Вольноопределяющийся (СИ)

Охранявшие пленных собаки хоть и не получили свою порцию отравы, из-за моего опасения зацепить своих, находясь между двумя рядами колючей проволоки опасности не представляли, обеспокоенно метались и недоуменно потявкивали по причине неожиданно наступившей вокруг тишины.
В бараках также стояла мертвая тишина, однако мои алхимические манипуляции тут были не при чем, оголодавшие и уставшие на тяжелых работах бойцы спали без задних ног безо всякой химии. Внутри царил непередаваемый духан из смеси запахов немытых тел, гниющего мяса и человеческих испражнений. Многие бойцы были ранены, разумеется, никакой медицинской помощи им не оказывалось, отсюда запах гниющей плоти. В качестве туалетов тут использовались несколько невысоких бадей, которые, по мере наполнения, пленные выносили из помещения под охраной. Ночную тишину часто нарушали стоны умирающих раненых, сухой кашель и бормотание спящих.
Чтобы не демаскировать свой чародейский Дар магический светильник зажигать не стал. Запалив одну из трех керосиновых ламп, прихваченных из караульного помещения, громко рявкнул:
— Народ, подъем! Всем на улицу! Строиться в шеренгу по трое! — Немного подумав, добавил: — Кто не в состоянии, оставайтесь на своих местах.
Большинство все-таки поднялись с расстеленной прямо на глинобитном полу трухлявой соломы и начали выходить на свежий воздух. Тем временем я посетил оставшиеся два сарая, распахнул двери и велел всем, кто способен передвигаться, присоединяться к первой партии освобожденных. Впрочем, то, что их освободили, ребята еще не в курсе.
На мой приблизительный взгляд, пленных оказалось около четырех сотен (это вместе с теми, кто не смогли подняться и остались в бараках).
— Старшие по баракам ко мне! — гаркнул я.
На мой зов из нестройных рядов вышли трое мужчин.
— Прапорщик Коновалов! — довольно бойко отрапортовал первый.
— Старший сержант Никитин! — доложил второй.
— Рядовой Лиходеев! — представился третий.
Я кивнул каждому, затем представился и, обратившись к старшему по званию сказал:
— Прапорщик, пленные свободны, в казармах и на постах персы спят. Доступ к складам открыт. Надеюсь, ты и все прочие бойцы осведомлены, что и где там лежит. В первую очередь необходимо вооружиться и уничтожить охрану, желательно обойтись без стрельбы и шума. Особое внимание обратите на коттедж магов — не приведи Господь очухаются, тогда всем вам не поздоровится. Неподалеку пасется табун лошадей. Возьмите оттуда сколько потребно и запрягайте в телеги. Грузите раненых, еду, оружие, боеприпасы и, — я подсветил карту района боевых действий, — как можно быстрее уходите по вот этой дороге. Сам недавно по ней прошел, там все чисто. Вот только в нескольких местах телеги придется тащить едва ли не на руках, надеюсь справитесь.
— Справимся, Воронцов, не переживай. Всех персидских тварей перебьем как бешеных собак. Сам ты как? С нами?
— Нет, Коновалов, я сам по себе. Мне соседний городишко навестить треба. Дела кое-какие порешать. Перед самым уходом оставь несколько толковых бойцов, умеющих обращаться со взрывчаткой. Надеюсь, таковые найдутся? Пусть отправят всё это военное барахло к чертовой бабушке. По возвращении тебе и всем парням наше командование преогромное спасибо скажет за этот подвиг.
— Не сумлевайся, прапор, саперы есть. Все спалим и на воздух подымем, ни единой портянки врагу не достанется.
— В таком случае, прощевайте братцы… нет, лучше — до встречи у своих.
Распрощались с бывшими пленными, пожелав друг другу удачи. При следующей встрече в спокойной обстановке меня обещали неделю поить чистейшим виноградным спиртом от местных армян. Хе-хе! Спасибо, но я уж лучше кваску или компота употреблю во внутрь.
Уходя услышал четкие распоряжения, отдаваемые прапорщиком Коноваловым. Улыбнулся про себя, движуха началась, народ стреляный и злой, не подведет.
Далее мой путь лежал в Махмудабад. Благодаря подробной информации, полученной от двух немецких наемников, план центральной части города с обозначениями прилегающих улиц и всех значимых строений был надежно запечатлен в моей памяти. Поэтому блуждать бесцельно в потемках я не собираюсь. Да и Махмудабад городом назвать можно лишь с великой натяжкой. Дай Бог тысяч пять жителей. При этом площадь он занимает приличную, широко раскинувшись вдоль озера Гаджикабул. Для здешних реалий водоем немалый овальной формы три с половиной версты в длину две в ширину и, суля по имеющейся в моем распоряжении карте, глубиной до двух с половиной саженей. На южной стороне его раскинулось поселение казаков станица Вельяминовка. Что стало с казачками и их семьями сказать трудно, скорее всего, бежали с отступающими войсками генерала Измайлова. Впрочем, проверить возможности у меня нет, мне туда без надобности, поскольку все, что меня интересует находится здесь в Махмудабаде.
 
Восточная традиция предписывает правоверному мусульманину обнести свой дом высокой стеной. Несмотря на то, что многие жители Азербайджана приняли христианство, привычка отгораживаться от чужих глаз сохранилась. Оказавшись на улицах города, почувствовал себя будто в лабиринте. Чтобы не привлекать внимания к своей персоне переоделся в одежду сарбаза, конфискованную у одного погибшего от моей руки персидского воина подходящей комплекции.
Редкие прохожие не обращали внимания на одинокого бойца, уверенно следующего куда-то по своим военным делам. Чтобы добраться до центра неспешным прогулочным шагом мне потребовалось около получаса. Выйдя на центральную площадь, увидел интересующее меня здание — бывшая летняя резиденция какого-то там местного то ли князька, то ли хана. До вторжения персидских войск здесь располагалась городская управа. Теперь здание занято под нужды оккупационной администрации. В левом его крыле находятся интересующие меня люди.
Оставив заплечный мешок с вещами под кроной одного из деревьев разбитого неподалеку от дворца парка, вооружился лишь двумя револьверами и парой изъятых у Петера и Франца армейских ножей, изготовленных в германском городе Золинген. Отличная сталь, прекрасно держит заточку. Если бы я не был способен контролировать рост волос на теле, в качестве бритвы использовал бы один из этих клинков, ну или оба поочередно.
Насколько мне известно, пленные русские офицеры содержатся под круглосуточной охраной в левом крыле здания.
Проникнуть внутрь дворца не составило ни малейших трудностей, даже убивать никого не пришлось. Часовой у двери в специально оборудованную в качестве тюремной камены комнату по традиции спал, усевшись на подоконник. При этом винтовку из рук не выпускал. Мышцы расслаблены, так что шею свернуть спящему мужчине не составило труда. При этом с удовлетворением отметил существенное увеличение своей физической силы. Немного веса поднабрать и можно с уверенностью говорить о возвращении прежних кондиций.
Далее на повестке посещение караульного помещения. Тут все дружно спали, ибо ночь для правоверного мусульманина время еды в Рамадан и спанья в остальное время. Сейчас, насколько мне известно, не месяц обязательного мусульманского поста, выходит, бодрствовать не имеет смысла, даже если положено это делать по уставу.
Трех человек лежавших на кошмах в комнате отдыха бережно придушил. С крючка на стене снял нужный мне ключ и проследовал обратно к двери интересующей меня камеры.
Мой Дар ведуна не подвел, ключ прекрасно подошел к замку. Пара легких щелчков. Дверь распахнулась на густо смазанных жиром петлях практически бесшумно. Камера оказалась довольно ярко освещена тремя развешенными по стенам керосиновыми лампами.
А нехило так живут пленные офицеры. Кровати деревянные в количестве четырех штук с добротными матрасами и постельным бельем. И говном тут не пахнет как в бараке солдатиков. Даже недопитая бутылка вина на столе и недоеденная еда в тарелках. На кроватях четыре тела. Ага, двое моих старых знакомых. Один — лейтенант Новиков «знаток уставов», что когда-то отчитывал меня у входа в офицерскую столовую. Второй — и вовсе мой старинный знакомый, благодаря которому я оказался в армии, боярич Орлов. С удовлетворением отметил, что магические Источники у обоих буквально выгорели. По всей видимости, это случилось во время атаки вражеских чародеев. Поделом, не стоило им выпадать из общей обоймы и тем самым подставлять весь полк. Двое других были мне незнакомы. Сразу видно, что, в отличие от рядовых бойцов, эти от голода не страдают. Перегаром изрядно попахивает, значит, не один пузырь всосали. Суки высокородные! Их подчиненные с голодухи пухнут, а эти тут бухают, в комфортной обстановке.