Вольноопределяющийся (СИ)

Тяга к морским путешествиям невыносимо терзала душу Паскуале. Спокойная семейная жизнь на берегу — это не совсем то, к чему он стремился. Натали отнеслась к желанию мужа с пониманием. Ей ничего не стоило уговорить отца определить супруга на должность старшего помощника капитана на одно из судов его собственной торговой флотилии.
Барк «Бешеная медуза» стал первым и единственным его кораблем. Пять лет он прослужил в составе его команды на должности старпома. Получив серьезный опыт кораблевождения и управления людьми, через восемь лет и сам стал капитаном четырехмачтового красавца водоизмещением восемь тысяч тонн и полусотней удальцов, готовых не только лихо взбираться на мачты, но при необходимости пострелять из пушек и винтовок, а также помахать тяжелыми абордажными саблями.
Стоит отметить, что помимо транспортировки легальных грузов на борту «Бешеной медузы» были оборудованы укромные уголки для перевозки контрабанды. При случае капитан Конте не гнушался и пиратством. Почему бы при возможности не ограбить более слабого? После освобождения трюмов от товаров захваченное судно, как правило, отправлялось на дно, выживших после сражения членов экипажа усаживали в лодки, снабдив трехдневным запасом воды и пищи, и отпускали на волю волн и Его Величества Случая.
Однажды «Бешеной медузе» не повезло (а может быть, повезло — это уж как посмотреть) нарваться на с виду скромное суденышко, шедшее под российским флагом. Из пушек палить не стали, чтобы ненароком не попортить товар, сходу сошлись бортами и приступили к абордажным мероприятиям. Каково же было удивление Конте, когда из трюмов повалила толпа вооруженных автоматическими карабинами людей с воинской выправкой. Трех залпов вполне хватило, чтобы уполовинить экипаж барка, а выживших убедить в необходимости сложить оружие и стать на колени, признавая правоту сильного.
Тут Паскуале Конти решил, что настал его последний час. Стоит ли ожидать от победителя пощады? Это вряд ли. В лучшем случае его сдадут вместе с кораблем и остатками экипажа в ближайший порт, где обвинят в пиратстве и по морским правилам вдернут на рее его же «Бешеной медузы». А могут без суда и следствия отправить за борт с привязанным к ногам камнем — балласта в трюмах предостаточно.
Однако Конти на этот раз несказанно повезло. С ним имел беседу Петр Аполлинарьевич Задонский, генерал-аншеф Тайной Службы Российской Империи. В результате душевного разговора влиятельный чиновник склонил пирата к взаимовыгодному сотрудничеству. Капитану «Бешеной медузы» было предложено написать расписку о согласии сотрудничать с представителями Российской Империи, иными словами, выполнять кое-какие задания русских сугубо конфиденциального характера.
С тех пор и началась другая жизнь Паскуале Конти. По большому счету, он продолжал обделывать свои прежние делишки, вот только заниматься пиратством ему было категорически запрещено.
Через месяц после памятных событий к нему заявился человек от Задонского и приказал отвести кое-какой груз в Алжир. Затем были рейсы в Египет, Францию, Испанию, Ирландию, даже на Кубу, Мексику и в другие места. Принимая на борт очередной груз или людей для доставки в ту или иную точку планеты, капитан держал язык за зубами и никогда не спрашивал, для кого предназначены деревянные ящики, как правило, зеленого цвета, плотные тюки, стальные очень тяжелые кофры и прочие грузы. Часто приходилось принимать товар в открытом море вдали от посторонних глаз. Конти не был в обиде, ибо за его работу русские платили полновесным золотом и весьма щедро, даже в том случае, если от груза приходилось избавляться при непосредственной угрозе досмотра «Бешеной медузы» кораблями пограничной стражи того или иного государства.
О его сотрудничестве с российской разведкой родные, близкие и многочисленные компаньоны по бизнесу не подозревали. Для них он был, есть и будет счастливым главой многочисленного семейства, законопослушным купцом и удачливым владельцем большой торговой флотилии.
Паскуале Конти уже шестой десяток. Виски поседели, в усах и бороде нет, нет да появится очередной седой волос. Пятеро его детей успели обзавестись собственными чадами, сделав его многократно счастливым дедом. Торговые дела, благодаря трем его сыновьям, идут полным ходом даже без непосредственного участия мессере Паскуале. Вроде бы, жизнь удалась и пора на покой, однако в душе он все тот же юный шалопай, что сорок лет назад сбежал из родной деревушки в поисках приключений и богатства. Сотрудничество с русскими для него, в первую очередь, даже не источник обогащения, а некое соприкосновение с ТАЙНОЙ, осознание собственной причастности к чему-то весьма грандиозному. Все это вносит в его пресную повседневную жизнь толику той перчинки, без которой он уже и не мыслит своего существования. И пусть цели и задачи русских для него сокрыты покровом тайны, нет-нет в какой-нибудь газете да промелькнет что-то эдакое, и сердечко сообразительного сицилийца начинает трепетать от волнения, и хочется ему громко воскликнуть: «Да, уважаемые господа и дамы, я, также причастен к этому, только опосредованно!».
 
Сегодня на борт «Бешеной медузы» должны подняться пятнадцать человек. Груз для них уже на борту, доставлен сутки назад и припрятан в различных укромных уголках. Конечная цель очередного путешествия капитану пока что неизвестна. Все инструкции будут озвучены старшим группы после выхода в нейтральные воды. То есть, все как обычно.
***
В нужную точку пришли, как и планировалось, с наступлением темного времени суток. Зайдя в небольшую изолированную укромную бухту в восьми милях от Баньюль-сюр-Мер, по словам капитана, часто используемую местными контрабандистами для выгрузки или переброски груза с борта на борт, «Бешеная медуза» бросила якорь. Наконец-то непривычные к штормовой качке бойцы (а их оказалось едва ли не половина боевой группы) смогли перевести дух. Поздней осенью и в зимний период Средиземное море редко бывает спокойным, однако, по словам матросов, недавнее пятибалльное волнение и штормом-то назвать можно с превеликой натяжкой. Если бы пассажиры почувствовали на собственной шкуре баллов семь-восемь — вот это был бы настоящее испытание. Любят морские волки покуражиться над «сухопутными крабами» и проявить эдакую удаль молодецкую, дескать, здесь вам не там.
Впрочем, недавняя изнуряющая и выматывающая душу морская болезнь не помешала крепким парням быстро экипироваться и выстроиться на верхней палубе для досмотра своим колоннелло[3]. Каким образом матросы вычислили в облаченном в незнакомую полевую форму без знаков различия Пафнутове полковника, не капитана, не майора, а именно полковника, непонятно. Вполне вероятно, у всякого облеченного властью человека формируется эдакий флер, по которому наметанному глазу несложно безошибочно вычислить его место в военной иерархии. Ну не пальцем же в небо попали морячки.
Через полчаса нагруженные как ишаки очень жадного хозяина, пятнадцать человек двигали со всеми мерами предосторожности по узкой горной дороге, одной из тех, по которым местные пастухи гоняют на высокогорные летние пастбища стада коров, овец, коз и прочих парнокопытных и полорогих. Сейчас здесь тихо. Безмолвные свидетели недавнего массового исхода с гор домашней скотины — неаппетитные кучки навоза, за зиму будут смыты с каменистой почвы мощными продолжительными ливнями.
Десять верст хоть и с тяжелым грузом за спиной, но по достаточно натоптанной и неплохо освещенной Луной и звездами дороге были преодолены задолго до рассвета. Лагерь разбили в неширокой каменистой расщелине на берегу горного ручья.
Оставив основную группу заниматься повседневными делами, Дмитрий Аркадьевич в сопровождении двух бойцов и мага выдвинулся на ближайшую возвышенность с целью визуального наблюдения за объектом будущей атаки.
— А неплохо живут французские ученые, — присвистнул Пафнутов, разглядывая в оптику бинокля, раскинувшуюся внизу пасторальную картину. Коттеджи для научного персонала, казарма взвода охраны. Сами лаборатории расположены в нескольких больших зданиях, находящихся в отдалении от жилой зоны. Также в серебряной шахте, полностью истощенной и заброшенной еще в эпоху Древнего Рима, содержатся, зараженные модифицированными патогенными организмами животные.