Агония (ЛП)

Очевидно, я чертовски уморительная.
Я так и не смогла посмотреть фильм «Большой Лебовски», когда он только вышел на экраны, потому что мне тогда было всего три года, так что будет здорово увидеть его на большом экране. И, конечно, я буду с Аресом, что делает это еще лучше.
Мы отлично ладим после нашей размолвки. Он практически все выходные провел у меня дома, смотрел «Декстера». Мы проглотили серьезное количество еды и серий. Мы уже на третьем сезоне.
Хотя в воскресенье мне пришлось его выгнать, так как я договорилась с Мисси пройтись по магазинам.
Ну, для меня это была скорее прогулка по магазинам, так как я пытаюсь сэкономить деньги, чтобы расплатиться с отцом. Было весело. У меня уже целую вечность не было девчачьего дня шопинга.
Мне будет грустно, когда Мисси вернется в Дартмут, но мы обещали постоянно переписываться, и она даже пригласила меня в гости. Только никаких вечеринок.
Но когда она уедет, у меня все еще будет Арес, с которым я смогу проводить время. Вообще-то, думаю, что за последние несколько недель я провела с ним больше времени, чем с Мисси.
И чем больше времени я провожу рядом с ним, тем больше растут мои чувства к нему. Я держу их в тайне, но мне нужно разобраться с ними, потому что безответные чувства к человеку, который оказался хорошим другом, — это не тот путь, по которому я хочу идти. Мне нужно держать себя в руках.
Потому что я позволяю себе принимать дружеские поступки с его стороны за нечто большее, а это не так. Например, когда он передает мне что-то и его пальцы касаются моих, мой желающий разум говорит мне, что он сделал это специально. Или, когда мне кажется, что я чувствую, что он наблюдает за мной, но, когда я смотрю на него, это не так.
Мое глупое сердце нашептывает глупости моему мозгу, и я должна положить этому конец.
Арес видит во мне только друга. И этого достаточно.
Это больше, чем достаточно.
Это гораздо больше, чем я когда-либо думала, что у меня будет.
После аварии я думала, что моя жизнь закончилась.
Но посмотрите на меня. У меня есть работа. Возможно, не та, о которой я мечтала, и я все еще не могу рисовать, но это начало.
Я не пью уже семь месяцев.
В моей жизни появились два новых, замечательных друга. Возможно, я неравнодушна к одному из них — Аресу, но это всего лишь влюбленность, и она скоро пройдет.
Жизнь хороша.
Я все еще улыбаюсь, когда подхожу к двери папиного кабинета. Я стучу один раз, а затем вхожу.
Когда вхожу, он разговаривает по телефону, поэтому я просто прохожу и сажусь напротив него, поставив свою сумку на пол у ног.
Он поднимает палец, говоря, что освободиться через минуту, и я киваю.
Я улучаю момент и смотрю на него, пока он говорит по телефону.
Мой отец — красивый мужчина.
В следующем году ему исполнится пятьдесят, но выглядит он так, будто ему около сорока. У него густые и темные волосы с легким намеком на седину по бокам. Он высокий, гигантский мужчина-зверь. Для своего возраста он все еще в прекрасной форме.
На него до сих пор заглядываются женщины. Хозяйка ресторана, куда он привел меня на днях, открыто флиртовала с ним. Он даже не заметил. Мне даже стало немного жаль ее.
Боже, я помню, какие ссоры это вызывало между ним и моей мамой, когда она была еще жива. Мне всегда было жаль его, потому что он никогда не делал ничего такого, что могло бы спровоцировать этих женщин смотреть на него и флиртовать с ним, и тогда он тоже ничего не замечал.
Но тогда он не замечал и мою маму. Может, в этом и была проблема.
Его больше интересует футбол. Всегда был, и всегда будет.
Он играл в профессиональный футбол до моего рождения, но травма колена вывела его из игры в самом начале карьеры.
Когда я была маленькой, он брал меня одной рукой и сажал к себе на плечо, и помню, как безопасно я чувствовала себя там, потому что знала, он никогда не даст мне упасть.
Я думала, что ничто и никто не сможет причинить мне боль, пока у меня есть такой большой и сильный отец.
Как же я ошибалась.
— Да, звучит неплохо, Билл, — говорит он, заканчивая разговор. — На следующей неделе. Да… да. Увидимся. — Он кладет трубку и смотрит на меня. — Как дела?
 
— Хорошо. Ты хотел меня видеть?
— Да. — Он откидывается в кресле, опираясь локтями на подлокотники, и сцепляет пальцы. — Арес возит тебя на работу и с работы. — Это не вопрос; он знает, что это факт. — Есть ли что-то, что мне нужно знать?
Я хмурюсь.
— Например?
— Ты с ним встречаешься?
— Нет.
— Спишь с ним?
— Господи, папа. — Я качаю головой, раздражаясь. — Не то, чтобы это было твое дело, с кем я встречаюсь или сплю…
— Ты моя дочь, так что это мое дело. И особенно если ты встречаешься с одним из моих игроков.
Точно. Значит, на самом деле речь идет о его драгоценном игроке, а не о его дочери.
Почему я не удивлена?
— Ну, ты можешь быть спокоен, папа. Я ничего не делаю с Аресом Кинкейдом, разве что катаюсь в его грузовике — и то не в библейском смысле. Он знал, что я живу в городе и что приезжаю на автобусе, поэтому предложил подвезти меня.
— Так вы просто друзья? — кажется, он удивлен, что это вообще возможно.
Спасибо, папа.
Не хочу, чтобы он знал, что мы с Аресом общаемся. Если у него проблемы с тем, что я езжу в его грузовике, то у него точно будут проблемы, если он узнает, что Арес проводит время в моей квартире.
— Я бы не сказала, что мы друзья… но я тусовалась с его сестрой несколько раз. — Я говорю это, чтобы он уловил другой запах.
— Мисси. Да, я встречался с ней. — Он кивает. — Она кажется милой девушкой.
В отличие от меня.
— Она такая и есть.
Он делает небольшую паузу, постукивая пальцами друг о друга. Я смотрю на него, ожидая, что он скажет все, что считает нужным.
— Послушай, Ари… Я просто не думаю, что это хорошая идея для тебя — ездить в грузовике Ареса.
— Я не знала, что мне нужно твое разрешение.
Его губы сжались. Это его признак, когда он расстроен.
— Он мой защитник. Ты моя дочь. Люди говорят.
— Срочная новость: люди всегда говорят. В этом прелесть дара речи.
— Не умничай, Ари. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты сейчас в уязвимом положении, и тебе не нужно, чтобы люди говорили о тебе.
— Больше, чем они уже говорят, ты имеешь в виду? Я уверена, что каждый в Нью-Йорке знает худшее из того, что я сделала. Но дело не в этом, не так ли? Нет, дело в Аресе. Ты не хочешь, чтобы люди говорили о нем, особенно в одном предложении со мной, верно? Плохой материал для прессы, если люди подумают, что квотербек снижает свои стандарты перед непутевой дочерью тренера. Не волнуйся, папа, Арес точно не сделает со мной ничего такого, что опозорит его имя. — Слезы застилают мне глаза, и я встаю. — И с этого момента я буду ездить домой на автобусе. Не хочу омрачать блестящую репутацию вашего звездного игрока.
— Это не то, о чем я говорю, и ты это знаешь.
— Чушь. Это именно то, о чем ты говоришь. Поверь мне, папа, я знаю, где твоя преданность, и уж точно не со мной.
Опираясь руками на свой стол, он поднимается на ноги. Его лицо напряжено от гнева.
— Моя преданность не с тобой? Так, значит, это не я вытащил тебя из той передряги, в которую ты попала. Отправил тебя в реабилитационный центр. Привел тебя в порядок. Дал тебе эту работу. Новость: это все я, Ари, нравится тебе это или нет.
— Да, ты спас мою задницу! Молодец, ты. Но где, черт возьми, ты был, когда я нуждалась в тебе после смерти мамы? Даже до ее смерти, когда дома все было плохо? — я прижимаю руку к груди. Мое лицо горит. Я не должна говорить такие вещи, но я не могу остановиться. — На футбольном поле! Вот где ты был. Там, где ты всегда! Так что давай не будем притворяться, что ты сделал это не из каких-то обязательств и не для того, чтобы справиться с плохой прессой, которую это может тебе принести. А не потому, что тебе на самом деле не наплевать.