Джагатай-Хан: Боевой Ястреб Чогориса (ЛП)

Но шок продлился недолго. Орки заранее знали, что их ждет, и приглашали людей нанести удар. Свирепость атаки вызвала у них приступ восхищения, ведь они поклонялись одному лишь насилию — только его по-настоящему воспринимали их медлительные мозги, только на него реагировали. Видя всполохи пламени, они кричали, словно от радости. Брызги крови и разрывы органов у сородичей искренне смешили тех, кого еще не коснулся клинок.
Чужаки давали отпор врагу. Ухмыляясь громадными клыкастыми пастями, они хлынули навстречу атакующим людям, не испытывая ни страха, ни сомнений, ни колебаний. Зеленокожие сбивали всадников с гравициклов, переворачивая громоздкие машины. Они бросались под танки и разносили их гусеницы на куски бесформенными взрывами связанных между собой гранат. Они на равных дрались с бойцами Легионес Астартес: лязгали клинками о клинки, орудовали кулаками в железных перчатках, всаживали шипы и зубила в нагрудники, били лбами в шлемы, грызли и душили.
Через считаные минуты после начала массированного натиска темпы продвижения упали вдвое. Передовые группы легионов углублялись в орочье воинство, но их потери росли. Седловина, все так же мучительно далекая, уже напоминала гигантский могильный камень, на котором неизбежно напишут имена воинов.
Боргал мчался вперед, тараня ксеносов гравициклом, сминая всех, кто пытался подпрыгнуть и вытащить его из седла. Грозовые пророки следовали за своим вождем, пополняя счет убийств очередями из болтеров и взмахами тальваров. Больше тридцати Белых Шрамов держались рядом с ними, образуя прочное ядро боевых машин, которое пронзало ряды ксеносов, как стрекало, всаженное в податливую плоть.
— Быстрее! — зарычал Боргал. Отжав педаль акселератора еще на деление, он почувствовал резкий рывок. — Никакой передышки!
Соединение V легиона уже заметно оторвалось от союзной пехоты. Летящие по дуге минометные снаряды падали далеко позади них, а имперская воздушная поддержка сосредоточила обстрел на главном участке передовой. Через несколько секунд им уже неоткуда будет ждать помощи — полчища чужаков окружат неудержимо атакующий авангард.
Белых Шрамов не останавливали ни взрывы, ни потери гравициклов, ни отказы двигателей. Еще несколько подбитых машин перевернулись и рухнули в толпу ксеносов, несколько раз подскочили, рассыпаясь в воздухе, и разлетелись вдребезги, ударившись о кристаллические пилоны.
Боргал даже не видел, как гибнут воины. Он всем корпусом подавался вперед, не замечая ни вибрирующего рокота перегретых болтеров своего гравицикла, ни даже ловких выпадов собственной руки с мечом. Его сознание занимало только одно — источник хейн-гхалл, давящей псионической волны, из — за которой любое наступление превращалось в попытку пробиться к сердцу урагана.
Несколько жутких мгновений казалось, что творцы погоды неверно выбрали маршрут, что данные авгуров ошибочны и орочьи шаманы находятся глубже в цельной массе зеленых туш. Боргал все так же бешено рвался вперед: он переехал очередного здоровяка в железных доспехах и выпотрошил другого взмахом изогнутого клинка. Боевые братья мчались на той же скорости и держали строй, сохраняя прежний темп движения и траекторию.
И тут Боргал почувствовал цель. Мысленным взором он увидел зачинателей пси-рева — сморщенных, высохших тварей в вонючем тряпье. Лихорадочно кружась в ритуальной пляске, изможденные колдуны хрипели какую — то тарабарщину и тянули с небес мощь воинственного безумия.
— Нашел! — объявил Боргал, слегка меняя курс в направлении шаманов.
Остальные гравициклы понеслись следом. Как только грозовые пророки убрали мечи и снова взяли посохи, в воздушных струях за их машинами затрещали серебристые разряды энергии, ждущей взрывного высвобождения. Двадцать уцелевших воинов из группы эскорта окружили псайкеров, прикрывая их собственными телами.
Ближе, ближе, ближе…
Ряды чужаков уплотнились еще сильнее: они топали навстречу легионерам и замедляли наступление живой стеной из зеленых шкур. Тормозя, гравициклы становились уязвимыми — орки заскакивали на них и выбивали наездников из седел, — поэтому Белые Шрамы летели на полном ходу, петляя и уклоняясь от преград органического ландшафта.
 
Ментальный образ перед глазами Боргала прояснился. Теперь он во всех аспектах воспринимал хор шаманов, вошедших в транс. Тела созданий поглощал текучий эфир, их сердца неистово бились, уровни адреналина зашкаливали. Воин видел, как псионическая энергия резонирует в полупрозрачных гранях вокруг колдунов, как твари всасывают ее и извергают обратно. Эти разряды поразительной мощи, усиленные индукционными пульсациями кристаллов, словно бы заземлялись в поле ярости ксеносов. Так возникал необъятный, титанический вал бездумной силы, неимоверно превосходивший все, что могли бы создать творцы погоды или с чем они сумели бы справиться.
«Дело в ограничении».
Замедлив гравицикл, Боргал направил его в длинный разворот, отбросил ударом корпуса целую ватагу зеленокожих и остановился. Другие грозовые пророки повторили его маневр, однако воины из отряда сопровождения пролетели дальше. Оттеснив чужаков, они расчистили маленькую площадку в самой гуще толпы. Орки мгновенно и свирепо атаковали хрупкий барьер из машин Белых Шрамов, но на несколько секунд творцы погоды оказались в небольшой зоне спокойствия, окруженные своими телохранителями и воинством ксеносов.
— Немагд! — скомандовал Боргал, и его собратья воздели посохи, указав ими в одну точку.
По жезлам немедленно запрыгали разряды энергии, которые приобрели такой же зеленый цвет, как и молнии, сверкавшие по всей равнине.
Враги бросались на легионеров, вынуждая их податься назад, однако драгоценные мгновения шли, а чужакам не удавалось пробиться в кольцо гравициклов. Внутри него полностью неподвижные грозовые пророки накапливали силу, направляя изобильные потоки эфира в кружащиеся вихри осязаемой энергии.
Их действия не ослабляли неистовства зеленокожих. Напротив, безудержная аура насилия набрала мощь, забурлила и взметнулась выше. Вскоре стало ясно, что творцы погоды укрепляют и подпитывают ее, подкидывая еще больше поленьев в уже ревущую топку. Чем дольше Белые Шрамы усиливали и перебрасывали течения варпа, тем яростнее небеса пылали зеленью и тем заметнее возрастала необузданность ксеносов. Их гнев достиг поистине апокалиптических масштабов, разорвал хлипкие ограничения и деградировал, обернувшись бесцельным варварством. Ксеносы принялись нападать на сородичей, калечить себя и рубить все, что попадалось под топор, будь то противники или другие орки.
Боргал крепко сжимал посох, чувствуя, как на лбу выступает испарина. Контакты раскалившегося пси-капюшона впивались ему в плоть, словно рыболовные крючки. Поле зрения грозового пророка размывалось по краям, он постепенно терял сознание и все же перекачивал энергию, рекой струившуюся через него.
При этом воин по-прежнему ощущал присутствие шаманов. В реальности они находились слишком далеко, и Боргал не видел их, но отлично воспринимал на ментальном уровне. Колдуны вопили от страха — они внезапно осознали, что призванная ими мощь вырывается на свободу, и снова взять ее под контроль невозможно. С губ чужаков текла кровь, их глаза слезились, а ритуальная пляска выглядела порывистой и отчаянной, словно кто- то дергал тварей за невидимые цепи.
Пси-заряд продолжал нарастать. Чогорийские псайкеры подхлестывали его, гнали вперед, как глупую скотину, понуждали переродиться в дикий табун, который сметет любые препоны и разметает души тех, кто вытащил его в реальность. Сейчас зеленокожих губила их единственная слабость — отсутствие дисциплины. Как только поле ярости перегружалось, они уже не могли усмирить его.
— Еще, — пробормотал Боргал сквозь стиснутые челюсти. Зажмурившись, он шире разорвал пелену между мирами. Грозовой пророк смутно ощущал, что один из его братьев падает наземь, обезумевшие орки штурмуют тонкую линию обороны, а его собственная душа не выдерживает нагрузки от безрассудного и стремительного набора псионической силы. — Еще.