Тридцать три поцелуя на десерт (СИ)

  
Глава 12. Сестринский пирог
 
Начиная с памятного похода на ярмарку и по сей момент с неба неустанно что-то сыпалось. Сначала отвратительная изморозь, затем – ледяной дождь. Не холодный, а именно ледяной. Телега снаружи покрылась тонкой корочкой льда, температура резко снизилась, а от завывания ветра у меня кровь стыла в жилах. Одно хорошо – дорога хорошенько подмёрзла, и можно было обходиться без магии.
Я высунула было нос, подумывая перебраться вниз, но желание дышать свежим воздухом улетучилось со скоростью вырывающегося изо рта пара. Поэтому я, размяв ноги и сходив по нужде, вернулась назад.
В комнатёнке наверху было тепло. Тьма уютно сопела, свернувшись калачиком посреди гамака. Лежала недописанной поваренная книга, которую я взялась вести ещё в детстве, но всё не могла найти время, чтобы довести её до ума.
И ещё наверху не было Брэда. Некому было смущать и вгонять в краску. Смотреть на меня так жарко, что в голове плыло, а сердце щекотно сжималось в груди. И нагло врать, глядя прямо в глаза, тоже было некому.
А Брэд, вне всякого сомнения, не был до конца правдив, когда клятвенно уверял меня в своей временной слепоте. Я же не дурочка. Всё он прекрасно рассмотрел. Да и я хороша – просто остолбенела, стоило ему ввалиться ко мне в комнату. Ну, как остолбенела… Так позорно обрадовалась, что никакого десерта приготовить не успела, что позабыла всякий стыд.
Что он сделал со мной, это самый сильный маг современности? Заколдовал? Приворожил? Почему всего за несколько дней я из разумной уравновешенной девушки превратилась в распущенную девку? В блудницу, которая целыми днями думает о мужчинах.
Об одном-единственном мужчине.
Если бы тем вечером на месте Брэда оказался Роберт, я бы не то что дождя, даже снежного бурана не испугалась бы, удрала бы в метель, в чём была, лишь бы подальше от этого безумца. А вот Салливана Тука спустила бы с лестницы.
И только против Мэтра Алларэя я оказалась совершенно бессильна. Может, и в самом деле без приворота не обошлось?
Накануне Брэд в моей комнате провёл не меньше часа. Сначала извинялся, потом целовался, потом строчил какие-то записочки, доставал прямо из воздуха важных всклокоченных милах-воробьёв – страх до чего прелестных! – и выкидывал их прямо в ночную непогоду.
Потом опять извинялся. Так долго, что у меня губы онемели, а из головы утекли остатки последних мозгов.
Но, могилой Предков клянусь, никогда, никогда, никогда мне не было так сладко и так умопомрачительно хорошо. И пусть теперь так же умопомрачительно стыдно, жалеть о том, что случилось, я не стану.
Брэд появился наверху вскоре после моей второй прогулки «в кустики», как деликатно выразился Бруно. Ввалился ко мне измученный, всклокоченный, бледный, как поганка, и по колено в грязи. Ругаясь на чём свет стоит, стянул тяжёлые от разбухшей глины сапоги, посмотрел на меня тяжёлым взглядом и жалобно пробормотал:
– Лисичка, а можно я у тебя посплю? Устал, как собака, да и резерв почти на нуле. Не прогонишь?
Я хмуро смотрела на влажные соломенные пряди, прилипшие к высокому лбу, на потрескавшиеся от усталости губы, на очаровательные ямочки, которыми этот мерзавец щеголял при каждом удобном случае, и с досадой понимала, что в этом мире, пожалуй, не родилась пока ещё женщина, которая смогла бы сказать ему «нет».
И, конечно, я не смогла отказать, а он рухнул прямо на пол, в трёх шагах от гамака, в котором вольготно развалилась налопавшаяся сушеного мяса и пряников Тьма, и громко засопел, не реагируя на мои тычки и просьбы перебраться в более удобное место.
С перепугу и от волнения я вытребовала наверх Бруно, но он, узнав, в чём дело, лишь кривовато ухмыльнулся.
– Ну, а что вы хотели? – изумился мужчина. – Мужик половину ночи и дня по полям носился. Истратился во всех смыслах. Ему бы поспать. Хотите, я его вниз заберу, чтобы он вам тут не храпел?
– Ох, нет! Что вы! – Я даже загородила Брэда юбкой на всякий случай. – Не трогайте. Пусть. К тому же он не храпит.
 
– Вам виднее. – Бруно подмигнул. – Но если передумаете, сразу зовите.
Я так покраснела, что даже кивнула с трудом. А когда Бруно ушёл, устроилась под ставшей до безобразия яркой маг-лампой со своей книгой, и за несколько спокойных часов сделала больше, чем за предыдущие десять лет.
А потом проснулся Брэд.
– Лись, – хриплым со сна голосом позвал он, и я тут же оглянулась. – Иди ко мне.
Сама не заметила, как оказалась сидящей на пятках рядом с мужчиной.
– Как ты себя чувствуешь? – почему-то прошептала я, с тревогой вглядываясь в по-прежнему бледное лицо.
Брэд свободной рукой обхватил мою косу и мягко потянул на себя, неторопливо, давая возможность вырваться.
– Гораздо лучше, – усмехнулся он, когда я упёрлась ладонями в пол возле его головы. – Надолго меня вырубило?
– Наверное. Я как-то не следила за временем, но на улице сумерки.
Поза была не очень удобная, полусогнутая, с дрожащими от напряжения в локтях руками, я не знала как быть. То ли наклониться ещё ниже, что было бы уже на грани приличий, то ли уйти, вырвав собственную косу из ласкового плена.
– От стоянки давно отъехали?
– Около получаса назад, мне кажется, – ответила я, с трудом выталкивая слова из внезапно пересохшего горла.
Сердце колотилось, как бешеное. Громко, часто, неистово. Губы покалывало от нетерпения, а по позвоночнику прокатилась тяжёлая волна, снизу вверх и обратно.
– Значит, можно не торопиться, – коварно улыбнулся Брэд и, приподнявшись на одном локте, оторвал лопатки от пола, чтобы дотянуться до моих губ.
И я не уклонилась, не отвернулась и, что хуже всего, даже не вспомнила о долге. В тот миг я целовалась с этим мужчиной потому, что мне хотелось с ним целоваться. Хотелось его нежных, но настойчивых губ, бесстыжих касаний языка, жарких ладоней на моём теле.
Без сожаления и смущения.
Просто.
И сложно.
Но упоительно сладко. Слаще любого десерта.
Ох!
Я всё же вспомнила о договоре и, отшатнувшись от Брэда, прижала пальцы к горящим губам.
– Это… Это…
– Это не в счёт, – перебил меня Брэд, поймал мою руку и, закатав рукав платья, мягко поцеловал линии магической татуировки.
Я поспешила с ним согласиться.
– Не в счёт. – А мгновение спустя опомнилась и застыдилась. Ещё подумает обо мне неизвестно что. – То есть как не в счёт?
– А так. – Он сел поудобнее и с хрустом потянулся, а затем отвязно подмигнул мне. – Напомни-ка мне, хитрюга, кто кого сейчас целовал? – Постучал указательным пальцем по своей нижней губе. – Мне кажется, или кто-то решил зажать мой ежевечерний поцелуечный десерт?
– Эй! – Отчаянно невыносимо хотелось смеяться, но я показательно нахмурилась. – Я тебе вчера авансом на месяц вперёд десертов выдала!
– Мадди, Мадди… – Глянул на меня весьма выразительно. – Это же магия, а не счетовод! Какой такой аванс? Ты ещё предложи долг в рассрочку отдавать. По одному десерту в год.
Взгляд его вдруг стал удивлённым, а по лицу мазнула тёмным крылом задумчивая серьёзность.
– Лисичка…
И тут у меня сердце от непонятного ужаса провалилось в пятки, одновременно кольнуло под коленками и застряло в горле. Воздух со свистом вырвался из лёгких, и стало критически важно закрыть Брэду рот. Отчего-то подумалось, что он ни в коем не должен озвучить свою мысль. Поэтому я дёрнулась вперёд и прижалась губами к мужским губам.
Он пытливо заглянул в мои широко распахнутые глаза и замер, отказываясь помогать мне. Светлая бровь лениво изогнулась, как бы интересуясь: «И что дальше?»
 
Брэд сидел на полу, чуть откинувшись на выпрямленные руки, а я свои сложила на коленях, поэтому соприкасались мы только губами.
Губы у мужчины были мягкие и горячие, мои же, наоборот, внезапно пересохли и ощущались такими жёсткими, что я была вынуждена немедля провести по ним самым кончиком языка. Фактически не размыкая поцелуя.