Комбриг (СИ)
Справку выдали прямо в ту же секунду, что он зашёл в Секретариат.
— Комбриг Брехт? Иван Яковлевич, — сутулый капитан Государственной Безопасности с тремя прямоугольниками в краповых петлицах встал из-за стола. Это, как полковник, получается.
— Так точно.
— Получите и распишитесь. Это справка об утере удостоверения. По приезду в часть получите новое и взыскание …
— Я не терял удостоверения. Оно в Наркомате обороны. Я в Испании был. — Не понял Брехт.
— Да? — сутулый глянул на телефон, но звонить Фриновскому не решился. Носом не вышел, хотя нос был ещё тот, явно еврейская кровь в капитане присутствовала, и кучерявый себе вполне и седой.
— Я просто без документов не могу ходить по Москве, да и в Наркомат Обороны не пустят. — Попытался объяснить ситуацию Брехт.
— Да, пофиг. Что я переделывать буду! — нет, не сказал такого капитан, протянул бумагу и скривил губы в полуулыбке.
— Значит, не получите взыскания, а удостоверение все одно новое получать. Вы же теперь комбриг, а были полковник. До свидания, товарищ комбриг.
Глава 17
Событие сорок девятое
Портной тщательно перемеривает материал заказчика. Тот не выдерживает и раздражённо говорит:
- Что перемериваете, хотите, чтобы и вам хватило?
- Мне по любому хватит, я хочу, чтобы и вам осталось.
Первым делом Брехт пошёл в парикмахерскую, волосы отрасли за эти два месяца путешествия по Европе, да в Испании ещё месяц не стригся, до неприличия, ещё, конечно, не батька Махно, как его в фильмах показывают, но и не комбриг Котовский, точно. Под ноль и не собирался. Полубокс. И ведь так отвык от этого дела. Там в Спасске и потом в Туве, его принцесса целая подстригала добытой Дворжецким американской подстигальной машинкой. Пусть механической, но машинкой. Да и не запускал себя так. Раз, раз и иди, мойся. Душ тёплый всегда есть.
Тут вам не там. Тут цивилизация на полста лет от Спасска отстала. Хоть и столица. Очередь огромная в парикмахерской на улице Воздвиженка, которая сейчас совсем и не Воздвиженка ни какая, она теперь — улица Коминтерна, тоже ненадолго, помрёт товарищ Калинин, который завтра будет награды вручать, и улицу переименуют в улицу Калинина, а потом присоединят к проспекту Калинина. А потом … Ну, не доживёт до потома Иван Яковлевич. В двухтысячном за девяносто будет, если выживет в трёх надвигающихся войнах, а то и в четырёх. Будет или нет Халхин-Гол. Польская, Финская, Великая Отечественная.
Занял Иван Яковлевич очередь, сто раз переспросил у тощего маленького мужичка, что он именно крайний, и он точно знает за кем стоит, и он точно будет стоять до последнего … украинца, а тьфу, до последнего жаждущего оболваниться.
— Я тебя запомнил, — навис над ним Брехт. И глаза выпучил.
А что, приходит он завтра на награждение, а там Сам. И поглаживая усы и покуривая трубку, покачает седой головой и скажет:
— А что, товарищ Брехт, это новая мода в испанской армии — битлаком ходить. Нэхорошо. Вот, товарищ Сталин сэбе такого нэ позволяэт.
Пока очередь из сложной спирали Бруно раскручивалась, Иван Яковлевич успел слетать в киоск и скупить там все газеты. Васька Блюхер про войну сказал коротко, что Гитлер и Гесс прибыли в Брюссель на переговоры с французами, а главным там будет сам Чемберлен. Выходит, вместо Мюнхенского сговора, будет Брюссельский договорняк. Вроде бы, им преподаватели говорят, что с Францией замирятся на условия Статус-кво (лат. status quo ante bellum — «положение, бывшее до войны»). С датчанами тоже. А вот от Польши откусят кусок от Гдыни до Познани. Гораздо меньше, чем в реальной истории, но главная цель достигнута — Пруссия с остальной Германией не будут больше Польшей разделены.
Но это всё слова, хотелось бы узнать, как обо всём этом пишут наши газеты. Хотелось бы и английские с французскими почитать, но не те времена. Хочется — перехочется.
Вернулся к парикмахерской. Да, правильно пишут в попаданческих романах, жизнь в те времена текла неспешно. Очередь из тридцати приблизительно человек сократилась до двадцати девяти. Теперь точно подсчитал.
— Товарищ, вас как зовут? — подошёл Иван Яковлевич к тощему индивиду.
— Парамон Моисеевич … я. — Взбледнул мужичок.
— Парамон Моисеевич, давайте знакомиться. Я — комбриг Брехт. Мне завтра к Калинину на награждение идти, форму нужно новую купить. Я добегу до Военторга, вы уж не уходите никуда, а то не даст «Всесоюзный староста» мне орден, нестриженному.
— Хм, и вы хотите в том идти в Кремль? — нету одесского акцента, но что-то в построении фразы не так.
— А что есть альтернатива? — Вот чему жизнь научила Брехта в этом новом времени (или старом), так это тому, что на вопрос отвечать можно и нужно только вопросом.
— Во сколько, товарищ комбриг, у вас награждение?
— В шесть вечера, потом ещё банкет.
— Успеем… Идите и купите материала, на две гимнастёрки парадные и двое бриджей, Да, петлицы купите и ромбики. Ремень с портупеей, фуражку, я сошью вам один комплект к двум часам дня и послезавтра ещё один. Это будет стоить тридцать рублей за комплект. Устроит?
— Более чем, так я побежал.
— Стоять, бояться, — послышалось.
— Стойте, быстрый какой. Что вы там хотите купить? То, что лежит на прилавке, так не надо вам этого покупать. Подойдёте к заведующему залом. — Перешёл на шёпот. — Соломону Израилевичу. И скажите, что вы от Парамоши, и вы будете иметь настоящий бостон. А не то, что лежит на прилавке. Вот теперь бегите, товарищ Брехт.
Побежал. О том, что Парамоша кругом прав, он убедился через десять минут, в том, что висело на вешалке, в Кремль идти нельзя, все сшито криво-косо, всё топорщит. Брехт, конечно, бриджи и гимнастёрку себе всё же купил. Не терпелось примерить форму с ромбиком в петлице, но материал, что выдал ему Соломон Израилевич, был явно из другой весовой категории. В пять раз дороже и в пять раз лучше. Прямо приятно было погладить. Мягкий и цвета не блёклые, как на том, что лежал на прилавке.
У него же автобронетанковые войска, а с целью популяризации и привлечения большего количества желающих служить в Автобронетанковых войсках (АБТ войсках) РККА, для них был принят собственный цвет униформы — стальной. Этот стальной был именно стальной, а не серый, как та гимнастёрка, что он готовой купил. Переливался искорками серыми. Вещь, умеют проклятые … Или это отечественный материал?
Очередь изрядно продвинулась. Осталось всего пять страждущих. Брехт всучил свёрток с тканями Парамону Моисеевичу и шуганул со скамейки оболтуса лет двадцати: «Вас тут не стояло». Сел и газеты развернул. Начал с «Красной звезды». Да, узнавать новости из Советских газет, это квест. После прочтения шестой газеты, Брехт обогатился информацией, что проклятые капиталисты, пусть себе воюют, а первому в мире социалистическому государству это нафиг не упёрлось. Броня крепка и танки наши быстры. А если серьёзно, то газеты были на стороне Германии. Все её бедную обижают. А ведь в Испании наши с ними бились не бок о бок, а горло друг другу грызли. Наши лётчики именно с Легионом «Кондор» в основном воевали. А тут вона как. Что это — преддверие пакта Молотова — Риббентропа? Уже мостики наводят?!
Если сейчас Германия вылезет сухой из этой войнушки, то ей пару лет понадобится, чтобы снова стальные мышцы нарастить. И самолёты с танками станут другими. Немцы выводы сделают. Они, не отнять — умные. Это плохо. Но зато год отсрочки для страны Брехт точно заработал. И Франция же тоже вывод сделает, так что, может быть, и больше года. А наши сделают вывод по ходу инцидента с японцами на Халхин-Голе и потом по итогам Зимней войны.
Ну, дожить надо.
— Следующий.
— Товарищ комбриг, это вас, — тронул его за плечо, тот юноша, которого он со скамейки шуганул.
Событие пятидесятое
"Ребята, представляете, Игорь бросил курить."