Комплекс хорошей девочки (ЛП)

— Но она продолжает возвращаться. Это должно что-то значить, верно? — Мак, благослови ее господь, явно пытается приравнять визиты Шелли к какой-то любящей материнской потребности воссоединиться со своими сыновьями.
— Это значит, что ее последние отношения испортились у нее на глазах, или она разорена, или и то, и другое, — просто говорю я. — Доверься мне, принцесса. Мы исполняем одну и ту же старую песню и танец с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать. Шелли здесь не ради нас. Она здесь ради себя.
Я чувствую теплое дыхание Мак на своей ключице, когда она приподнимается, чтобы поцеловать меня в подбородок.
— Мне жаль, Купер. Ты этого не заслуживаешь.
— Это то, что есть.
— Прекрати, — упрекает она. — Просто прими мои слова, а теперь позволь мне помочь тебе забыться на некоторое время. — Она прокладывает поцелуями путь вниз по моему телу, проникая под мои боксеры.
Я закрываю глаза, тихо стону и позволяю себе забыться.
Сорок восемь часов.
Я бы поставил на двадцать четыре, но, эй, я все равно сделал ставку. Ровно через два дня после ее внезапного приезда я ловлю Шелли, направляющуюся к задней двери с спортивной сумкой через плечо.
Еще только семь утра, а я встаю первым. Я только что поставил на плиту кофейник после того, как выпустил Дейзи, когда Шелли прокралась на кухню.
— Уже уходишь? — спрашиваю я у стола.
Она испуганно оборачивается, но скрывает это за смехом.
— Детка. Ты напугал меня. Я старалась никого не разбудить.
— Ты даже не собиралась попрощаться? — Лично мне наплевать. Но сбежать от Эвана… это разобьет ему сердце, чего он не заслуживает.
— Почему бы мне не испечь несколько блинчиков? — Она бросает свою сумку у двери и подбегает со своей типичной обманчивой улыбкой. — Мы можем насладиться хорошим завтраком вместе.
Отлично. Думаю, мы исполняем последнюю песню и танец. Я могу подыграть, если это означает, что ее уход окончателен.
Мак и Эван встают вскоре после этого и входят на кухню как раз вовремя, чтобы Шелли подала им завтрак. Я запихиваю в рот немного блинчика и медленно пережевываю, затем откидываюсь на спинку стула, ожидая, когда начнется эта чушь. Но Шелли старательно избегает моего выжидающего взгляда, потчуя Маккензи какой-то дурацкой историей о нашем детстве. Мы почти заканчиваем есть, когда становится ясно, что Шелли не справится с этим без небольшого подталкивания.
— Так куда ты сейчас направляешься? — спрашиваю я с каменным лицом, прерывая очередную историю нашего с Эваном взросления, которая, я уверен, полностью сфабрикована, чтобы выставить ее менее плохой матерью.
Шелли резко останавливается и едва скрывает раздражение во взгляде. Она вытирает рот и допивает остатки апельсинового сока.
— Было так приятно повидаться с вами, мальчики, — говорит она Эвану грустным голосом. — Мне бы очень хотелось остаться подольше, но, боюсь, я уезжаю сегодня утром.
На его губах появилась хмурая складка.
— Почему?
— Дело в том, что, знаешь, сейчас здесь для меня нет никакой работы. Хотя я встретила этого парня. Познакомилась с ним в Батон-Руж. У него есть кое-какая работа. Я имею в виду, что он практически умолял меня вернуться и управлять этим местом. — Ее нижняя губа выпячивается. — Ты знаешь, я не хочу бросать своих мальчиков, но мне нужно заработать немного денег. Я хочу помочь вам двоим привести это место в порядок.
Она продолжает в том же духе еще немного. Пуская дым. Убеждая себя, что есть какой-то благородная причина ее вечному отсутствию и нарушенным обещаниям. Она полна дерьма — вчера я видел по крайней мере пять знаков "ТРЕБУЕТСЯ РАБОТНИК" вокруг залива. И я почти уверен, что этот парень — ее бывший, которого она, вероятно, уговорила дать ей второй шанс. Или, может быть, просто прошло достаточно времени, чтобы она смогла попробовать с ним во второй раз. Не имеет значения. Если бы это было не одно, так другое. Она бы оставила нас ради бутерброда с колбасой, если бы это было подальше отсюда.
— Как только я устроюсь, вы должны навестить меня, — говорит Шелли пятнадцать минут спустя, обнимая Эвана на прощание. — Мне придется купить новый телефон. Последний был отключен. Я позвоню, как только получу его.
 
Она этого не сделает. Не будет никаких звонков или сообщений. Никаких семейных каникул. На данный момент это обычная рутина — дурацкие прощания и неискренние обещания. Меня это больше не беспокоит, но к черту ее за то, что она снова заставила Эвана пройти через это.
— Да, не забудь сообщить нам новый номер, когда получишь его, — говорит Эван, серьезно кивая. — Нам нужен способ связаться с тобой.
Зачем? Я почти спрашиваю, но сдерживаю себя. Если Эван хочет жить в каком-то бредовом мире, где его мать любит его, кто я такой, чтобы судить?
— Пока, детка. — Шелли притягивает меня в объятия, несмотря на мое видимое нежелание. Она даже целует меня в щеку. Кто-нибудь, дайте ей награду "Мама года", быстро. — Скоро увидимся, обещаю.
А потом, так же быстро, как она появилась, Шелли исчезла. К счастью, нанеся минимальный урон.
По крайней мере, я так думаю.
Только примерно через неделю, однажды вечером после работы, я узнаю истинный масштаб ущерба, нанесенного визитом моей матери. Приближается день рождения Мак — оказывается, он за день до моего, — и хотя она сказала мне ничего ей не дарить, я полон решимости купить ей что-нибудь потрясающее. Мак дает мне так мало шансов баловать ее, что я принял решение игнорировать ее и делать вместо этого все, что, черт возьми, захочу.
В своей комнате, под расшатанной половицей под комодом, я достаю старую жестянку из-под ирисок, в которой с одиннадцати лет хранил наличные и контрабанду. Я открываю крышку, ожидая найти деньги, которые я там припрятал, всю скрытую наличность, которую я заработал на побочных концертах, спрятанную от грязных рук банка и налоговых органов. Двенадцать штук, скрепленных двумя резинками. Фонд "если все остальное провалится".
Но денег там нет. Пусто до последнего цента.
  
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
 
Маккензи
Из гостиной я слышу шум в спальне Купера. Резкий щелчок от стены, и что-то с грохотом падает на деревянный пол. Внезапно Купер несется по коридору.
Дейзи, лающая во все горло, потому что она становится буйной примерно за час до того, как приходит время ее кормить, гонится за ним, когда он топает по гостиной.
— Эй, ты в порядке? — Я вскакиваю с дивана.
— В порядке, — говорит он, рыча слова сквозь стиснутые зубы. Он даже не останавливается, чтобы посмотреть на меня.
— Что случилось?
Вместо того, чтобы получить ответ, я смотрю, как он распахивает раздвижную стеклянную дверь и выходит на улицу. Он захлопывает дверь перед носом Дейзи, едва не задев ее, хотя она, кажется, только разочарована тем, что он выходит на улицу без нее.
Чтобы успокоить ее, я накладываю ей еду, затем беру свои ботинки, чтобы отправиться за Купером. Я нахожу его в сотне ярдов дальше по пляжу, бросающего в волны маленькие кусочки дерева. К тому времени, как я добегаю до него, я уже жалею, что не схватила сначала свитер или, по крайней мере, не надела какие-нибудь длинные штаны, вместо того чтобы выбежать в шортах и футболке. Уже почти стемнело, и постоянный ветерок за считанные минуты покрывает меня гусиной кожей.
— Что случилось? — Я спрашиваю его.
— Иди домой. — Его голос устрашающе ровный, что резко противоречит его гневным, яростным движениям.
— Нет. Так что давай перейдем к той части, где ты просто расскажешь мне.
— Черт возьми, Мак, не сейчас, хорошо? Оставь это. — Он взбивает песок, ища, что бы еще бросить, и все больше расстраиваясь из-за отсутствия вариантов.
— Я хочу. Я бы так и сделала, если бы думала, что это поможет. Но я не думаю, что это произойдет, так что…
Он проводит руками по волосам. Он бы бросил свою голову в воду, если бы мог снять ее со своей шеи.