Это (не) взаимно (СИ)

И не успеваю я опомниться, как хватает меня за плечи.
— Ну кого? Роксана! — и встряхивает меня так, словно тоже душу хочется вытрясти.
— Портье. Он сегодня так на меня смотрел, — шиплю в ответ, не собираясь сдаваться.
А насчёт парнишки я не врала. При виде меня он, кажется, едва ли сознание не терял. Впечатлительный такой попался…новенький.
— Совсем охренела?!
Рык Кира даже на голос уже не похож. Кажется, сегодня я-таки побила собственный рекорд и окончательно вывела из себя Душку брата. В глазах огонь, сулящий мне инквизицию, а жёсткие пальцы до боли впиваются в плечи.
— Совсем, но тебя это уже не касается, Кирюша, — и резко вырываюсь из этого жалящего захвата. — Ах, твою…
Да только не учла прочности ткани своего пеньюара, как правая бретелька с куском кружева уже осталась в стиснутых добела пальцах Сабурова.
На мне, кроме сорочки и идущих в комплект к ней стринг, больше ничего и не было, поэтому рефлекторно подхватила остаток тонкой ткани, обнажающий грудь.
Больше никто не орал.
Неожиданная паника, тонко приправленная смущением, затопила моё сознание, лишая способности и дальше вести спор. Горло сжало спазмом, а пульс ревел не только в ушах, но и отдавался во всём теле мелкой дрожью.
А потом наши глаза встретились, и под плотоядным взглядом Кира стало невозможно жарко. Во рту — пустыня, и каждый новый глоток воздуха едва проходил сквозь сжатые лёгкие.
Наше тяжёлое одно на двоих дыхание разрезало тишину комнаты, и я не помню случая, когда со мной такое было.
Никогда. Услужливо подсказала память.
Время, как и мы, кажется, застыло вокруг нас, и, чтобы хоть немного вернуть контроль собственному телу, я со всей силы вонзила острые ногти в ладошку свободной руки.
Боль. Она отрезвляла.
— Ну что, доволен?! Полюбовался своим результатом? — хриплю, едва узнавая свой голос, как у столетней старухи. — А теперь я пошла.
Разрывая эти «гляделки» движениями, напоминающими танец робота, я направилась в небольшую прихожую.
Без порочного взгляда безумца стало легче дышать, и, хотя ноги были каким-то ватными, я упорно ковыляла. Как за моей спиной оказался Кирилл, даже не почувствовала, всё ещё пребывая в заторможенно- возбуждённом состоянии.
— Ты меня, девочка, замучила, — раздалось над моим ухом, и в следующую секунду меня развернули.
Это было как шторм, цунами и ещё какие-то чёртовы катаклизмы. Все на одну меня … самую счастливую.
Когда Кир впечатал моё тело в свою голую широкую грудь, всхлип восторга уже вырвался из моей груди, а пальцы впились в его плечи.
Дикий голодный взгляд Сабурова обжигал моё лицо, а особенно губы, куда и пришёлся его следующий удар.
Рыча, словно одержимый каким-то плохим бесом, он набросился на мой рот, чтобы буквально его сожрать. Властно впиваясь в их мягкость, прикусывая время от времени. И я не отставала. Возвращала его страсть, помноженную на мою до лязга зубов.
— Невыносимая, — рыкнул Кир, когда воздуха больше не осталось. — Стервочка, — и, быстро переметнувшись к шее, оставил там жалящий укус. — Эгоистка хренова. — и снова укус, но уже с ласкающим поцелуем. — Бл* ть, хочу тебя до безумия. Сожрал бы!
А меня так колотит от его слов, что, кажется, вечность ждала, а уж о том, как внизу живота всё огнём горит, между ног мокро и спазм острого порочного желания, старалась вообще не думать.
— Так что тебя держит? Совесть? Клятва? Или угрозы моего отца? — и, вжимаясь в его грудь ещё сильнее, добавила с придыханием в самые губы. — Я точно согласна!
Расширенные зрачки, что радужку едва видать, и абсолютно сумасшедший взгляд, что должен меня пугать, но ещё больше возбуждает.
Хочу! Хочу его такого! Дикого! Грубого!
Сабуров ничего не отвечает. Он больше ничего не говорит, а лишь, подхватив под попу, вжимает меня в стенку в метре от выхода. Обхватываю его ногами, собираясь сказать, что кровать в паре метров от нас, но мой рот закрывают очередным яростным и чувственным до одури поцелуем.
Жёсткие пальцы сдергивают с плеча и груди остатки ночной сорочки, и, когда доходят до чувствительных сосков, сжимая и скручивая, я забываю алфавит и собственное имя.
 
Мои стоны и жалобные всхлипы Кирилл глушит своим ртом, практически лишая меня кислорода, но мне всё равно. Меня скручивает сексуальное напряжение как пружину, поэтому, чтобы хоть немного облегчить своё безумие, трусь промежностью о его гордо выпирающий пах.
Но и тут меня лишают права выбора, жёстко фиксируя бёдра.
— Ну, Кир, я больше не могу, — канючу я, понимая, что уже давно перешагнула линию возврата.
Он нужен мне как воздух!
— Потерпи, моя девочка! Так надо, — сипит мне в ухо и самодовольно кусает нежную кожу шеи.
В знак протеста мотаю головой из стороны в сторону, за что получаю увесистый шлепок по ягодице. А мне от этого только хуже… кажется, ещё минута промедления, и я сама оседлаю этого упрямого жеребца.
Меня несут, а я, едва моя спина соприкасается с прохладной тканью постели, тяну мужское тело на себя.
Его взгляд на моё голое тело, распластанное под ним, загоняет в мою кровь ещё пару литров адреналина, сбивая и так замученное сердце с ритма.
— Кирилл, — бездумно шепчу его имя, почти готовая умолять.
И он сдаётся. Нервно выдыхая, сдергивает трусы сначала с меня, а потом и с себя боксеры. Тянется к брюкам, что висят рядом на спинке кровати, и аккуратно достаёт презерватив.
Его глаза горят адским пеклом, а движения такие медленные и рваные, что я, изнывая от желания, ерзаю между его разведенных ног, которыми он придавливает мои, хотя я сбегать точно не собираюсь.
— Будет больно, — угрожает Сабуров, раскатывая латекс по довольно большому органу, что даже на мгновение меня пугает, но я быстро об этом забываю.
— Кир, я девственница, а не дурочка. Хватит уже тянуть резину, Соплежуй, — брякаю в ответ, предвкушая приближающееся удовольствие.
То, что будет кайф, я знаю точно! Чувствую на каком-то примитивном уровне.
Но Кирилл тот ещё засранец, решая, что я не слишком готова.
Не слишком?! Да я буквально лопаюсь от желания, но спорить с Сабуровым всегда дерьмовый вариант, а с Сабуровым в крайней степени возбуждения — ещё, как оказалось, хуже.
Его пальцы и губы долго исследовали каждый сантиметр моего тела, пока вместо мозгов у меня не образовался пульсирующий желанием кисель, а из горла вылетали только хрипы и стоны.
Он вошёл в меня единым толчком, принося одновременно облегчение и боль, причём второго было так ничтожно мало, что я на его паузу лишь раздосадованно хлопнула ладонью по плечу.
— Ты там не умри только от самодовольства в самый последний момент, — шиплю рвано, зарабатывая на последующий резкий толчок мужских бедер и мой протяжный стон. — Я ещё оргазм планирую получить.
— Ты его получишь! Ещё как получишь! — рычит Кирилл, переставая щадить моё девственное тело.
Чего я в принципе и добивалась, а так как мой сводный брат человек слова, то свой оргазм я получила. И ещё какой!
А самое смешное, он был первым и последним!
— Роксана, ты спишь? — удивительно вкрадчивый голос Аренского выдернул меня из столь сладких воспоминаний, что я могла жить там вечность.
Резко открыла глаза, тут же пытаясь сесть.
— Эй, ты давай полегче, — недовольно рокочет Богдан, приобнимая мои плечи, когда тело резко кинуло в сторону.
Ещё бы немного, и я бы грохнулась с кровати на пол.
Бросив короткий взгляд на всё ещё спящего Кира, подавила вздох разочарования. Не время отчаиваться!
— Не мучайся, Рокс. Спит наш Сабуров. Сука, как ангел. Убил бы сам его, но придётся теперь подождать. Анализ крови показал, что ему ввели обычное снотворное.
Уже более привычно отозвался Аренский, как всегда, умело подмечая смену любых человеческих эмоций.
— Богдан, может, пошёл бы кофе выпить? Или там со своими парнями потолковал о более скорой транспортировки этого гада с наших глаз.