Вообще никаких! Но вот взять ту же шифромашину – Сергей знал, что подобные в руки советской разведки уже попадали, впервые – так и вовсе еще в сорок первом году. Вот только без поясняющей документации, которую фрицы всегда успевали уничтожить, и уж тем более без умеющих пользоваться прибором специалистов! Поэтому значение конкретно этого трофея очень велико!
Если, конечно, это все же не хитроумный ход вражеской разведки, частью которого вполне может оказаться и старший лейтенант. Задача которого в том и состояла, чтобы аккуратно сдать нам шифратор под видом захваченного в бою трофея. Впрочем, проверить последнее не столь и сложно, нужно лишь разговорить пленного радиста, который просто не может не участвовать в игре. А на серьезного «игрока» этот обер‑фельдфебель как‑то не шибко тянул – майору хватило одного взгляда, чтобы составить его приблизительный психологический портрет. Не врет этот упорно называющий себя австрийцем немец (с точки зрения майора, никакой особой разницы нет, но фриц отчего‑то упорно настаивает), точно не врет! И очень скоро работающие с пленным, к этому моменту уже благополучно доставленным в Москву, товарищи это подтвердят…
 
– Товарищ майор госбезопасности! – неслышно подошедший моряк – да и попробуй хоть что‑то расслышать сквозь рокот ритмично бьющих в невысокий борт волн! – осторожно тронул Сергея за плечо, отрывая от размышлений. – Пройдите, пожалуйста, в рубку или спуститесь в кубрик. Мы подходим, скоро будем в зоне действия фашистской артиллерии. Опасно тут, нельзя.
– Добро, – не стал спорить Шохин, мысленно тяжело вздохнув. Здесь, на продуваемой всеми ветрами палубе морская болезнь отступала, а как будет внизу? Впрочем, неважно: впереди, несмотря на сгущающийся прибрежный туман и низкую облачность, и на самом деле уже можно было рассмотреть светлячки осветительных ракет. Еще несколько кабельтовых, и фашистские наблюдатели заметят приближающиеся катера и сейнеры, и откроют огонь – для них это единственный шанс ослабить плацдарм, не позволив перебросить сражающимся подкрепление и боеприпасы.
Уже подходя к рубке, Шохин кивнул в сторону плотно сидящих на корме и баке морпехов:
– А эти бойцы тогда как? Ежели опасно да нельзя?
Сопровождающий лишь угрюмо буркнул, с лязгом отворяя овальную дверь:
– Дык, куда ж их девать, товарищ майор? Десант же. Да и шансов так больше, чем внутри сидеть. Коль тонуть начнем, постараемся на последних парах поближе к берегу подойти, глядишь, вплавь доберутся. Вы ступайте, товарищ майор, ступайте. Уж извините, но у нас тут сейчас жарковато станет. Помочь все одно не сможете, так что не нужно и мешать. Случись что, сигайте в море да плывите напрямки, до берега не так и далеко будет. Только одежку верхнюю скинуть не забудьте, иначе вниз потянет, и не паникуйте…
Молча кивнув, Сергей переступил через высокий комингс боевой рубки, освещенной тусклым светом ламп аварийного освещения.
Последняя сказанная матросом фраза отчего‑то запала в память: «только одежку верхнюю скинуть не забудьте, иначе вниз потянет». Где‑то он подобное уже слышал, причем, совсем недавно. А, ну да, в том же самом рапорте комбата Кузьмина: старлея Алексеева так из моря и вытянули, без верхней одежды. Успел, стало быть, сбросить, чтобы не утонуть. Оттого, мол, и документов не имелось – вместе с бушлатом на дно ушли. Нужно будет уточнить этот момент, свидетелей отпросить, так ли все на самом деле обстояло…
А со стороны невидимого в тумане берега уже потянулись рваные трассы крупнокалиберных пуль. Лопнули над головой осветительные снаряды, встали далеко впереди пенные фонтаны первых, пока еще пристрелочных, взрывов. Катер ощутимо качнуло в сторону, кладя на борт – рулевой менял курс, сбивая вражеским артиллеристам наводку. За кормой поднялся могучий бурун – маскироваться больше смысла не имело, теперь главным преимуществом юрких «морских охотников» становилась скорость и маневренность, и мотористы выводили двигатели на максимальную мощность…
[1]Автор в курсе, что официально противолодочные катера проекта «МО» назывались «малый охотник». Однако в мемуарах участников обороны Малой земли и многих военных моряков куда чаще используется именно название «морской охотник». Отчего так, точно не известно. Предназначен для обнаружения и уничтожения вражеских подводных лодок, несения дозорной службы или охранения транспортных судов и боевых кораблей. Вооружен 45‑мм пушками, крупнокалиберными пулеметами и глубинными бомбами.
  
Глава 4
  
МЕСТА ЗНАКОМЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ
Широкая Балка, раннее утро 6 февраля 1943 года 
– Собственно, что и требовалось доказать, – старлей опустил бинокль. – Нету тут больше никаких танков, все под Станичку ушли. Подозреваю, что часть из них там уже и спалили.
– Согласен, командир, – не отрываясь от наблюдения, кивнул Левчук. – А вот рембат ихний вместе с тыловиками на прежнем месте остались. Обратил внимание?